По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис

Все же наше прибытие не осталось незамеченным. В порт начали вбегать, въезжать на конях ратные люди, которые становились в строй, располагая конницу с флангов. Я даже увидел некоторые признаки обучения, как в нашей воинской школе. Там процесс маневрирования, перестроений был четкий и единый для всех ратников.

Взяв бинокль, я всмотрелся в лица некоторых воинов и увидел знакомые. Вот только не знаю, как их зовут, но точно видел, когда отправляли три сотни в поддержку Вячко.

— Поднимите стяг воинской школы! — скомандовал я.

Флаг школы я беззастенчиво содрал с герба Москвы. Это был Георгий Победоносец, поражающий копьем змея. Очень символично, религиозно и при умении рисовать — эстетично. Рисовать я сам не решился, но вот заказать рисунки на флагах у мастера, который прибыл из самого Киева для росписи построенной каменной церкви в окрестностях Унжи, получилось.

С причала, где выстраивались ратники русского города Риги, послышались восторженные выкрики. Всеобщее ликование передалось и на корабли, которые все еще не пришвартовались. Все радовались, веселились, а я всматривался, где можно причалить двенадцать немаленьких торгово-боевых кораблей. Пока высматривал место, заметил когги, которые на паях с Жадобой принадлежали и мне. Значит все в порядке и речной волк готовиться к приключениям. Как знать? Может ему суждено стать и морским волком? Хотелось бы, ибо положиться в этом деле категорически не на кого.

Еще через два часа все корабли были пришвартованы, а я обнимался с князем Вячко — таким геройским, но неудачливым в той истории, которой уже не будет, и таким ожившим и полным энтузиазмом сегодня.

Князь прибыл в порт сразу как узнал о нашем прибытии. Вячко в это время инспектировал стены крепости и ряд других укреплений, которые сооружались в ожидании атаки. Искренность встречи и перемены в жизни князя были налицо. Не соблюдая принятые здесь нормы и правила, меня просто заключили в объятья.

— Я рад, друг Корней, что ты пришел, яко и у прошлым лете, — уже в который раз проговаривал князь, а я в очередной раз говорил, что-то вроде «я не мог иначе».

— Скажи, князь, немецкие гости торгуют у граде? А якоже крестовый поход? — спросил я наиболее интересующий для меня вопрос.

В сущности, Рига имела мало значения как большой, динамично развивающийся город, если только не центр международной торговли. Иметь экономические связи с ятвягами, эстами, сильно потрепанными ливами и латгалами, и можно в незначительной крепостице, которая будет только прикрывать вход в Западную Двину.

— Торговый люд видит выгоду, да и шуптунов вельми много — выглядят яко ладим оборону, ведут подсчет ратников, ну и торг ведут, — спокойно сказал Вячко и, казалось, крайне важных проблемах.

Но я был с ним согласен — пусть шпионы рыскают. Если эти шпионы приносят прибыль, то не следует их гнать. Тем более, что выгнав двух-трех купцов, или убить их и конфисковать товар, можно ставить крест на торговле.

— И много гостей ведут торг нынче у Риге? — спросил я, обдумывая возможности торговых отношений.

— Ну половина от того, что было при немцах, — ответил Вячко.

Дальше был пир, на котором я и узнал причины хорошего настроения князя. Его дочь вышла замуж и сам князь смог посетить дочь и дать свое разрешение на брак. Благословить не смог, так как София приняла католицизм. Тизенгаузен, оставшись без поддержки епископа Альбрехта и, по сути, считавший дни, когда рижский князь сподобиться, наконец, захватить Кукенос, сам направился к своему тестю.

Вассальной клятвы не последовало, несмотря на то, что барон хотел ее принести при условии сохранения веры. Вот только узнав о крестовом походе, причем от самого Вячко, так как Кукенос был в информационной блокаде, Тизенгаузен замялся и чуть не показал излишний норов. Вячко же оказался на удивление дипломатичным и посулил те же условия, что и некогда ему Альбрехт, когда еще крестоносцы только оккупировали Кукенос.

Тизенгаузен остается в крепости и владеет ей по законам Руси, без рабства, холопить людей барону запрещалось. В остальном он платит вполне разумный налог и получает военную помощь. Вопросы веры — самые интимные в подобного рода соглашениях решались мудро, не свойственно эпохе. Если в крепости появляется хоть один православный, а они там были, как минимум в роли слуг, то барон должен поставить часовню. Насильно крестить запрещалось, переход же из одной конфессии в другую на добровольной основе был невозбранным. В брачных отношениях вопрос веры решался будущим мужем, какой бы веры он не был.

Еще одним очень скользким вопросом становилось участие Тизенгаузенов в боевых действиях против католиков. Это действие оставлялось на усмотрение самого барона до того времени, пока не закончится крестовый поход, после же, он будет обязан приходить своим отрядом к Вячко на выручку. Был и другой аспект. Если существует необходимость воевать с кем-либо, не являющийся католиком, то барон должен прибыть и участвовать в походе.

Вот тут, видимо, была определенная хитрость со стороны Вячко. И, как оказалось, согласованная с бароном в разговоре «по душам». Тизенгаузен, при приближении католического войска, любого правителя удалялся воевать, к примеру с Литвой или географически дальше. В отсутствие зятя, Вячко брал на себя обязательства защиты все еще отстраивающейся крепости Кукенос.

Как по мне — очень много сложностей. Принять православие, если ты все-таки решил жить на этих землях и все. В любом случае, Тизенгаузена сочтут за предателя. И то, что ему некуда было деваться в полной блокаде, если не в осаде, никого волновать не будет, как и личные мотивы в женитьбе на дочери Вячко, сосватанной некогда самим епископом Альбрехтом.

В целом же, выстраивать отношения с католиками нужно и делать это методом, который действенный во все времена «кнутом и пряником». Кнут — это разгром всех войск крестоносцев. И резервы на это будут, особенно с таким фактором, как усиление вассала великого князя владимирского рижского князя Вячеслава, прозванного Вячко. Уже сейчас в Риге начала функционировать военная школа, во многом схожая с той, что учреждена в моем поместье. За малым исключением, связанным с системой вооружения и тем, что тут не было того безусловного порядка и уставщины, которая была в воинской школе в моем поместье. Да и набирал в школу Вячко всякого рода охочий люд, в том числе и из сбежавших из Новгорода и других новгородских городов, в которых смогли установить свою власть новгородские торговые бунтари, впустившие шведов. Был в рижской школе и отряд молодых эстов. Всего у Вячко сейчас, без моих трех сотен порядка семи сотен ратников, из которых еще не обученных в школе три сотни.

— Яко ты их кормишь? Ратная школа потрабуе вельми много снеди, — пожаловался Вячко на следующий день после пира, когда я пришел к князю уточнить бытовые моменты размещения, приобретения провианта.

— Доброе зерно и добрыя плуги, — кратко ответил я.

— А дай и мне того зерна, — сразу ухватился за возможности в сельском хозяйстве.

— Дам, друже, дам, токмо отбиться треба от немцев. Не гоже доброе зерно давать германцу, нам Русь треба поднять, после дать зерно другам своим. Ты ладишь з ливами, латгалами, ятвягами? — спросил я интересующий уже меня вопрос.

Балтские племена — это отличная буферная территория. Умеренно сильные балтские племена, возможно с помощью отдельных мобильных русских отрядов, будут способны справиться с угрозой онемечивания. А при нашествии германских полчищ, уже и русская рать на помощь придет.

— З земгалами токмо торг, воны опасливыя, а торг добры ладим, ливы да латгалы — данники, то за их войну супротив меня, селы дружбу просят, токмо без уплаты дани. Думаю дружить з ними против литвы, воны торгу помеха, курши выжидают яко мы поратимся з немцами, — описал ситуацию региональной политики князь.

В принципе, вполне рабочая обстановка, учитывая союз с эстами и возможный с селами, которых, видимо, неплохо так опекает литва, стремящаяся создать свое государство. И у них получается — Гродно и Новогородок под литвой, да и Полоцк с его городами. Литва еще оформилась в великое княжество литовское, но близка к этому. Если сложится противостояние литовско-полоцкого войска с Мстиславом Удатным и Святославом Всеволодовичем в пользу литвы, то государству литовскому быть. В ином случае, литве придется сложно. Смоленск не оставит безнаказанным действия литовцев, а великое княжество смоленское сильное.