Герман Романов - Царский блицкриг. Боже, «попаданца» храни!
— Почему, князь?
— На первом острове у нас незамерзающие гавани, как я вам говорил. А второй остров, он между Кореей и Японией, запирает наше море крепко, и пока он у нас, ни один враг на наши восточные окраины не покусится. Не отдам я его, пусть меня режут. Но не отдам!
— Не горячись, мой милый друг. — Дашкова пристально посмотрела на карту. Действительно, маленький остров находился точно в центре пролива и, как она знала, был занят в ходе небольшой военной кампании два года назад. И весьма предусмотрительно — теперь британским кораблям путь плотно закрыт.
А ведь именно Англия, эта «владычица морей», норовившая залезть в любую дырку на земном шаре, оценивалась княгиней самым зловредным врагом России, пусть последние годы и пребывающим под лицемерной маской мнимой дружбы.
— Остров Тсусима отдавать нельзя, — резко произнесла княгиня и, еще раз посмотрев на карту, добавила тем же тоном: — И большой остров Хоккайдо тоже бросать нельзя. Это двери, отнюдь не ключи, к нашим восточным морям, и если мы их запрем хорошенько, то ни один ворог на рубежи наши не покусится!
— Вы думаете, Екатерина Романовна, я это его величеству не объяснял?! — Потемкин возмущенно пожал плечами и встал во весь свой большой рост. — Два часа талдычил ему про Ерему, а он мне про Фому. Я понимаю, что денег в сибирской казне мало, что войск — кот наплакал, а кораблей нехватка жуткая. Но если мы сейчас экономить станем, то потом втридорога платить за ошибки придется. Врага нужно на дальних подступах встречать, поздно будет, если он наши прибрежные земли зорить начнет да пиратствовать в наших водах. Вот чем мелочная экономия обернется!
— Я вас поняла, Григорий Григорьевич. — Княгиня решительно сжала губы. — И не думаю, что вам стоит о том Петру Федоровичу писать. Вы наместник и сами можете должные меры принимать. А что касается денег, кораблей и казаков…
Дашкова задумалась и посмотрела в окно — Ангара величаво катила свои ледяные воды, а солнце играло золотом своих лучей на пронзительно-синей глади. На той стороне, чуть дальше, в Глазково, высились купола церкви да разбросанные по берегу дома казачьего поселка Кузьмиха, прямо напротив ее резиденции, знаменитого «Белого Дома», построенного по проекту самого императора пять лет тому назад.
Тут княгиня себя одернула, испугавшись утонуть в омуте воспоминаний. Да и наместник на нее смотрел напряженно, ожидая ответа. И Екатерина Романовна решительно поднялась с кресла.
— Ждите меня здесь, Григорий Григорьевич. Я немедленно встречусь с его величеством, переговорю с ним по возникшим вопросам. Я думаю, государь Александр Петрович примет нашу точку зрения!
Потемкин с нескрываемым облегчением вздохнул — на Дашкову он и надеялся, благо княгиня имела какую-то затаенную власть над старшим сыном императора…
Остров Кадьяк
— Жестокие дикари!
На первом же острове, с совершенно непроизносимым названием на нормальном человеческом языке, на котором говорят в этом мире только англичане, оказалось хранилище, полное ценнейших шкурок морского зверя, которые охотно покупаются и в Англии за полновесные золотые гинеи. Там было еще на охране всего трое аборигенов с косыми глазами, совершенно не понимающих речь, но с ружьями в руках.
И какими ружьями! Теперь лорды простят все его грехи, ибо он даст им страшное оружие, которое смогут изготовить на английских заводах. А это многого стоит!
— Может, меня произведут в рыцари?
У шкипера от такой мечты в зобу сперло дыхание. А почему нет? Такое возможно! И он тут же помрачнел, вспомнив, как тогда обрадовался — ожидал встретить русских, а тут нелюди, которых сам бог велел приучить к цивилизации.
Тех, кто хочет!
Эти туземцы не пожелали, и шкипер приказал их убить. Вот только вышло совсем не так, как он рассчитывал.
— Грязные варвары!
Онли выругался, припоминая перипетии кровавой стычки. У туземцев оказались многозарядные ружья, и десяток матросов был убит еще в шлюпках, прежде чем он разобрался, что происходит. Застрелен был также и этот русский предатель, который с ужасом прокричал только одно непонятное слово — «казаки».
Аборигены, эти хладнокровные и коварные убийцы, заперлись в крепком доме, похожем на маленький форт, и стреляли оттуда через узкие бойницы, убив и крепко переранив еще десяток моряков.
Пришлось сгрузить на берег пушку и под покровом ночной темноты подволочь ее к укреплению. Днем было невозможно — моряки категорически не желали подставляться под пули. Обстрел принес желанный результат — сопротивление прекратилось.
Но кто ж знал, что азиаты так коварны — кто-то из русских вырвался из дома и продолжал стрелять.
Озверевшие матросы гонялись за ним долго, наконец убили, но потеряли еще десяток человек. Парни долго кричали от ярости и сдерживаемого страха — ведь против них сражалось только трое этих нелюдей, убивших по десятку крепких английских флибустьеров каждый.
Все были одержимы лишь одним желанием — поскорее убраться с острова, неслыханно богатого, но по-дикарски жестокого.
Нет, следующий раз нужно будет убивать сразу, чтоб туземцы боялись белого человека. И убивать жестоко, чтобы ничего подобного не повторилось. Эти грязные московиты должны падать ниц и быть покорными, тогда их можно будет приобщить к богатствам цивилизации.
Сам Онли испытал нешуточное облегчение, тут же убравшись с острова. Пусть у него нет почти половины экипажа — с ранеными собратьями моряки не возились, предпочитая добивать беспомощных. И милость оказывали, и свою долю за счет погибших увеличивали…
Мраморное море
Влажный соленый ветер охлаждал лицо. Петр с жадностью вдыхал морской воздух, который ему казался волшебным. Палуба корвета ощутимо подрагивала под ногами. Паровая машина вращала винты, и корвет с поднятыми парусами давно оставил позади грозные парусные линкоры Грейга и Ушакова.
Русский флот шел к Дарданеллам, ибо ковать железо нужно всегда, пока оно горячо: окончательно довершить разгром турецкого флота и высадить десант на Кипр, очень важную стратегическую точку в Восточном Средиземноморье. Да и на Запад сходить русским кораблям не помешало бы! Разговор с мальтийскими рыцарями оказался весьма интересным: как оказалось, два брата-госпитальера отплыли с Мальты две недели назад и задержались в Стамбуле, так как с начавшейся войной турки закрыли Босфор.
Рыцари предложили ни много ни мало: русский император может стать Великим Магистром одного из самых почитаемых и старейших орденов — «Святого Иоанна Иерусалимского», причем проблема разницы вероисповедания, судя по всему, мальтийцев не затрагивала.
Петру даже показалось, что они отнеслись прямо-таки наплевательски к этому серьезнейшему с точки зрения официальной церкви вопросу, а старший из «братьев» Анри де Велюн вообще отметил, что все они христиане, что православные, что католики, и пусть в этих вопросах священники разбираются. Их же дело — воевать, чем они постоянно и занимаются.
Петр охотно согласился со столь резким заявлением госпитальеров. Еще в первую его войну с Турцией мальтийские рыцари, эти превосходные мореходы, добровольцами поступали на палубы русских кораблей.
Около полусотни братьев и орденских служителей были назначены на командные должности, в основном на каперах и вспомогательных кораблях. Служили хорошо, истово, со всем тщанием относясь к воинскому делу, что, по сути, и являлось их профессией.
Сейчас Мальтийский орден стал разменной монетой в политической игре между Англией и Францией. И те и другие жаждали овладеть мощной цитаделью и гаванью Ла-Валетты. Однако перспектива стать британскими подданными или гражданами французской республики рыцарей не привлекла, и они приняли нетривиальный ход — предложить цепь Великого Магистра русскому императору.
— Да уж, завертелись дела! — хмыкнул Петр. — Я прям как Павел… Хорошо бы его судьбу не разделить…
Он уже решил взять орден под свое покровительство. Еще бы! Иметь отлично укрепленный остров в самой середине Средиземного моря и при этом заполучить несколько сотен опытных воинов — невероятная улыбка Фортуны, а это дорогого стоит! За этой капризной дамой следует ухаживать настойчиво и никогда не упускать ее из рук!
Берлин
Король Пруссии добрую треть часа оторопело разглядывал карту — новость оказалась не просто скверной, а из разряда таких, что в пору вернуть древний обычай и отрубить гонцу голову за черную весть.
— Нет, но надо же! Война еще и месяца не идет, а русские уже недалеко от ворот Константинополя… Да нет же, они уже пинком вышибли дверь и заняли город — их Суворов никогда не любит медлить! Мне бы такого фельдмаршала, а то…
Фридрих-Вильгельм выругался. Известие потрясло до глубины души, ведь начавшаяся война между турками и русскими, к его ужасу, была уже, по своей сути, закончена. Такого раньше он бы не смог представить даже в самом кошмарном сне.
