Возвращение в Петроград (СИ) - Тарханов Влад
(Джордж Бергманн, он же Сидней Рейли в 1918 году)
Рейли спешил. Из-за погони он провалил операцию по возведению на престол англичанки, внучки Елизаветы и новоявленной вдовы императора Николая — Александры Фёдоровны. Ах, если бы это дело выгорело! Наверняка, такой успех обернулся бы титулом для удачливого агента. Не говоря о том, что казначейство отсыпало бы ему достаточно полновесных английских соверенов. Ну не ожидал Шломо, что по его следу так резво бросятся ищейки регента Михаила! Конечно, жаль тех денег, что были потрачены на подкуп офицеров Первого запасного пулеметного полка, очень жаль! Но он-то не единственный в Петроградском гарнизоне! И, хотя город патрулируют кавалеристы Первой конной армии, есть на кого опереться в трудном деле свержения династии. В конце-то концов, главного он достиг: смерть Николая привела к разброду и шатанию в семье Романовых, о чем говорит заточение трех двоюродных братьев регента в Петропавловской крепости. Нет единства в СЕМЬЕ! И на этом можно сыграть! Тем более, что и Сидней, и его люди довольно успешно работали с офицерами гвардейских и запасных полков. Особенно концентрируя свое внимание на служащих в столичном гарнизоне.
Шломо злобно оскалился. Он не привык так быстро сдаваться, тем более, что шансы исправить положение все еще имелись. Даже, если не удастся возвести на трон гессенскую принцессу, то поставить московскую империю на грань развала уже будет потрясающим успехом!
(вот так выглядели дачи на Английском проспекте Лесного корпуса)
А вот и дом № 11 по Английскому проспекту[1]. Рейли про себя усмехнулся, ему показалось забавным, что встреча с британскими агентами влияния происходит именно на этой улице. О! Только не надо путать этот проспект с одноименным в центре столицы. Лесной корпус — это большой дачный массив на северной окраине города. Тут обычное место летнего отдыха многочисленных петербуржцев среднего и более высокого достатка. Большинство дачных домов имеют от шести до тринадцати комнат, около каждого — небольшой сад и уютный дворик. В некоторых домах живут и зимой. Дачи по этой улице считаются самыми престижными, поэтому многие из них полны жизни и сейчас. А вот хозяин места конспиративной встречи, господин Павел Иванович Половников был столь любезен, что предоставил ее господам гвардейским офицерам, даже несмотря на то, что в самом Петрограде места жительства не имел. Рейли заходил со стороны Большой Объездной улицы, куда доехал на извозчике, но за несколько кварталов до нужного места шёл уже пешком. Дом Половникова находился между Большой Объездной и Институтским проспектом, почти посередине квартала, улица была хорошо вымощена камнем, этот район считался весьма неплохим для отдыха и жизни. На лето тут дома сдавали по 350–400 рублей за сезон, вот только жадный хозяин за предоставленное для кутежа гвардейцам помещение заломил несусветные сорок целковых.
Подойдя к искомому дому, Сидней увидел, что господа офицеры гуляют! В окнах свет. Играет музыка. Не смотря на сухой закон, который государь Николай II ввел с началом войны, на таких вот «частных» вечеринках крепкие и даже очень крепкие напитки не переводились. А во многих ресторациях, где собиралась весьма обеспеченная и влиятельная публика, этому решению императора вообще не придавали никакого значения. В общем, шуму и гаму достаточно для того, чтобы никто не подумал, что господа офицеры замышляют что-то нехорошее.
Сидней аккуратно приоткрыл калитку, сделал пару шагов и тут же спиной ощутил дуло револьвера.
— Что вам тут угодно, милейший? — раздался голос из-за спины.
— Я от господина Свешникова с пакетом английского чая. Еще довоенная поставка. — чуть грассируя произнёс английский агент одесского разлива.
— Проходите, вас ждут.
Убедившись, что охрана места встречи на должном уровне, Сидней прошел через деревянную веранду в дом. В гостиной было людно — около десятка гвардейских офицеров в не самых больших чинах веселились за накрытым столом. Кто-то играл на гитаре, дым сигар и сигарет висел густыми клубами, несколько господ увлеченно резались в карты, причем умудрялись еще и петь, и пить, и орать какие-то глупости и непристойности — и всё это одновременно. Впрочем, ему нужно было другое помещение. Он толкнул дверь, которая открылась легко и без скрипа.
В комнате находился всего один человек, который курил сигару. Крупный дородный гвардии полковник Николай Николаевич Игнатьев[2]был аккуратно коротко подстрижен, зато носил густую окладистую бороду, имел крупные правильные черты лица и при этом на его лице застыло выражение упрямства. Увы, будучи на весьма ответственной должности (фактически, он возглавлял штаб всех гвардейских частей), Игнатьев так и оставался полковником. Хотя должность эта считалась генеральской. Всего были сформированы три пехотные и одна кавалерийская гвардейские дивизии, которые сражались на фронте. Но основу столичного гарнизона составляли запасные батальоны этих полков, причем многие по своему составу сами фронтовые полки превосходили. Запасные полки и батальоны не гвардейских частей по большей части располагались за городской чертой. Надо сказать, что производство Игнатьева в генералы задержал император Николай, которому донесли, что кандидат в генералы не слишком лестно отзывался о его супруге. Это была ложь, что было легко установлено, но как говориться, ложечки нашлись, а осадочек всё же остался! Так что Николай Николаевич весьма охотно пошел на сотрудничество с господами-союзниками. Нет, он не шпионил и не служил им… так, обменивался слухами да сплетнями. Ничего серьезного! До этого момента.
— Принёс? — мрачно поинтересовался генерал у вошедшего британского агента.
— Вот этот документ. — Рейли вытащил из свертка сложенный аккуратно лист.
— Хм… — начал читать его полковник. — Да…это серьезный аргумент, господин…
— Бергманн… Джордж Бергманн, с вашего позволения. — отреагировал на незаданный вопрос Соломон Розенблюм.
— Да… итак, согласно завещанию императора Николая Александровича, регентом должна стать его супруга Александра Фёдоровна. И никто более! Хорошо. Этим документом отменяется все предыдущие распоряжения и только его необходимо считать траляля и улюлю… понятно… ну что же… это аргумент, господин Бергманн! Да, аргумент… Но он требует силы, а у вас силы нет! Кстати, вы знаете, что объявлено, что вдова Николая Александровича, мир его праху (при этих словах военный трижды размашисто перекрестился) изъявила желание уйти в монастырь?
— Я слышал эту сплетню. Скажите, генерал, вы в неё верите?
— Я немного знаю Александру Фёдоровну. И я пока еще полковник. Поэтому, да, не верю! Это просто арест и ничего более, если называть все своими словами. Но… увы… Чтобы эта ваша затея получилось надо два фактора: сама вдова императора и штыки, которые возведут ее на престол.
— Мои люди устроят налет на поезд императрицы и освободят ее. — сообщил Сидней. Туда отправлены самые надежные люди.
— Тогда с меня штыки? Но их необходимо смазать, чтобы они не заржавели! — усмехнулся военный.
— Сколько?
— Чего сколько? — не понял вопроса полковник.
— Сколько вы сможете выставить штыков?
— Двенадцать тысяч пеших стрелков, две тысячи сабель, четырнадцать трехдюймовых орудий и более ста сорока пулеметов. Более чем достаточно! Под вопросом еще шесть тысяч резервистов Третьей гвардейской дивизии. Но с ними работают. Думаю, этот вопрос решаемый. Вопрос только в ваших возможностях.
— И в ваших гарантиях, чтобы не получилось, как с полковником Жерве…
— Ну тут вы, милейший, сами виноваты. Зачем делать ставку на этих бестолочей? Только авторитетные военные могут стать гарантами успеха вашего предприятия.
— Деньги доставят по условленному адресу через два часа.
— Прекрасно. В шесть часов вечера мы выступаем. Честь имею, господин Бергманн!
