Боксер-5: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
Сеня повторил мои действия.
— Вот так, — одобрил я и начал показывать правильные движения в медленном темпе, чтобы приятель успел все разглядеть и запомнить. — Теперь левую ногу выставляешь за горизонтальную черту, а левой рукой одновременно наносишь удар прямо. Попробуй!
Сеня сумел сделать это не с первого раза. Это было даже удивительно — ведь все-таки он уже имел опыт боев, не говоря уже о напряженных тренировках. С другой стороны, с новыми приемами всегда так: тело легко отзывается в основном на то, что оно уже успело хорошо изучить, и всегда пусть слегка, но сопротивляется новому.
— Вот, хорошо, — остановил я Сеню, когда движения его приняли более-менее осмысленный характер и стало видно, что руки и ноги подчиняются командам головы. — Но это еще не все. Это была только первая часть работы. А для второй части мы, опять же с левой ноги, переходим на правую верхнюю половину квадрата, разворачиваемся лицом к предполагаемому противнику и работаем уже обеими руками! При этом пружиним на ногах, что дает нам большую устойчивость при нанесении своих ударов и уклонении от встречных, а также возможность в любой момент закрыться в случае непредвиденной атаки противника.
Сеня слушал так внимательно, как будто я излагал ему внезапно открывшийся мне смысл жизни.
«Даже удивительно, что до сих пор никто не объяснял ему таких элементарных вещей», — подумал я.
Впрочем, это для меня они были элементарными, а Сеня, можно сказать, открывал для себя новый мир. А тренеры работают со всеми сразу и, понятное дело, не всегда у них получается уделять внимание каждому воспитаннику.
— А давай попробуем побыстрее, — предложил нетерпеливый Сеня.
— Подожди, — предостерег его я. — Высокий темп сразу брать не стоит.
— А что, опасно? — задумался Сеня. — Вроде ничего особенного здесь, в этих движениях, и нет…
— Ну, травму ты, конечно, тут вряд ли получишь, — согласился я. — Но вся штука в том, что ты должен максимально прочувствовать свое тело. И туловище твое должно быть одной большой напряженной пружиной, которая время от времени выстреливает вот такими кулачными ударами. И вот когда ты сможешь почувствовать себя этой пружиной, будешь не на сто, а на двести процентов уверен в каждом своем движении, только тогда и можно будет понемногу, постепенно увеличивать темп.
— Спасибо! — искренне поблагодарил меня Сеня. — Мне кажется, такая работа дает гораздо больше возможностей в бою.
— Конечно, — охотно согласился я. — Как и любой новый прием, который мы осваиваем.
— Миша, а я чего-то не понял, — раздался сзади веселый голос Григория Семеновича. — Ты что, на мое место метишь, хлеб мой отбираешь? Это чем вы тут таким занимаетесь?
Глава 11
На этот раз появление Григория Семеновича не означало никакой угрозы. Наоборот, на его лице играла веселая и дружелюбная улыбка, поэтому можно было расслабиться. Даже если он и подозревал до этого за нами какие-либо грешки, то теперь, увидев нас занятыми его любимым делом — тренировкой — в любом случае должен был подобреть.
— Да что вы, Григорий Семенович! — поспешил успокоить его я. — Какой хлеб, вы что! Просто Сеня попросил меня показать ему некоторые приемы, которыми я работал на турнирных выступлениях. Вот я и показываю. Передаю, так сказать, свой опыт.
Я и сам не заметил, как у меня вылетела фраза, достойная скорее тренера, чем его воспитанника.
— А Сеня молодец! Правильные вещи подмечаешь. Да и вообще, если высматриваешь полезные для себя вещи и стремишься перенимать — значит, толк из тебя будет точно! — похвалил его Григорий Семенович и с интересом посмотрел на меня. — А вот ты, Миша, откуда такие упражнения знаешь, а? Тоже где-нибудь подсмотрел? Или, может, методичку прочитал какую-нибудь?
«Ага», — вертелось у меня на языке, «спустя четверть века примерно. А потом еще кое-что в интернете высматривал». Но если бы я такое сказал, то меня прямо со сборов отправили бы провериться к психиатру. Так что же ему ответить-то?
Григорий Семенович, сам того не ведая, поставил меня именно в то затруднительное положение, которого я в этом своем новом воплощении опасался сильнее всего. Не отвечать тренеру я не мог — тем более спрашивал он с искренним интересом и явно без малейшей задней мысли. Сказать как есть на самом деле — тоже не мог: перспектива сумасшедшего дома или, в лучшем случае, простой высылки из «Динамо» домой меня никоим образом не вдохновляла. Оставалось только что-нибудь придумать.
Но что в этой ситуации можно было нафантазировать? Вычитал в методичке? Ага, сейчас. Кто автор, когда вычитал, где нашел? Это в двадцать первом веке различных пособий столько, что только по первым десяти ссылкам в поиске можно выгрести чуть ли не сотню — в голове все смешается, и авторы, и названия. А здесь каждое пособие, учебник и методичка наперечет. Даже какие-то подпольные тексты, которые ходили по рукам в сто раз перепечатанном виде, все равно были известны знатокам хотя бы по названиям и авторам. Тут что ни назови — пролетишь мимо и навлечешь на свою голову кучу подозрений. Нет, вариант с методичкой точно не катит.
Подсмотрел у пацанов во дворе? Да тоже фигня на постном масле и сбоку бантик. Никакие пацаны ни в каких дворах в конце семидесятых годов еще попросту не могли даже пробовать изобрести такие приемы, до которых взрослые опытные спортсмены додумаются только через много лет. А если и могли, то точно не в таком четком виде — я-то ведь показывал Сене законченный комплекс упражнений, который в постсоветской России использовался в профессиональных тренировках!
— Нет, Миш, я серьезно, — не отставал Григорий Семенович. — Если бы я не разговаривал с твоим отцом и не расспросил его во всех подробностях о твоем детстве, то в жизни бы не поверил, что ты раньше боксом не занимался. У тебя такие уверенные, поставленные движения, как будто ты вспоминаешь их после перерыва, но никак не учишься заново.
Ха! Эх, знал бы ты, Семеныч, насколько ты близок к истине! А особенно — что это был за перерыв. Твоя крыша улетела бы так далеко, что к тренерской работе ты бы точно уже никогда в жизни вернуться не смог.
Однако
