Мировая Война (СИ) - Рожков Григорий Сергеевич
— До разворота — три минуты. — Хотя и без этого было видно, что пора закладывать разворот, порт уже почти лежал позади слева, пара минут и носовая башня не сможет бить по целям. «Останавливаться или сбавлять ход нельзя, время не ждёт, но нужно сделать проход мимо Лимингтона еще раз, и вперед к Толидо пока погода вновь не ухудшилась. Чертов Поинт-Пили вместе с его проклятой батареей всё ближе. Слава Богу, хоть ударные силы канадской флотилии не здесь, еще не хватало с ними драться…» — мысли бежали в голове коммандера очень быстро. И самой зудящей была батарея.
Материальность мыслей подтвердилась моментально. Рокочущий удар сотряс надстройку «Вайоминга». Шестидюймовый фугасный снаряд взорвался, попав в броневой щит каземата левой носовой 102 мм пушки. Смерть ворвалась тучей осколков и ударной волной в образовавшуюся громадную дыру. Вывернув внутрь края бронелиста, она кровожадно посекла орудийную прислугу и неслышно растворилась в облаке кислой гари…
Доложить о повреждениях и потерях не успели — на монитор, а следом и на идущий позади сторожевик обрушился огонь новых участников битвы…
— Вспышки право по борту! Удаление — 13 кабельтов. Цель опознать невозможно.
— Лейтенант Джестер с «Икаруса» сообщает: «Попал под обстрел. По направлению юго-юго-запад наблюдаю множественные орудийные вспышки. Удаление — 15 кабельтов»
Рузвельт наконец-то облегченно вздохнул:
— Вот теперь все фигуры на своих местах…
Интермедия
10–11 мая. Уотэрвилл, штат Огайо
Эскадроны 4ой кавалерийской бригады 2ой кав.дивизии сошедшие в ночную тьму, под проливной дождь, прямо из вагонов на окраине Уотервилла, смотрелись устрашающе. Грозные оклики офицеров, выгрузка оружия и боеприпасов, ржание встревоженных коней, рычание прогреваемых на платформах двигателей бронетехники — сливались с завываниями шторма пришедшего с Эри, усиливали его, меняли его тон и настрой. С печального завывания, на грозный, полный ярости рёв. Местные силы из числа уже сильно прореженных и разрозненных боями в Толидо войск национальной гвардии и армии — смотрели на солдат Буффало со смесью надежды и опасения. Прошедший день обновил рваную линию взаимоотношений белых и черных в США. Много, слишком много чернокожих выступили на стороне теперь уже врага — предательство солдат и местного населения многие узрели своими глазами. Но эти кавалеристы прибыли из глубины страны, и они далеко не все поголовно чернокожие — тут и корейцы, и японцы, и китайцы, и даже белый рядовой состав из числа коммунистов, не видящих в соседстве с другими расами ничего дурного. И вот эти кавалеристы и танкисты бригады явно шли не бить в спину своих сограждан и товарищей, а ударить в лицо врагу.
Тут и там в кипящей, медленно приходящей в организованный вид, массе войск виднелся мерно выхаживающий пожилой мужчина в круглых очках. На каске, в свете редких фонарей, тускло поблёскивала одна единственная серебряная звезда. Генерал Бенджамин Оливер Дэвис был первым, и пока единственным чернокожим генералом армии США. Он служил стране уже вот как 44 года. Великий срок, для столь удивительно малого звания. Но кто-кто, а ему не было стыдно или обидно. Ведь час настал, час его бравых кавалеристов. Сопровождали генерала всего пара офицеров штаба — остальные командиры подскакивали, совершая доклады о ходе разгрузки, и тут же возвращались к своим подразделениям. Белые, черные, азиаты — все спешили, как могли. Приказ на выдвижение еще не прозвучал, но он был не за горами…
— Командиры полков — к генералу Дэвису! Сбор у первого вагона! — Вдоль войск пронёсся наездник на темном коне. Мощный голос, способный перекричать гул толпы и шум стихии привлекал внимание нужных лиц — старших офицеров. Гадать больше было не о чем. Время действовать пришло.
Два полка бригады, 10ый и 9ый, так же основная масса сил, приданных 14го танкового и 3го самоходного артиллерийского батальонов, уходила на север, вдоль Моми, Кратчайший путь к Толидо лежал через одноимённый с рекой городок Моми, что в 6ти милях от Уотервилла. Третий полк, 28ой кавалерийский, и небольшое число танков и самоходок уходили через мост на правый берег Моми, с целью пройти через Перрисберг и Россфорд на север. Отбить, в случае контроля врагом, и организовать оборону двух автомобильных и одного железнодорожного моста через реку в восточном Толидо и не дать противнику продвигаться на юг.
Приказ прост — сбросить врага в озеро, освободить город…
Крупных соединений войск в регионе, кроме бригады, не было — отдельные роты и батальоны гарнизонов, вспомогательных частей, военизированной охраны стратегических объектов действовали разрозненно, единого центра управления ими не было. А генералу Дэвису тратить время на принятие всех и вся под свое командование не было никакой возможности. Он чернокожий, и большинство его кавалеристов тоже, а посему не то, что подчиняться, слушать, скорее всего, не станут. Чего хуже — откроют стрельбу. Чернокожие за день, здесь, на севере наделали столь много дел что не отмыться просто так! Но был один шанс. Смыть позор кровью. И овеять себя бессмертной славой. Посему войска шли как можно скорее вперёд, избегая любых серьезных встреч со своими же, американскими подразделениями. Только вперёд!..
Всполохи молний, безумный рёв ветра, удары холодных капель штормового дождя — всё претерпевали сотни и сотни кавалеристов, разворачивающихся широкой дугой в полях пригорода Толидо. Вдоль дорог, пока таясь, не рискуя выходить на открытые участки, порыкивали двигателями бронемашины, танки, автомобили. Войска сжались как пружина за миг до удара.
Ракетами сигнал эскадронам не прошел, дождь, и ветер всё сбивал, телефонные линии рвались, а радиоволны забиты врагом. Приказ передавали по старинке — конными связными. По очереди, до кого как успели связные, подразделения срывались вперёд, в атаку!
Лавина коней, а следом и техники неудержимо двинула на город занятый врагом. Бойцы британского десанта и канадской пехоты не сразу осознали, что за блестящие полосы появились в полях пред городом. Молнии высвечивали тонкие полоски отточенной стали, что подняли над головами сотни и сотни кавалеристов. Погода давила на всех. Кони спотыкались, скользили, падали. Многие получали ранения, и даже погибали, не добравшись до врага, не увидев его. А враг окрылённый успехами начала операции, уставший и без того вымокший держал чрезвычайно малочисленные посты на подходах к городу и его окраинах. Уверенность в моментальном разгроме приграничных сил американцев начинала играть злую шутку…
Глава 11
Принимайте командование
— Лейтенант Пауэлл, собственной персоной, чёрт его подери. — Шлепнув на стол мои документы, полковник национальной гвардии Раст пристально всматривался в наши с Лиамом лица. Разговор продолжался уже некоторое время, и неумелое переливание из пустого в порожнее заканчиваться не планировало. — Скажите спасибо, что вас не шлёпнули там, на перекрёстке. Ладно, ваша история о том, как и откуда вы здесь появились, может и правда, но то, что вы на месте бойни появились с оружием в руках, это я пока понять не могу. Ну?
— Передайте нас, в конце-то концов, в ведение военной полиции, они и проведут расследование. Сэр. — Поведение пусть и старшего по званию меня уже раздражало. Нас у перекрёстка, после всего увиденного задержали. Появились в край шокированные зрелищем нацгвардейцы, жестко приказали сдать оружие и пинками, под конвоем, погнали вглубь города. Исходя из увиденного, никто толком не пытался найти тех, кто стрелял и взрывал. Потому что осмотр места проводился из рук вон плохо, хотя бы обычных полицейских — и тех не было видно. Мы были под общим подозрением, так как «попались». Хорошо хоть не побили, или чего хуже. Линчевание это яркая американская черта… Попытки достучаться до старших по званию гвардейцев привели к короткой перепалке под дулами винтовок, и зуботычине Лиаму увещевания коего о нашем статусе не дали вообще ничего. Отвели к командиру объединённых сил городка и сдали с рук на руки. Вот он-то и начал самое большое «следствие». Допрашивал прямо-таки, хотя до прихода занимался чем-то более важным — телефон офицера разрывался от звонков. Кто мы, что мы, почему там оказались, и кто стрелял — вот вопросы, звучавшие, словно заевшая пластинка? У него городскую власть взорвали, сотни людей убили, диверсанты шастают ненаказанные, а он пару случайных офицеров лично допрашивает… Видел же что мои эмоции далеки от доброжелательных когда я после спокойных пары раз повторения одного и того же начал закипать. Я мог его понять — ну кто-то же устроил весь этот ад? Все в шоке, профессионалов для разбора ситуации просто нет — погибли они, все до одного. Мы же вписываемся в его видение ситуации как злодеи. Но сидеть лично допрашивать, да еще и совершенно неумело, на тупом раздражении — выглядело крайне странно и глупо.
