Цесаревич Вася - Шкенёв Сергей Николаевич
– Ещё в Петербурге видел, и что? Нам в Оренбурге свежие газеты загрузили, и пока вы играли, я почитал…
– Лейб-гвардейцы читают газеты? – удивился Жуков. – Куда катится мир?
– Не смешно.
– Ладно, извини. Что там в газетах?
– Статья о подвиге гимназиста, спасшего императора от террористки с бомбой.
– А нашивка за ранение?
– Контузило при взрыве. Так что, Жора, не завидуй. Я-то думал, мне достался обстрелянный взводный с боевым опытом, а тут…
– Боевой опыт в четырнадцать лет? Вот сейчас мне смешно стало.
– Да мало ли как оно бывает. Сам, что ли, не встречался с генералами после омоложения?
– А ты не знал, что он гимназист?
– Знал, но надеялся на лучшее.
– Он хоть одарённый?
– Не уверен, но очень хочу на это надеяться.
– Так спроси.
– Как будто это что-то изменит.
– Тогда не спрашивай.
– Мудрый совет, ага!
Жуков пожал плечами, не понимая переживаний капитана. Если бы с теми же французами схлестнулись или с австрияками, тогда наличие одарённого играло бы большую роль. Против китайцев способностей ротного командира достаточно без помощников – егерям в атаку под прикрытием щитов ходить не нужно, а с китайскими колдунами пуля справляется без всякой магии. У них весьма своеобразная манера использования одарённых. Вот в двадцать девятом году…
Что-то грохнуло, обрывая воспоминания командира нижегородских драгун на самом интересном месте, и дирижабль вздрогнул от отдачи крупнокалиберных пушек. И ещё раз, и ещё… Пулемёты застучали длинными очередями, и наконец-то противно завыла сирена.
– Какого хрена, мы же над своей территорией? – Хрясь! Прямо над головой ротмистра Жукова в обшивке появилась дырка размером с кулак и вокруг неё несколько пулевых пробоин. – Или уже над чужой?
Глава 11
Классическая воздушная засада, описанная в любом учебнике для начинающих истребителей младшего школьного возраста. С преимуществом по высоте, из-за облаков, со стороны солнца. Против неповоротливых и слабо вооружённых транспортников, как туз против десятки. Сбить не собьют, тут нужен минимум шестидюймовый калибр, но хода лишат, и будет огромная летающая сарделька болтаться между небом и землёй по воле ветров. А нападавшим больше и не нужно.
Транспортники огрызаются по мере своих немалых сил, и уже несколько дирижаблей с красными китайскими драконами на борту с дымным следом ушли к земле, тем самым выдавая английское происхождение машин. Господа из-за пролива не заморачиваются безопасностью экипажей и используют антигравитационные пластины по минимуму, и при серьёзных повреждениях дирижабли не держатся в воздухе. Но у короля много!
– Да мать вашу! – Красного отбросило к переборке ударившим в энергетический щит крупным осколком. – Мы так и будем изображать мишень?
Теоретически обшивка дирижабля выдерживает попадание трёхдюймового зенитного снаряда, а при своевременно поставленной защите вообще считается непробиваемой. Опять же теоретически… Давно не воевали всерьёз, и проверить результаты полигонных испытаний на практике не было возможности.
Но где же, чёрт возьми, защита? Бортовые огневые точки стреляют, а чем, мать их, занимается остальной экипаж, чуть ли не полностью состоящий из одарённых?
– Я попал! Господа, я в него попал! – прапорщик Куликовский лупит из ручного пулемёта через разбитый иллюминатор и восторженно орёт: – Он падает!
Вася его не слушал. Если хочется человеку верить в возможность сбить дирижабль из ручного пулемёта, пусть верит на доброе здоровье, пока оно ещё остаётся добрым. Сам он уже бежал к умолкшей огневой точке, прилепившейся слева от штурманской кабины.
Но не добежал, потому что его тут же перехватил командир роты:
– Ты куда?
– К скорострелкам!
– К х**ам пушки! Составляем круг, пока нам всю роту не угробили, – и уже Куликовскому: – Прапор, брось свою пукалку!
В егерской роте восемь офицеров – четверо взводных, командир с заместителем, ротный целитель в звании поручика да батюшка Михаил, имеющий чин прапорщика по адмиралтейству. Каким образом он оказался в лейб-гвардии, скромный священник умалчивал.
У нижегородских драгун офицеров больше, так как тяжёлая штурмовая пехота в боях может понести несравнимые с другими родами войск потери, и дублирование предусмотрено уставами. Даже ротных священников двое, и как раз один из них возглавил круг одарённых.
– Дайте мне свою силу, братие! И трындец супостату во славу божию!
Красному ещё не приходилось участвовать в составлении магического круга, но теорию он изучил хорошо. Там ничего сложного нет – энергия передаётся от самого слабого одарённого к самому сильному, увеличиваясь при этом в геометрической прогрессии, а потом направляется на противника. Просто и незатейливо… с непредсказуемыми последствиями для участников. Именно поэтому в цивилизованных странах предпочитают не прибегать к этой методе, считая её варварским оружием последнего шанса. Кому хочется рисковать жизнью? Не проще ли бросить в мясорубку лишнюю сотню тысяч гуркхов, сипаев, спаги и прочего колониального отребья? У короля много! И у парламента много, и у сената, и у генеральных штатов, и даже у президентов.
В гимназии Красного учили передавать силу другому человеку. Точнее, не так, её нужно направить на всех сразу, и она сама… Да какого чёрта?
Вася вдруг заметил удивление на лице драгунского священника, а в следующий момент почувствовал вливающуюся в него энергию. А потом и увидел её в виде плотного тумана ярко-алого цвета. Тумана, в котором мелькали невозмутимые лица братьев-бандитов из Гонконга, какие-то кланяющиеся индусы, знакомая гнусная ухмылка ирландского происхождения… И запах когда-то сгоревших на кострах людей стал до того осязаемым, что его можно было потрогать руками.
«Врежь им, патрон!»
«Отправь их на перерождение, сахиб!»
«Мы повесим их закопчённые головы на самой высокой пальме!»
«Помочись на их могилы, господин!»
Голоса в голове кричали, требовали, просили, советовали, а тени услужливо тыкали пальцами в нужных направлениях, подсвечивая ставшие видимыми прямо сквозь обшивку дирижабля цели языками чёрного пламени.
– Да чтоб вас всех… – Василий отпустил скопившуюся энергию, и тени рванули ей вслед, повизгивая от предвкушения. – Господа, а что за х**ня происходит?
Никто не ответил. Драгунский священник молча поднял упавшую бутылку с остатками рома и в два шумных глотка опустошил её. Даже бортовые скорострелки замолчали, и пулемёты притихли. Капитан Ротмистров, упавший на колени после разрыва магического круга, помотал головой и на четвереньках направился к разбитому иллюминатору, отбросив с дороги потерянный прапорщиком Куликовским ручной пулемёт.
– Я бы тоже хотел знать, что это было, – ротный первым нарушил молчание. – Но красиво, мать их…
Вася тоже решил поинтересоваться результатами энергетической атаки, а заодно полюбопытствовать, почему перестали стрелять пушки и пулемёты. Но не пошёл к иллюминатору, решив удовольствоваться дырой в обшивке. Увиденное удивило и где-то даже порадовало – дирижабли с китайскими императорскими драконами прямо на глазах таяли, превращаясь в облачка разноцветной лёгкой пыли, из которой ветер формировал замысловатые и не совсем приличные фигуры.
После появления очередной такой фигуры отец Михаил, тот, что прапорщик по адмиралтейству, перекрестился и с укоризной, но смешанной с лёгкой завистью, сказал:
– Ну зачем вы так, господин подпоручик? А если с земли дети смотрят?
– Это не я! Это они сами! – Вася смущённо отвернулся от пробоины, уступив место прапорщику Куликовскому. – И вообще, может быть, это проявляются их потаённые желания. Посмертно, так сказать.
– Не прибедняйся, подпоручик, – командир нижегородских драгун устоял на ногах, но выглядел слегка помятым. – Мы же видели, кому всё уходит. Кстати, а что там?
– Военно-воздушная порнография с уклоном в некрофилию, – ответил Ротмистров.
