Ванька 9 - Сергей Анатольевич Куковякин
Ленин… Владимир Ильич.
- Здравствуйте, товарищи! – улыбнулся нам вождь мировой революции.
Члены солдатских комитетов не поняли, куда их привезли. Стояли они и о счастье своем не ведали.
- Здравствуйте, Владимир Ильич, - не растерялся я. Когда ещё с Лениным поговоришь.
- Расскажите, как добрались. Всё ли хорошо? – задал нам вопрос Ленин после того, как предложил присесть.
- Всё хорошо, Владимир Ильич, - продолжил я диалог с вождем всего трудового народа.
Ля-куртинцы, наконец, сообразили кто перед ними. Тут их как столбняк и хватил, онемели они от волнения.
- Расскажите, как всё было в Ля-Куртине. Потом – про Африку.
Ленин, говоря последнее, перевел взгляд на меня.
Откуда он знает, что я в Африке был? Впрочем, что я? Доложили ему всё, что положено.
Члены солдатских комитетов замялись, переглядываться стали.
- Хорошо, Владимир Ильич. Началось всё с того…
Я подробно, но не останавливаясь на мелочах, рассказал о том, что в нашем военном лагере случилось. Не по часам, конечно, но в правильной последовательности. Как переговоры с нами вели, как со всех сторон обложили, как обстреливали. Как гибли наши друзья.
Ленин внимательно слушал, что-то даже и записывал.
Товарищи мои осмелели. Что-то добавлять от себя к моему рассказу начали. Правда, не всегда по делу.
- К какой категории ля-куртинцев вы были отнесены?
Так, он и про это знает!
Проговорили мы не меньше часа. Ещё и чая попили. Причем, Владимир Ильич составил нам компанию.
- Сейчас вы по заводам и фабрикам поедете. Расскажите всё-всё подробно. Ничего не утаивайте. Про Африку – тоже.
Ленин опять повернул ко мне лицо.
- Всё расскажу, Владимир Ильич.
- Расскажите, сделайте милость. Враг ещё очень силен и всем нам предстоит длительная и упорная борьба. Много будет трудностей у рабочих и крестьян, но наша победа неизбежна, потому что беднейшее крестьянство идет рука об руку с рабочим классом.
Тут Ленин поднялся с кресла и заходил туда-сюда по кабинету.
Ростом он был не велик. Пока сидел, это было не так заметно.
Однако, рост вождя сейчас не имел никакого значения. Все мы, затаив дыхание, его внимательно слушали.
Перед тем как проститься, Ленин пожелал нам так же успешно вести борьбу за интересы рабочего класса и деревенской бедноты в России, как мы боролись во Франции со ставленниками Временного правительства.
- Не поверят же, когда в деревне расскажу, что я Ленина видел… - уже когда мы Кремль покинули, повернул ко мне голову один из членов солдатских комитетов. – Не поверят…
Мне рассказывать о встрече с Лениным было пока некому. Вот князя найду, тогда и расскажу ему. Но, это уже после возвращения из Москвы.
Глава 38
Глава 38 «Мойдодыр»
- Тут меня и нескольких моих товарищей и поставили на колесо…
Это я, уже наверное в сотый раз, рассказываю про Африку. Повествование идеологически выдержано, акценты, там, где надо – расставлены.
Поначалу я сильно волновался. Выступать перед большой аудиторией – это не так просто. Первый, второй, третий раз я с запинками рассказал рабочим и работницам о ля-куртинских событиях, а там как по маслу пошло. Не перехватывало больше у меня горло и слова в нем не застревали. Лились и лились они, одно за другое цеплялись…
Сам даже я себе удивлялся, что так могу. Правильно говорят, что повторение рождает мастерство. Так скоро я и лектором-профессионалом стану.
Новая российская власть ля-куртинские события, судя по всему, решила на высочайший пьедестал поставить. Придать им выдающееся значение.
Хотя… Тут с какой стороны посмотреть. Если со стороны французов, то мы – военные преступники. Воевали, воевали, причем – хорошо, а тут посреди войны в отказ пошли. Отправляйте де нас домой, не хотим больше свою кровушку лить.
- Простые французские солдаты отказались в нас из пушек стрелять. Тогда, их офицеры за орудия встали…
Слушают меня рабочие и работницы. Даже дыхание затаили.
Членов солдатских комитетов, с которыми я в Москву приехал, давно всех по домам распустили, а я уже почти месяц идеологической работой занимаюсь. Кожанку, кстати, мне выдали. Фуражку кожаную – тоже. Одет я по самой что ни на есть революционной моде.
Осталось только нарядиться в красные шаровары. Про них я дома в одном фильме видел. Честно сказать, сам я людей в таких тут пока не замечал. Может, они здесь позже появятся?
Выступать на заводах и фабриках, в депо и мастерских – хорошо, дело это нужное, но… Врач я всё же, пора бы мне своим уже заняться. Тем более, что испанка никуда не делась, свирепствует тиф, вши народ заели…
Бывая на заводах и фабриках, я уже несколько раз наблюдал представления артистов из театра гигиены. То, они до меня выступали, то – после меня. Нужное дело делают, нужное. Больницы многие сейчас закрыты, докторов, фельдшеров и сестер милосердия война сильно прорядила, да и не все, вот как я сейчас, по специальности после революции трудятся.
Гигиена в сей момент, личная и общественная, во многом – спасение от эпидемических болезней. Да, и не только.
Представления театров гигиены были просты до невозможности. То мыло там с вошью боролось, то с подмостков убеждали зрителей в необходимости руки мыть перед приемом пищи. Ну, и про чистку зубов там тоже рассказывали. Кариес – это бич местный. Беззубые улыбки здесь зачастую уже у молодых.
Пару раз я попробовал отпроситься с идеологической работы, но получил решительный отказ. Ещё и порицание. Укорили меня в том, что не до конца я понимаю сущность сегодняшнего момента и важность моей деятельности. Я – живой свидетель ля-куртинских событий, мне о них и рассказывать.
Так, пожалуй, мне тур ещё по стране организуют, буду я до конца жизни про то, в чём участвовал, рассказывать.
Мля…
Во влип, так влип…
После одного из представлений театра гигиены мне «Мойдодыр» вспомнился. Вот же - прекрасный
