Возвращение - Александр Цзи
Я спохватился:
– Стойте! Подождите! Наши вещи – они остались там!
– И лошади, – встрепенулась Кира.
Верно – и лошади! Я и позабыл о них совсем, держа в уме лишь мусоровоз и драгоценный лут. Кира стреножила лошадей с утра и пустила пастись вдоль ручья.
Мы с Кирой и Габриэлем стояли в узком вагонном коридоре. Своими размерами он мало чем отличался от обычных коридоров в пассажирских вагонах эпохи буржуев. Но в мелочах сильно отличался. Пол был мягкий, пружинистый, хотя текстурой не отличался от твердых стен. Никаких сидушек и поручней не было и в помине. Равно как и ламп и надписей. Стены, пол и потолок были бежевого цвета. Поверхность мягко отсвечивала, но это не раздражало.
Одна стена выше пояса была прозрачной – причем настолько, что практически не воспринималась зрением, будто ее и не было вовсе. Окна не имели рам и перегородок – вот непрозрачная часть, а вот прозрачная, и никакой четко очерченной границы.
За окнами равнина летела в сторону с сумасшедшей скоростью. Земля превратилась в сплошные мутные полосы. Даже редкие кучевые облака в небе ползли в устрашающем темпе.
Другая стена коридора была сплошной, без дверей, ручек, щелей и проемов. На уровне моей груди по ней шел ряд пупырышек наподобие шрифта Брайля. Естественно, это был вовсе не шрифт для слепых и слабовидящих. Россы со своими линзами и киберпротезами, наверное, видели куда лучше нас.
Лиин, Моник и оранжевоглазый прошли немного дальше по коридору. В сплошной стене открылись дверные проемы – нет, скорее протаяли, как отверстия в ледяной глыбе под лучами знойного солнца. Россы при этом не оглянулись и ничего не сказали – ни вам привета, ни ответа.
Симботы неподвижно стояли в коридоре, как статуи.
Габриэль беспечно махнул рукой.
– Вещи заберете на обратном пути. Мы двигаемся на восток – у нас там кое-какие дела. Потом повернем назад, в Росс.
– Когда повернете? – встревоженно спросил я, подумав, что религиозные фанатики прямо сейчас приступают к потрошению мусоровоза.
Габриэль поджал бледные губы, на миг закатил желтые глаза, выражая этим жестом то ли досаду, то ли пренебрежение нашими глупыми и мелкими заботами.
– Через две ночи, – ответил он. – У вас там что-то действительно ценное?
– Там лошади! – сказала Кира сдержанно, но не без некоторого напора.
– В Республике Росс лошади вам не понадобятся. Ну, возможно, в Секции Грин, но там вам дадут каких нужно скакунов. При этом вакцинированных и с модифицированным нейро-интерфейсом. Такой скакун не взбрыкнет и не лягнет!
Габриэль коротко хохотнул высоким голосом – будто взвизгнул.
– В конце концов, – продолжил он, – вам повезло попасть в поезд Республики Росс, который поедет, пусть и не немедленно, в ту страну, куда мечтают попасть тысячи бродяг ПоПо. Чем вы недовольны?
Я вздохнул и промолчал. Кира тоже не произнесла больше ни слова. Мы оба понимали, что спорить бесполезно: поезд вряд ли остановится снова по прихоти “мигрантов-слэвинов”. И как прикажете забрать на поезд мусоровоз? А лошадей?
Габриэль в своем изменчивом балахоне прошел несколько шагов по коридору, остановился, провел ладонью по “шрифту Брайля”. В стене открылся вытянутый шестиугольный проем.
– Прошу в мою хату, – пригласил росс и почти что улыбнулся. По крайней мере, губы у него самую малость растянулись. – Это экохата, вас такими не удивишь – вы ведь сами из лона природы... Хотя... кому я объясняю? Заходите и сами поймете.
Мы вошли. Купе было просторное, намного просторнее стандартного из эпохи буржуев, о которой я никак не мог забыть. Наверное, и тогда были такие купе – в специальных элитных вагонах для очень богатых Буратино. “Экохата” Габриэля состояла из двух помещений. Стены и потолок вроде бы деревянные, источающие даже специфический древесный запах. На стенах висят небольшие картинки, вроде бы обычные, но изображение двигалось, будучи зацикленным, как гифка.
Всадник на коне, с тающим на дыбы... Облака медленно ползущие над горами... Бурное штормовое море...
Ничего особенного.
Компактный круглый столик вытесан из огромного пня. Для ног тех людей, кто пожелал бы сесть за него, вырезаны округлые углубления. Три стула также вырезаны из пней, но поменьше. На них мягкие вязаные подушечки, очень домашние на вид. На столе сиротливо лежал желтоватый лист пергамента, рядом с ним стояла чернильница с гусиным пером. Пол устилали соломенные татами.
Открытая дверь в другое помещение занавешена пестрой тканевой ширмой. Видимо, экохата не предполагает использование тающих по желанию внутренних дверных проемов. Или это личное предпочтение Габриеля.
Я был вынужден признать, что в “хате” по-домашнему уютно.
– Садитесь, – велел Габриэль, махнув рукой на кресла-пеньки.
Пока мы усаживались на удивление эргономичные и комфортабельные пеньки, росс снял свой плащ-невидимку и, не глядя, швырнул на стену. Стена, казавшаяся деревянной и непроницаемой, расступилась и вобрала плащ без следа. Габриэль остался в свободной рубахе без рукавов и шортах из тонкой зеленоватой ткани.
Руки у него оказались неожиданно мускулистые. Кожа белая, “прошитая” серебряной нитью, чей узор напоминал огромную микросхему (“огромная микросхема” – это оксюморон, конечно, но впечатление странная татуировка – если это татуировка – производила именно такое).
Ноги у Габриэля были босы, но на подошвах я разглядел тонкий и гибкий слой вещества – что-то вроде усиленной био-подошвы.
Он сел напротив и сложил руки на столешнице.
– Вы проделали большой путь, – сказал он. – От самой Вечной Сиберии. Вашей целью изначально была Республика Росс?
Я честно ответил:
– Сначала мы хотели просто сбежать из Сиберии. Потом – присоединиться к Отщепенцам. Но...
– Жизнь у Отщепенцев не понравилась? – хмыкнул Габриэль.
– Не то, чтобы не понравилась... – начал я, но осекся, заметив взгляд Киры. – Я и сам толком не знаю, чего хочу.
Я замолк. Выкладывать все подробности своей непростой биографии перед первым встречным россом неразумно.
– Вас тянуло сюда... на уровне бессознательного? – уточнил Габриэль.
– Я не... Что вы имеете в виду?
– То, что все дороги ведут в Росс, – загадочно улыбнулся Габриэль и сменил тему: – Отщепенцы приняли вас за своего, и вы переняли у них кое-какие магические техники, верно?
– Верно, – настороженно ответил я.
– Сколько Знаков вы собрали?
Я выпрямился. Правая кисть сама собой легла на рукоять рапиры. Ее, кстати, никто из россов не попросил оставить вне поезда. Я подозревал, что в этом поезде никакое оружие не причинит вред россам – включая автомат,
