Курсант: назад в СССР 9 - Рафаэль Дамиров
— В этот самый спортивный костюм с огромной горловиной на молнии, — все еще не веря своим ушам, пробормотал я. — Зеленый, мать его за ногу!.. Так это он — наш маньяк, получается?
— Не исключено, — закивал Никита Егорович. — Убрал тренера, как лишнего. Хвосты зачищает. Возможно, он и был организатором ограбления.
— Нет… Не может быть, — я было замотал головой, но боль прострелила виски, и я снова поморщился, а Света осторожно погладила меня по щеке. — Он же мне все рассказывал о планах банды. И похоже, знал, что я в милиции работаю. Назвал меня по имени и отчеству.
— Вот как? — Горохов аж привстал с табурета. — Получается, он все спланировал? Специально тебе информацию сливал. Только для чего и зачем?
— В этом-то и ребус, — пожал я плечами. — Он намеренно мне рассказал про готовящееся ограбление дачи директора овощебазы и про нападение на универсам «Юбилейный». Только зачем? Ни хрена не понимаю… Если знал, что я мент, то есть милиционер, то…
Слово мент Горохов недолюбливал, а в мое время мы сами себя так часто называли. В хорошем смысле этого слова. Ну, если чужих сотрудников, то иногда в плохом. Слово одно, а значения разные.
— Сдается мне, Андрей Григорьевич, что Пичугин этот и есть наш убийца. Тебя чуть не прирезал, Воеводина порешил ловко так, без зазрения совести. Одним ударом. Четким и сильным.
— Интересно, — хмыкнул я, сжав Светину ладонь, — будто не впервые ему приходится людей убивать.
— Так не впервые, это факт.
— В каком это смысле? — снова удивился я, чего я там еще о своем несостоявшемся друге не знаю.
— Я на него уже материал собрал кое-какой. Он в Афганистане служил. Награжден медалью «За отвагу».
— Дюша? Охренеть… А медаль за что?
— В плену побывал. В яме сидел три дня, потом как-то выбрался и придушил голыми руками часового. Еще двоих советских солдат из ямы вытащил и спас. Вместе они к нашим вышли. А так службу проходил в войсках обеспечения. Вроде ничего примечательного. В 254-м отдельном радиотехническом полку особого назначения. Так что Пичугин этот имеет реальный боевой опыт. И опыт ликвидации живой силы противника. В общем, убивал, и, возможно не один раз. А после армии на производстве работал. Должность не великая, обычный рабочий в цеху, нареканий со стороны профкома и начальства не имеет. Но и особо не отличился. Твердый середняк, так сказать. В комсомоле состоит, но тоже звезд с неба не хватал, хотя госнаграду за душманов имеет. Такое ощущение, что два разных человека: в армии один, а на гражданке — другой. С ним хотели встречу провести в школе с пионерами, как с героем боевых действий, так он отказался. Такие дела…
— Ну, Пичугин, ну, сукин сын! — не выдержал я. — Таким простачком прикидывался.
То-то он меня так умело вырубил. Не ожидал я от него подвоха. Я поскрёб голову в бинтах — вопросов было слишком много.
— Это если он наш маньяк и есть, то как он узнавал о всех наших передвижениях? Когда письмо принес в гостиницу, знал, что я там живу и знал, кто мы есть.
— А вот это самое интересное… — Никита Егорович сделал паузу и многозначительно закатил глаза. — Брат у него двоюродный в милиции работает.
— Брат? Он мне ничего не говорил про брата, хотя оно и понятно, почему. И кто же его родственничек?
— Оперуполномоченный ОБХСС старший лейтенант милиции Щукин Макар Валерьевич.
Я присвистнул:
— Интересно девки пляшут… Щукин этот в последнее время часто мелькает.
— Вы знакомы? — вскинул бровь Горохов.
— Не сказать, что слишком, но пересекались случайно на танцах. Он приревновал Веру, судмедэксперт которая, к Погодину. Бывший он ее оказался.
— Вот как? А наш Федя уже роман закрутил? Когда успел?
— С вас пример берет, — улыбнулся я. — В служебное время все успевает.
— Ну, Лена не в счет, — отмахнулся следователь, чуть покраснев. — Мы с ней уже лет пять как знакомы. По работе… А потом…
Горохов вздохнул, и посмотрел куда-то вдаль, видно, вспомнив жену.
— Проверить этого Щукина надо досконально, — вернул я его с небес на Землю.
— Это сделаем, — кивнул следователь. — Привлечем кадровиков, инспекцию по личному составу.
— Лучше пока без них, — покачал я головой. — Без шума и пыли, а то раздуют.
Отделов собственной безопасности в структуре МВД еще не появилось. Работа по противодействию правонарушениям со стороны сотрудников милиции была возложена на кадры. Они пока справлялись, их воздействие, скорее, носило воспитательный характер, это потом в середине девяностых понадобится отдельная специальная структура ГУСБ МВД России, со штатом оперативников, чтобы вычислять распоясавшихся в условиях лихих девяностых оборотней в погонах.
— Что предлагаешь? — Горохов внимательно смотрел на меня.
— Мне бы выйти отсюда поскорее, Никита Егорович, а с Щукиным я разберусь. Есть одна мыслишка. И вот еще что… В ходе ограбления универсама «Юбилейный» кроме «Комби», еще одна машина засветилась. Близко не подъезжала, наблюдала издалека, а как дело жаренным запахло, смылась мгновенно, не включая фар. Номера я не разглядел. Федя даже стрелял по ней, но не попал, наверное. Так вот, есть информация, что такая же синяя «восьмерка» имеется у этого самого Щукина…
Глава 17
— Здорово, лежебока! — ко мне в палату заперся Погодин.
Палата на шестерых, только я сейчас там был один. Все мои «сокамерники» выдвинулись забивать козла в беседку во дворе, одного выписали, а еще одного перевели в другое отделение. Оказалось, что лечили его совсем не от того, и положили его к нам по ошибке.
— О, апельсинчики! — Федя сграбастал у меня с тумбочки сразу два фрукта и принялся ошкуривать. — Можно угощусь? Спасибо.
— Обычно больным что-то сами приносят, — хмыкнул я, — а не объедают их.
— Да лан, Андрюха, тебе что, жалко? Ты все равно их не ешь, лежат пылятся, я ж их еще в прошлый раз заприметил и посчитал.
— А ты что такой веселый, друг мой Федор? Светишься, как чайник новенький мельхиоровый. Дюшу изловил?
— Не-е, — пробубнил Федя с набитым ртом, распространяя по палате запах «нового года». — Лучше…
— Лучше? — встрепенулся я. — Неужели маньяка нашел?
— Да не нашел пока. Бери выше.
Я скорчил рожу — мол, лучшей версии, чем эта, уже не придумаю.
— Я к Вере переехал, — всплеснул руками Погодин. — Я теперь у нее живу. Во как!
— Ого! Шустрый малый, — улыбнулся я. — Смотри, чтобы вскоре маленькие Федьки не появились.
— А что? Я не против жениться, уже говорил тебе.
— Быстро как у вас все завязалось, — задумчиво проговорил я, вспоминая, как совсем еще недавно эта самая Вера оказывала мне знаки внимания, причем, вроде бы, довольно явные. Или, может, мне показалось? Надумал себе? Теперь уже не важно.
— Да как-то само так получилось, — с придыханием рассказывал Федя. — один раз, второй остался у нее на ночь, а потом Верунчик мне и говорит, зачем ты будешь туда-сюда бегать. Оставайся уже, не маленькие ведь в пионеров играть. Вот я и остался. Знаешь, какие она чебуреки стряпает? М-м! В жизни таких не пробовал.
— А с Пичугиным что? — вывел я из эйфории Федора.
— Тьфу, ты. Да глухо пока… Как сквозь землю провалился. В розыск объявили, ориентировки разослали. За квартирой его следят, только там мать одна живет и ничего, якобы, не знает о том, где сынок ховаться может. Я вот все в толк не возьму, зачем Дюша тренера пришил? А?
— Понятия не имею. Возьмем его, сам и спросишь.
— Так он мне и сказал! Эти дзюдоисты упертые оказались. Показаний не дают. Всех, кого выдернули из дома, выпустить пришлось. Арестовали только тех, кто участвовал в нападении на универсам. Но и те молчат, гады. Там, конечно, и без их показаний доказухи хватает, на месте ведь взяли, тепленькими, вот только остальные не при делах. Как бы чего не натворили. Обидно, если сухими из воды выйдут.
— Без главаря они на дно залягут, — кивнул я. — Не журись.
— А кто у них главарь был? Тренер? Воеводин который?
— Или тренер, или Дюша. Или оба вместе. Пока я не разобрался. Мутно все как-то…
— Слушай! Может, они власть не поделили? — Федя взял с тумбочки уже третий апельсин. — Как в мафии. Вот Дюша и пришил конкурента.
Я поднял бровь, сощурившись в раздумьях. Больничная атмосфера явно действовала на мозг как-то размягчающе — мысли еле бегали.
— Хрен разберешь, но мне кажется, что тут что-то другое…
Я почесал макушку, и просторный рукав отодвинулся чуть не до локтя.
— Ха! Ты такой
