Егерь: назад в СССР (СИ) - Рудин Алекс

Даже присмотрел для избушки подходящую сухую полянку среди высоких сосен, метрах в двухстах от берега.

В следующий выход записал в паспорт обхода обнаруженную на Песенке бобровую семью. Заодно снова понаблюдал за зимородками. Судя по тому, что родители то и дело таскали в нору пойманных рыбёшек, птенцы уже вылупились, но на крыло ещё не встали. Я знал, что в хорошее лето зимородки успевают сделать две кладки яиц.

Мне нравилась эта работа. Нравилось спокойное деятельное одиночество. Размеренная и тихая деревенская жизнь.

Катю я на этой неделе не видел вовсе. С Павлом встретился раза два — он всё время спешил. Начальство из райцентра задёргало его по ограблению медпункта.

В субботу утром ко мне заглянул Валера Михайлов.

— Здорово, Андрей Иваныч!

— Привет, Валерий Владиславович! Какой-то вопрос?

— Лицензию сдать хочу.

Охотник полез в карман и вытащил оттуда сложенную вчетверо бумажку. На углу виднелся кровавый отпечаток пальца.

— Поздравляю с добычей! — сказал я. — Когда успели?

— Вчера на овсах хорошего подсвинка взяли.

— Молодцы! Попробую чуть попозже ещё лицензий выбить из начальства. Как картошка начнёт поспевать.

Я проводил Валеру и решил сегодня устроить себе выходной. Выкосил отросшую лебеду во дворе. Натопил баню и неторопливо, со вкусом попарился. Переоделся в выходной костюм и пошёл в клуб.

В этот раз привезли «Невероятные приключения итальянцев в России». Мужчин больше всего восхитил мафиози Розарио Агро. Куря на крыльце клуба, они шумно обсуждали его невероятные сигары и неукротимое желание иметь наследника.

— Все вы одним миром мазаны, — осуждающе сказала проходящая мимо мужиков полная старушка в вязаной кофте. — Вам всем сына подавай непременно, а бедная баба рожает, мучается! Кобели!

— Не шуми, мать! — шутливо смеялись мужики. — Нас и так в природе мало осталось, мужиков-то настоящих.

— А вы пейте больше, — не полезла в карман за словом старушка, — так совсем вымрете!

После фильма начались непременные танцы. На большой вытоптанной поляне за клубом, где мальчишки днём гоняли в футбол, клубный техник установил аппаратуру. Он вспотел, таская тяжёлые динамики, но помочь никому не позволял.

— Это техника! — значительно поднимая палец, говорил он. — А техника случайных рук не любит.

Наконец, зазвучала музыка. Над поляной полетел бархатный баритон Юрия Гуляева.

Закружились пары. Свободные девушки группками стояли у стены клуба.

Я оглянулся в поисках Кати — её не было. Зато я увидел Лиду, продавщицу из магазина.

Она была удивительно хороша. Стройная, в синем платье в белый горошек, с золотисто-рыжими волосами, убранными в высокий хвост.

Увидев мой взгляд, Лида сама подошла ко мне.

— Пригласишь?

В её голосе прозвучала чуть заметная хрипотца.

Мы закружились среди танцующих пар.

Лида танцевала легко, немного опустив голову — словно плыла вместе с песней. Я танцевал плохо, и сначала думал только о том, чтобы не наступить Лиде на ногу. Но к концу танца расслабился и даже повёл, ощущая ладонью упругую женскую талию.

Заиграла быстрая весёлая музыка. Мы с Лидой отошли к краю площадки.

— Что давно в магазин не заходил? — спросила она.

— Недавно в город ездил, оттуда продуктов привёз.

— Не скучно тебе в лесу?

Лида чуть улыбнулась.

Я пожал плечами.

— Некогда скучать. Дел много.

— Дела, дела... — с непонятной интонацией проговорила Лида. — Все в делах, а отдохнуть некогда. Только здесь, разве.

Она повернулась ко мне. В карих глазах сверкнули искры.

— Пойдём ещё танцевать?

В этот раз она положила голову мне на плечо. Песня всё длилась и не заканчивалась. В какой-то момент мне показалось, что мы танцуем давным-давно. Волосы Лиды вкусно пахли цветочным шампунем.

Она потянулась к моему уху и прошептала:

— Проводишь меня? У меня вино есть, вкусное. А хочешь — пойдём к тебе. Только сначала ещё потанцуем.

На площадку медленно мягкие синие сумерки. Музыка звучала, не переставая — то залихватски-задорная, то нежная, медленно-лиричная. Над клубом зажгли фонарь, и танцующие пары отбрасывали на траву длинные тени.

Музыка плыла, парила, летела. И мы с Лидой кружились ей в такт, потеряв счёт времени, соединив руки, прильнув телами друг к другу.

А Катя так и не пришла.

На следующий день, в воскресенье, ко мне пришёл директор школы и астроном-любитель Алексей Дмитриевич Воронцов.

Я как раз колол дрова на улице. Не то, чтобы они были мне так уж нужны. Но чурбаки, сваленные грудой, уже начали подгнивать. Если с ними не разберусь я — это придётся делать сменщику.

— Здравствуйте, Андрей Иванович! — сказал Воронцов через калитку. — Вы не забыли о нашем уговоре?

Ох, чёрт! Именно об этом-то я и забыл! Хорошо, хоть в лес не ушёл — потом краснел бы перед интеллигентным директором, как пятиклассник, пойманный с сигаретой.

— Нет-нет, Алексей Дмитриевич! — слукавил я. — А что, уже пора? Я думал, вы соберёте ребят ближе к вечеру. Входите! Я сейчас соберусь.

Я воткнул топор в изрубленный чурбак и ладонью вытер пот со лба.

— Не торопитесь, — сказал Алексей Дмитриевич, проходя в калитку. — Я сказал ребятам, чтобы собрались через час.

— Отлично! Тогда, может быть, чаю?

— Спасибо, не откажусь.

Директор церемонно снял шляпу.

— Одну минуту, я только умоюсь. Вы пока проходите в дом!

Я рысью побежал в баню, быстренько вылил на себя ведро тёплой воды и растёрся полотенцем.

А когда вернулся — чайник уже стоял на плите, а на столе лежали привычные «Кавказские» конфеты. В этот раз они не были помяты.

— Вы напрасно так напряжены, Андрей Иванович! — улыбнулся Воронцов, глядя, как я помешиваю ложечкой несладкий чай. — У меня очень хорошие ребята. Искренние, любознательные. Хотите совет? Я и сам им постоянно пользуюсь. Просто расскажите о своей жизни. Поменьше морализаторства и общих слов, больше конкретных случаев. Поверьте — мало что может быть интереснее простой человеческой истории.

Но в том-то и была беда, что о своей жизни я пока мало, что мог рассказать!

Школа располагалась в небольшом двухэтажном здании с четырёхскатной крышей. Мы вошли в маленький вестибюль. Слева был гардероб — пара десятков вешалок. Справа — деревянная лестница на второй этаж.

Под окнами я с удивлением увидел радиаторы парового отопления.

Алексей Дмитриевич заметил мой удивлённый взгляд.

— Да, — гордо сказал он. — У нас нет печей, а отапливаемся мы от совхозной котельной. И знаете — это намного удобнее. И мусора меньше.

Надо думать! Если в каждом классе топить печку — сколько же надо истопников?

— Ну, идёмте наверх! — пригласил меня Воронцов. Там, в актовом зале у нас что-то, вроде клуба. Я летом всё равно в отпуске — вот и присматриваю за ребятами, пока их родители на работе. А они мастерят, общаются или просто играют. С девяти часов утра до семи вечера этот клуб открыт для всех.

Мы поднялись по лестнице и оказались в коридоре, по обеим сторонам которого тянулись ряды дверей.

Алексей Дмитриевич потянул на себя ближайшую из них.

— Прошу!

Мы вошли в небольшой актовый зал. В одном углу девочки увлечённо спорили над столом, заваленным обрезками материи всех цветов. Кажется, они изобретали фасоны кукольных платьев, но твёрдо поручиться за это я не мог. Лица спорщиц были очень серьёзными. Возможно, я видел перед собой будущих модельеров.

Только одна девочка не принимала участие в споре. Она увлечённо строчила на швейной машинке, сшивая вместе два разноцветных лоскута.

Возле девочек мальчишка лет трёх, не больше, сидел на полу и катал машинку с отломанным колесом.

— Вжух! Вжух! — приговаривал мальчишка.

Прямо посреди зала двое умельцев чинили пыльный велосипед «Орлёнок», перевернув его кверху колёсами.