Эсминцы и коса смерти (СИ) - Ангелов Августин

Эх, если бы только знать! Тогда силы можно было бы сконцентрировать против главных ударов противника. А так приходилось полагаться на авось. И выслушивать доводы товарища Сталина о провокациях. А собственных доводов, что готовится именно война, у Жукова имелось совсем немного. Для Сталина беспрецедентная концентрация немецких сил вдоль границ СССР, почему-то, доводом не являлась. И Жуков даже догадывался, почему.

Дело в том, что Сталин переоценивал умственные способности Гитлера. Он считал фюрера гораздо умнее и мудрее, нежели тот являлся в действительности. И Сталин перед войной не допускал мысли, что руководитель немецкой нации сумеет повторить ошибку Наполеона и, не разделавшись с Англией, пойти войной еще и на восток. И вот теперь Жуков сидел в своем огромном кабинете и лихорадочно соображал, что же следует делать в первую очередь? Ведь приграничные округа, наблюдая немецкое развертывание в непосредственной близости, уже начали требовать от Генштаба срочных директив и развертывания по плану прикрытия.

Тут Жукову доложили, что прибыл корпусный комиссар Евгений Лебедев. Генерал сразу вспомнил его. Это же тот самый Женя, с которым они вместе воевали на Халхин-Голе. Хороший мужик, хоть и комиссар, из тех самых питерских революционных матросов, которые всю эту революцию и сделали. Правильный и умный мужик. Это был один из немногих людей, кто не вызывал сейчас у Жукова раздражение. Московские аппаратчики, напротив, его сильно бесили. Интересно, зачем этот Женя пожаловал?

- А, Женька, чего приперся? - спросил Жуков, когда посетитель вошел к нему в кабинет.

- Да вот, товарищ Жуков, пришел я помощи просить, - сказал Лебедев.

- Ну, выкладывай сразу, за кого просить хочешь. Не тяни, а то времени мало у меня. К войне надо готовиться. Война скоро будет, Женька. Понимаешь? Война с немцами надвигается, - произнес Жуков.

- Да, я как раз о подготовке к войне и пришел просить, Георгий Константинович, - проговорил Евгений Лебедев.

- Удивительное дело, все за кого-то просят из родственников, а ты о подготовке к войне. Ну, тогда садись, рассказывай, что там у тебя, - Жуков предложил Евгению сесть за стол для совещаний и сам уселся напротив него.

- А у меня сообщение от разведки нашего флота. И оно настолько важное, что я лично в Москву приехал. Делегировал меня Военный совет Краснознаменного Балтийского флота, потому что дело чрезвычайной важности, - поведал Евгений генералу.

- Так выкладывай. Я слушаю тебя внимательно, - сказал Жуков.

И Лебедев достал из объемистого портфеля и разложил перед генералом карты немецкого блицкрига с названием «План Барбаросса».

- Ни хрена себе! – воскликнул Жуков, вглядевшись в карты.

И, едва окинув взглядом предоставленные материалы, он сразу увидел цельную картину предстоящего немецкого вторжения. Хоть многие и ругали Жукова, что он бездарный солдафон, но, на самом деле, был он совсем не бездарен, а наоборот, считался довольно талантливым командиром. Особенно на фоне других генералов и маршалов. И даже сам Сталин верил в его талант. Потому что товарищ Сталин никогда не назначил бы никого просто так на столь важную должность, какой является должность начальника Генерального штаба.

- Откуда такие карты у вашей разведки? – спросил Жуков, серьезным взглядом уставившись на Евгения Лебедева так, словно видит его впервые.

- На разведку нашего флота вышла немецкая антифашистская организация «Красный септет», в которую входят заместители начальников штабов в вермахте, в кригсмарине и даже у финнов. Все они противники Гитлера. И вот, передали нам все немецкие планы войны. И они скоро начнут. Блицкриг назначен на 22 июня, на 03:00. А до этого планируют разбомбить все наши приграничные аэродромы и закидать все фарватеры в Финском заливе минами, чтобы запереть там наш флот, - поведал комиссар.

- Значит, точно не какие-то там провокации немцы готовят, - проговорил Жуков.

И сразу же спросил:

- А, насколько ты уверен, как коммунист, что сведения эти верные? Поручиться можешь?

- Уверен, да и поручиться могу за нашу флотскую разведку, - кивнул Евгений Лебедев.

- Да, Женя. Ты вот даже не представляешь, что вот сейчас мне последний главный кусок мозаики принес. Теперь все в четкую картину складывается. И меня, знаешь ли, подобный план немцев не удивляет. От немцев я как раз чего-то такого и ожидал. Дерзкие они. Я еще указывал на подобные планы немцев, когда в штабные игры играли на картах в январе. А вот Шапошников меня все время убеждал, что они удар на Киев нанесут. А они вон, как готовятся. Чтобы сразу рвануть по трем направлениям.

Если все это верно, я срочно начну принимать меры. Завтра же лично вылечу в приграничные войска. Минировать прикажу все направления немецких ударов. Пушки поставлю в засады. Сконцентрирую пехоту для контратак. Танки по сходящимся направлениям пущу, чтобы сразу отрезать клинья немцев от снабжения, а потом окружать и крушить. Покажу я этим немцам Кузькину мать!

- Надо бы самолеты отвести от первого удара, а то на аэродромах разбомбят, - вставил Лебедев.

- Не учи ученого! Самолеты уберу сразу же подальше с тех аэродромов, что немцы бомбить собрались. Но дам директиву не бездействовать нашим летунам, а сразу же ударить навстречу. Пусть не ждут, когда их разбомбят и разгромят, а сразу встречают врага огнем в воздухе. Директиву нашему командующему авиацией выдам, не беспокойся. И зенитчиков усилим. А вы с вашим Балтфлотом что, сидеть будете ровно и ждать, когда немцы мины вам подкинут на фарватеры?

- Не собираемся сидеть и ждать. Выработали план активных действий на Военном совете флота с Трибуцем и Пантелеевым. Собрались создавать рейдерский отряд легких сил, для противодействия минным постановкам немцев и финнов. А еще собираемся с баз флота в Прибалтике все лишнее заранее отвести, что в обороне там не пригодится. И с Прибалтийским особым военным округом собираемся установить тесное взаимодействие, а также создать на каждом корабле десантную команду, которая могла бы высаживаться на берег для корректировки огня корабельной артиллерии и для диверсий в тылах противника. Да и десантные плавсредства заранее приготовим, чтобы высаживать беспокоящие десанты в тыл наступающего вермахта. И поддержку десантам организуем артиллерией кораблей. Для этого проводим уже сейчас учения со стрельбой по берегу. Еще у нас разработан план укрепления Моонзунда и других важных береговых объектов. Да, только вот, нарком ВМФ Кузнецов не дает добро на все эти мероприятия. Не решается такие директивы принимать без одобрения Генштаба и лично товарища Сталина, - рассказал Лебедев генералу.

- А ты откуда знаешь, что Кузнецов не решается? – спросил Жуков.

И Лебедев пожаловался:

- Так я только что от него. Два часа беседовали, а толку нет. Нерешительный он. Еще и сказал, что, если мы минные заградители немцев и финнов потопим до того, как официально войну объявят, то будем считаться международным сообществом агрессорами. И топить ни в коем случае нельзя, хоть десять тысяч мин нам на фарватер поставят. Это же нейтральные воды, говорит.

- Да и насрать, что он там говорит нарком Кузнецов. Мямля он. Топи, Женя, всех этих гадов с их минами. Только так, чтоб ни одна крыса пикнуть не успела. Отслеживай их и торпедами бей с подлодок. И не спасай никого, чтоб свидетелей не было. И пусть возмущаются, сколько хотят, а мы ничего не знаем. Сами они, наверное, взорвались от своих мин. Нечего столько мин возить в нейтральных водах. Так что, на дно их, и делу конец.

Короче. Я тебе и флоту твоему все активные действия разрешаю. И даже приказываю, устно пока, не допустить вражеских минных постановок, усилить ПВО флота, создать эскадру для уничтожения немецкого грузопотока по Балтике и подготовить не только отдельные десантные группы, но и отдельный десантный дивизион флота, поддерживаемый артиллерийскими кораблями, способный захватывать вражеские острова и порты. Мне, как начальнику Генштаба, понадобятся активные действия флота на Балтике. И я совсем не желаю, чтобы флот заперли в заливе враги.