Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Государыня
Тайный заговор тапочек против людей.
Девушки захлопотали вокруг, молча, но уверенно. Стерли с лица Софьи полкило косметики, наложенной с расчетом произвести впечатление, расплели косу, принялись массировать виски.
Царевна несколько минут сидела, откинувшись назад, потом нарушила молчание:
– Ну, кто что увидел?
Благо потайных отверстий в тронном зале на десяток девушек хватало. Вперебой, впрочем, не заговорили, начали по старшинству.
– Патриарх, хоть и молчал, но не по нутру ему все это. Он на бояр так смотрел, словно умолял прекратить…
– Воротынский явно смотрел одобрительно.
– Милославский выгоду искать будет…
Софья внимательно слушала, сравнивала со своими наблюдениями. Ну да, сегодняшнее выступление было постановочным. Отсюда и черное платье, и лицо, ставшее чуть ли не мертвенно-белым, и подведенные глаза, и подчеркнутые губы – нарочитый стиль, нивелирующий личность, но создающий ведьму. Отсюда и непокрытая голова – с образом не вязалось. Зато коса и венец куда как лучше смотрелись по контрасту со спокойным лицом. Другое дело, что зализывать волосы пришлось без всякой жалости, так, что теперь в висках ломило.
И арест…
Сложно было схватить мерзавцев с утра?
Да ничуть. Но – не так страшно. А вот сейчас… когда только что этот человек сидел рядом с тобой, а теперь его нет – он в пыточном приказе и может оттуда не выйти, несмотря ни на боярство, ни на княжеский титул… и это ведь главные. А есть, как и в любом заговоре, мелкая шушера, и ею тоже предстоит заниматься. Сорняки не по крупности пропалывают, а в принципе. Иначе через два дня опять грядка не тем заколосится.
Пусть ее назовут кровавой царевной, пусть. Но Алешка получит благодарных ему бояр.
– К вам, царевна, царевич Федор.
Софья кивнула девушке:
– Проси. А вы выйдите пока.
Рокировка была произведена мгновенно – и вот стоит мальчишка, смотрит ей прямо в глаза.
– Что случилось, братик?
– Соня… ты править хочешь?
У Софьи глаза стали квадратными:
– Федя, ты с ума сошел? На кой черт мне этот хомут?!
Брат мгновенно успокоился, словно с плеч тяжесть скинул.
– Вот и я подумал, что тебе это не надобно. Но спросить должен был… после сегодняшнего.
Софья кивнула на кресло:
– Садись, поговорим. Почему ты решил, что мне нужна власть?
– Ты сегодня пошла одна. Никого не позвала с собой…
– Так было надо. Если бы со мной пошли ты или Ванечка – это можно было бы потом счесть… нет, не как бунт против брата, но… вас могли бы попробовать на прочность. А вы ведь этого не хотите. У вас свои призвания. Наука, церковь…
– А Любава?
– С ее слезами? Она замечательная девочка, и нашему отцу повезло, но она – не воин. А я сегодня сражалась, разве что не оружием.
– Про теток и сестер не спрашиваю. Понимаю, – усмехнулся подросток.
– А раз понимаешь – должен и другое понять. Сейчас все мы будем… ждать. А ожидание – тягостная штука. И к тебе будут искать подходы.
– О чем я должен сообщать тебе. Верно?
– Абсолютно.
– Хорошо, что ты можешь копаться в этой грязи. Я бы с ума сошел.
– Феденька, а куда мне деться? Грош цена государству, где без государя все разваливается на глазах. Нам еще эту постройку крепить и крепить…
– Своей кровью, – мрачно закончил подросток.
– И детей, и внуков… Тебя через пару лет надо будет женить. У Жуана Браганского есть дочь, на год или около того младше тебя…
– Соня, ты это всерьез?
– Вполне. Мы можем взять неплохое приданое за девочкой, да и сами найдем, что дать взамен.
– А… я не хочу жениться! Я еще слишком молод!
– Речь пойдет и не об этом. Пусть невеста приедет к нам, поживет с нами, поглядим на ее воспитание, а там… либо ты, либо Ванечка.
– А почему не Алексей?
– Не знаю. На его выбор. Но для королевы… не знаю. Надо подумать, но вообще-то короля надобно повыгоднее продавать.
– Он тебе что – мясо на рынке?
Федя был искренне возмущен. Софья усмехнулась краешком губ. Эх, братик…
– Не мясо, но все мы товар на брачном рынке. И ты не представляешь, Федя, насколько ценный. Старый род, в родстве с Рюриковичами, не связанный до сей поры ни с кем… громадная территория, богатство, чистая кровь…
– Чистая кровь?
– Они в Европах так между собой перероднились, что в каждом втором браке уроды рождаются. А у нас пока родства с ними нет…
– А надобно ли при таком раскладе нам свою кровь их кровями портить?
– Так и мы ж не лыком шиты, плохих не возьмем.
– А Алексей одобрит?
Софья пожала плечами:
– Не знаю. Но неужто сложно посмотреть на принцессу? Чай, кусок не отвалится?
– Ох, Соня… хитрюга ты!
Софья усмехнулась:
– Федь, я ведь не для себя. Мне оно сто лет не надобно, я и вовсе замуж не хочу. И власть мне не нужна. А вот чтобы моя страна, мой дом, моя родина были сильными и выстояли и тысячелетия простояли…
– А по силам ли ты дерево рубишь?
Софья покачала головой:
– Нет, Федя. Одной мне оно не по силам. А вот ежели все мы, Романовы, навалимся – тогда справимся. Но только все. Подумай над этим…
– Я подумаю. Куда ты теперь?
– К палачам, узнать, что новенького. К патриарху.
– До ужина успеешь?
– Постараюсь.
Софья поцеловала брата в щеку, и Федя ушел. А девушка принялась собираться.
Опять в этот бой с головой, и сердце трепещет в груди…
* * *Каждый день, как в бой. Каждый. И нет нам покоя. Гори, но живи… так может, так и стоит жить?! В огне – и отдавая всю себя без остатка?
Нет ответа…
* * *В Нидерландах царило отчаяние.
Несколько дней назад умер Вильгельм Оранский. Умер от горячки, вызванной раной. Стрелявшего так и не нашли, но настроение в Нидерландах было то еще.
Проклятые французы!
Они, точно они! А кому еще это было выгодно?!
Мерзавцы! Все этот гнусный Людовик Четырнадцатый! Негодяй, мерзавец!!!
Нидерланды мечтали о мести.
Но вот проблема – кто должен был мстить?
Вильгельм был последним в своем роду, после его смерти династия Оранских обрывалась. Права на трон имели Нассау-Диленбургские, Нассау-Зиген, но последний был слишком стар и бездетен.
Нассау-Диленбургские? Тоже не выход. А есть ведь еще и принцесса Луиза, вышедшая замуж за Фридриха Гогенцоллерна. Но… как-то вот последнего не хотелось. Слишком уж он был… великим.
Возможно, кто-то из его детей? А пока править будут Штаты?!
Нидерланды бурлили, словно кипящий котел. А войска противника бесчинствовали на суше и на море. В одной из морских битв погиб великий де Рюйтер, после чего положение на море у Нидерландов стало уж вовсе грустным.
Впрочем, Васька с Радой успели выбраться. И ничуть не сожалели о сделанном.
Был приказ? Был.
Выполнен? Да.
Софья осталась довольна.
Весточку из Нидерландов она получила достаточно быстро и теперь потирала руки. Надобно отправить туда людей для вербовки – скоро начнется отток мозгов в соседние страны. Те, кто поумнее, побегут только так. Почему бы и не на Русь?
Голландцы прекрасные мореходы, инженеры…
А у нее верфи, корабли, шлюзы, канал, дороги, дамбы… все надо строить, надо торговать, надо…
Жестоко?
Нет уж. Жестокость – это когда получаешь удовольствие. А для нее сейчас есть экономическая целесообразность. Пусть она будет проклята, но Русь на ноги встанет! И начнет – при ней. И никто, никогда не сможет угрожать ей на суше или на море.
Не будет Вильгельма Оранского – не будет сильных Нидерландов и сильной Англии. Зато свои куски урвут Кельн и Мюнстер.
И она.
А то, что подозрение пало на Францию… ну что ж. Судьба такая… Не все Людовику радости, надо немножко гадости. Даже если он догадается, кто ему так напакостил, все равно доказательств не будет.
К тому же ее ребята привезли чай, кофе, пряности – для Школы все подойдет. И – да, десятка два луковиц тюльпанов.
Нидерланды переживали тот самый тюльпановый бум. Софья только фыркнула. Подумаешь…
Но тюльпаны распорядилась высадить в царской оранжерее. И как следует наградить ребят. Заслужили. Еще как заслужили!
Есть в этом какая-то циничная справедливость. Вильгельм наградил убийц де Виттов, она награждает его убийц….
Да, теперь у Якова есть непристроенная дочь. Принцесса Мария… но надобно ли на Руси такое добро? Нет. Свататься к ней Софья не собиралась. Тем более – для Алексея, единственного, кто подходил по возрасту.
Перебьются. Пусть вон за испанского Карла ее замуж выдают! Его все равно не жалко. С Францией он породнился, теперь еще и с Англией…
Впрочем, король Яков и не подыскивал супруга для дочери на Руси. Он прикидывал, кто может послужить заменой Вильгельма Оранского, и выжидал. Не в его же стране война? Можно и посмотреть, чем дело кончится.
* * *Крым агонизировал.
Точнее, агонизировало вольное татарское житье-бытье. Их чесали с трех сторон, лупили без малейшей жалости и милосердия, поджигали стойбища, освобождали рабов, угоняли в плен тех, кто вчера еще мнил себя господином…
