Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
Наташа повернула ко мне сердитое лицо, но я скорчил умильную рожицу, и она не выдержав, улыбнулась.
— Видишь, Саша, какой у меня брат. Живу и мучаюсь.
— Тебе очень повезло, Наташа. Знаешь, я тебе сильно — сильно завидую, что у тебя есть такой брат.
Эти слова я услышал, когда уже открывал входную дверь.
Спустя несколько дней она снова заглянула к Наташе, после чего, как вежливый кавалер, я проводил ее. Погуляли, расстались. Потом была встреча в парке, а еще спустя пару дней я остался у Саши. Наш роман развивался настолько бурно и страстно, что временами я чуть ли не захлебывался в волнах ее неутоленной страсти и нерастраченных чувств. Я был ее первым мужчиной, и первой любовью. Если бы я ее по — настоящему любил, то возможно все могло закончиться по — другому, но мне было прекрасно известно, что это только влюбленность, а женщины это хорошо чувствуют. Спустя несколько месяцев она начала замечать других мужчин, а потом на одном из балов встретила молодого человека, поэта с горящим влюбленным взглядом… и наш роман закончился.
ГЛАВА 8
Как-то возвращаясь из Публичной библиотеки, я вдруг неожиданно увидел Лешку, сидевшего на лавочке, возле гостиницы. Стоило ему меня увидеть, как он сразу подбежал ко мне.
— Дядя Сережа! Здравствуйте!
— Привет, парень! — я быстро оглядел его. Чистая рубашка. Ботинки хоть не новые, но крепкие. — Соскучился?
— Нет, дядя Сережа. По делу пришел.
— Так может, пойдем ко мне, почаевничаем?
— Нет. Мы сейчас по — быстрому все сладим, — с этими словами он полез в карман и вытащил тряпицу, затем развернул и показал мне. У него на ладошке лежало простенькое серебряное колечко с прозрачным камушком.
— Это тете Наташе в подарок. На день ангела.
— Почему не пришел, не спрашиваю, хотя мы тебя ждали, — я взял колечко, покрутил его и, припустив радости в голосе, сказал, как можно более естественно. — Наташе оно понравиться. Приходи как-нибудь в обед.
— Спасибочко за приглашение. Только вы не думайте ничего плохого. Колечко я у Матрены Лузгиной купил. У них лавка в Сенном переулке. Она сказала, что оно обязательно понравиться. Так я пойду?
— Погоди минутку. Расскажи, хоть как ты живешь? К отцу Елизарию в школу ходишь?
— Не хожу. Времени нет. Иногда по делам отца бегаю. Нет, вы ничего такого не подумайте! Я работаю. Большую часть дня в "Рюмке" буфетчику Сеньке помогаю.
— Вам бы уехать с отцом отсюда. Страна большая, может, и найдете себе место.
— Да я сколько раз отцу так говорил, а он мне в ответ: без денег мы ничто и звать нас никак! Правда,… у меня появилась надежда… — несколько мгновений он сомневался, говорить мне или нет, но в какой-то миг желание выговориться перевесило, и он продолжил. — На днях… я уже засыпал, как в дверь постучали. Отец открыл. Пришел Червонец с каким-то мужиком. Поднявшись с кровати, я прильнул к щелочке между занавесями. Второй был рыжий мужик в золотых очках. Он принес план банка и стал рассказать отцу, как его можно ограбить, а на следующий день батя мне и сказал: "Все, Лешка! Скоро заживем, как люди!". Не знаю, как оно будет, дядя Сережа, но я третий день молю Господа, чтобы все было хорошо, и мы уехали отсюда далеко — далеко!
Какое-то время мы молчали, потом я сказал:
— Ладно, Лешка. Твоему отцу ничего желать не буду, а тебе — удачи в жизни!
— Спасибо, дядя Сережа на добром слове! Ну, я побежал!
"Интересно, что мне с этой новостью делать? А! Пусть все идет, как шло!".
Несмотря на сложившиеся отношения с сестрой, меня устраивала жизнь одиночки, поэтому я не торопился переезжать на новую квартиру. Хотя переезд имел свои, весьма весомые, преимущества. Во — первых, удобства. Ванна из полированной меди на толстых ажурных ножках с душем и теплый ватерклозет. Вторым фактором стал неожиданно прорезавшийся кулинарный талант сестры. В первый обед, сваренный ею борщ, оказался выше всяких похвал. Густой, душистый, наваристый. Съев две большие тарелки вкусного варева, я сказал ей:
— Все, сестренка, не будет тебе никакого мужа. Не собираюсь ни с кем тобой делиться, сам буду есть твои кулинарные изыски.
— Я и не говорила о замужестве!
— Не говоришь, зато думаешь! Или скажешь: не так? — и я уставился с хитрой улыбкой на сестру.
— Нет — не так! — резко ответила она, залившись краской.
— Почему тогда щечки краснеют? Ой! Совсем красные стали. И ушки тоже!
— Ты… Ты просто… невозможен! — после чего она схватила со стола мою грязную тарелку и убежала с ней на кухню.
Теперь три — четыре раза в неделю я приезжал к ней обедать. Вот и сегодня приехал на разрекламированный сестрой необычайно вкусный суп с клецками. Открыл дверь, вошел, готовый к тому, что сейчас прибежит Наташа и прямо в прихожей вывалит на меня ворох свежих новостей, но вместо этого я вдруг услышал со стороны столовой тихое хлюпанье.
"Так — с. Что у нас сегодня? Суп пересолен или котлеты подгорели?".
Войдя в гостиную, увидел сидящую за столом Наташу с красными, мокрыми глазами. А главное, стол был не накрыт, что означало: обеда может и не быть.
— И что это значит?
— Алексей хочет уехать. Совсем. Из города.
— Что за срочность?
— Это тайна.
— Ты мне толком можешь сказать, что произошло?!
— Не могу.
— На нет и суда нет. Тогда давай будем обедать.
— Ты бесчувственный человек! От тебя я никак не ожидала такого! Как ты можешь набивать живот, когда…
Вдруг неожиданно послышались шаги, и из кухни появился Луговицкий. Он выглядел смертельно усталым — под измученными глазами набрякли мешки, щеки покрывала двухдневная щетина. В руке он держал скрученную газету. Я нарочито медленным взглядом обвел его, с ног до головы, и только затем спросил:
— Вы что в загул пустились Алексей Станиславович?
— Нет…
Договорить ему не дала моя неугомонная сестрица: — Он скрывается. Его ищут убийцы.
Эти две фразы она произнесла каким-то ненатуральным шепотом, очевидно переняв его из какого-нибудь спектакля, до которых, как я уже успел убедиться, сестра была большой охотницей.
"Заговорщики. Великая тайна. Убийцы. Господи, чего только люди не придумают!".
За мое время знакомства с поклонником Наташи нетрудно было его проанализировать и понять, что инженер — телеграфист представляет собой тип обычного русского интеллигента, который способен много говорить, но на решительные действия абсолютно не способен.
— Алексей Станиславович, почему бы вам не снять пальто и не присесть к столу, как обычно делают приличные люди, приходя в гости?
Луговицкий явно растерялся, никак не ожидая такого обыденного предложения, очевидно предполагая, что я, как и Наташа, сходу проникнусь его бедственным положением. Сестра, наоборот, разозлилась, решив, что это новый способ поиздеваться над ее ненаглядным Алексеем. Это было видно по нахмуренным бровкам и сердитому взгляду, брошенному на меня. Она уже открыла рот, как ее опередил "социалист — революционер": — Извините меня, ради бога! Действительно, невежливо… Гм! Но мне лучше уйти. Собственно говоря, я пришел проститься с Натальей Александровной. Прошу еще раз извинить меня…
— Нет, Алексей! Вы остаетесь у нас! — строгости и категоричности в голосе сестры было хоть отбавляй. — Вам надо привести себя в порядок и поесть. К тому же вы нуждаетесь в помощи! В нашей помощи!
— Наташа, я не могу вас подвергать опасности! Поймите это!
— Хватить разыгрывать сцену из дешевой пьесы! Бегство. Убийцы. У кого-то, похоже, фантазия сильно разыгрались. Делаем, как я скажу. Вы, Алексей Станиславович, снимаете пальто и присаживайтесь к столу, а ты сестренка, готовь на стол. Пока она будет возиться на кухне, вы мне расскажите о том, что случилось. Кстати, Наташа, ты купила мне бритву и мыло? — когда та утвердительно кивнула головой, я продолжил. — Отлично. Значит, сейчас, господин инженер, вы идете в ванну и приводите себя в порядок. После поговорим. Кстати, оставьте мне газету. Почитаю от нечего делать. Она сегодняшняя?
— Нет. Вчерашняя.
— Сойдет и такая.
— Там статья об ограблении банка. Внимательно прочитайте ее, я вас прошу.
— Не хотите ли вы сказать, что принимали в нем участие?
— Нет, но я знал о нем! — и на лице "ярого революционера" снова появилось страдальческое выражение.
— Хорошо, почитаю. Да идите же! — прикрикнул я на инженера, которому похоже очень хотелось выговориться.
Спустя полчаса, я сытый и умиротворенный, откинулся на спинку стула. Оглядел несчастную парочку, которая все это время только и делала вид, что ест, после чего сказал: — Рассказывайте, Алексей Станиславович! Подробно и не торопясь.
Уговаривать перепуганного инженера не пришлось. Как оказалось, неделю тому назад к ним приехал товарищ из какого-то там центра и сказал, что на основе их группы необходимо организовать боевую дружину, так как следующий, 1916 год, будет переломным для страны, а это означает, что будущей революции будут нужны подготовленные бойцы. Кроме этого, заявил он, партия нуждается в деньгах и оружии, которое кроме них самих им никто не даст. После его ухода состоялось экстренное совещание, на котором было решено ограбить банк. Путем голосования отобрали проверенных товарищей и назначили день. Грабители сумели без помех проникнуть в банк, взять деньги из сейфа, но на выходе их ждала полицейская засада. Это я уже узнал из газеты, как и то, что перестрелке двое из пяти налетчиков были убиты, один был ранен и схвачен, а еще двум удалось скрыться. С ними исчезла и большая часть захваченной суммы.
