Александр Сапегин - Дракон: Я – Дракон. Крылья за спиной. Жестокая сказка. Три войны (сборник)
– Где-то так, – ответил «официальный маг», выныривая из астрала, в который он успел нырнуть во время пламенной речи информационно подкованной девушки. Андрей проводил полную ревизию организма и запасов маны в хранилище, отдельно он наполнил энергией руны-манки, с помощью которых извлекались вещи из пространственного кармана. Почему он не подумал об этом раньше? Приятно было осознавать себя вооруженным, он грешным делом предположил, что на Земле мечи и лук будут недоступны, но ошибся. В кои-то веки он был рад ошибке, настроение немного приподнялось.
– Блин, – Паша ударил по тормозам, – гаишники! Поедем через Академическую.
Машина резко сдала назад, сбив при развороте мусорный бак. На бетонированной дороге остались лежать осколки заднего правого стопаря.
– Двести баксов оптика, триста рихтовка и покраска. Паша, папан тебя в сортире замочит. Осторожно, собаку не сбей, тварь блохастая! Пасть прикрой! – крикнул Вадим какой-то тетке, разоравшейся на гоняющих по дворам придурков. – На себя посмотри, коза!
Андрей посмотрел на хмурого Павла, гробившего дорогую машину ради помощи едва знакомому парню. Судя по лицу водителя, «папан» у него был суров, дома его ожидало нечто страшнее сортира.
– Возьми, отдашь родителям, – в выемку подстаканника между передними сиденьями упали несколько драгоценных камней и тройка золотых звондов, извлеченных из пространственного кармана.
– Ну ни фуя себе, – выдохнул Вадим, беря в руки крупный изумруд. – Й-е-е, осторожней, твою маму, Берестов! – Кабриолет на полной скорости чиркнул правым боком о припаркованную на газоне иномарку. На правом крыле и двери осталась длинная вмятина, в следующий момент машина вылетела на дорогу. Паша ударил по тормозам, дальнейший путь был перекрыт двумя КамАЗами, развернутыми поперек дорожного полотна. Люба со всего маху ударилась о переднее сиденье, разбив нос, Вадима удержал ремень безопасности, а Веру – Андрей. От резкого качка с носа драконьего оборотня слетели солнцезащитные очки, явив компании его синие, с вертикальным желтым зрачком глаза.
– До больницы метров четыреста, – крикнул Вадим.
Андрей чмокнул Веру в уголок губ и выскочил из машины, мечи сами собой оказались в руках. Парни и девушки не успели глазом моргнуть, как их попутчик скрылся за странной рябью.
– Охренеть, – сказал за всех Вадим.
Вера, чувствуя приятное тепло внизу живота, разлившееся от невинного поцелуя, широкими глазами смотрела в сторону больницы и думала о том, что сейчас не отказалась бы преподать Йркиному брату несколько уроков «семейной жизни».
– Выйти из машины! – Возле кабриолета, словно чертики из табакерки, нарисовались омоновцы.
* * *– Миша, ты не знаешь, кто эти парни? – обратился к начальнику городского УВД командир отряда ОМОНа, указывая глазами на подручных майора Птоцкого. – Ты смотри, как упакованы, я такие машинки даже на картинках не видал.
– Напоминают ПП-2000, а у тех, по-моему, «Верески». Серьезные ребятки, полномочий у их главного до усрачки. Мне таким «вездеходом» в рыло сунули, что пасть открыть боязно, а я думал, что после Чечни меня ничем не напугаешь. – Начальник УВД Михаил Петрович Морозов за свою сорокалетнюю жизнь и карьеру в органах правопорядка успел побывать и поучаствовать в обеих войнах в Чечне. Заработал пару огнестрельных дырок и не одну государственную висюльку на китель. – Ты чего здесь?
– Моих на внешний периметр оцепления отправили, укурков брать будут упакованные ребята.
– Где начальник УВД? – донеслось до мужчин из подкатившего к временному штабу тонированного автобуса.
– Товарищ генерал-майор…
– Ого! Какие птицы прибыли, быстро они! Иди, Миша, не заставляй начальство ждать. – Командир омоновцев хлопнул Морозова по плечу.
Морозова в автобус не пустили, но в приоткрытую дверь он заметил несколько больших мониторов, установленных вдоль внутренних стен, и операторов на крутящихся креслах. Генерал-майор вышел к нему сам, не успел Морозов приложить руку к фуражке, как генерала окликнули:
– Товарищ генерал-майор, наблюдатели заметили его…
– Где?
– На перекрестке Академической и Первостроителей…
– Триста метров от больничного парка, – взволнованно сказал генерал, потеряв к Михаилу всякий интерес, – он уже здесь, как быстро. Передать всем постам – не стрелять, только наблюдение! В больницу ни при каких обстоятельствах не соваться! Помоги нам, Господи, – прошептал он тихо.
– Есть!
Михаил смотрел на нервничающего генерала, и его не отпускало чувство нереальности происходящего. Что за чертовщина здесь творится, во что играют люди гребаного генерала? Откуда он взялся, черт возьми!
– А-а-а-а-а, – душераздирающий крик донесся со стороны больницы, одно из окон приемного покоя лопнуло фонтаном стеклянных брызг, и во вспышке, напоминающей вспышку фотоаппарата, на улицу вылетело обезглавленное тело.
* * *Выпрыгнув из машины, Андрей накинул на себя визуальный полог и со всех ног побежал к больнице. Не замечаемый многочисленными бойцами спецподразделений, он миновал последний перекресток, прыжок – тренированное тело перелетело через металлическое ограждение парка, решетка высотой в два с половиной метра осталась позади, под ногами захрустела прошлогодняя листва. Чтобы не вызывать преждевременных подозрений, пришлось к визуальному пологу добавить звуковой.
В больницу он проник через окно на втором этаже, как оказалось, красный кирпич прекрасно пробивается когтями, небольшая гимнастическая разминка – и на него обрушилась аура страха. Больничный корпус, коридоры и палаты были наполнены страхом, но ни в одной палате не было людей. Валяющиеся на полу вещи, перевернутые кровати, разбитые бутылки из-под лекарств. В палате под номером девять на полу поблескивали стреляные гильзы, а стены зияли пулевыми выщербинами, у поста дежурной медсестры терапевтического отделения в углу между столом и кожаным продавленным диваном валялось десятка два битых мобильных телефонов. Андрей, настраиваясь на поиск палаты сестры, покрутился на месте, слепо смотря в потолок. Искомое обнаружилось на третьем этаже, если смотреть по номерам палат второго этажа, то в аккурат над палатой номер тринадцать, символично. Тюкнув себя по лбу, Андрей создал два десятка разведчиков, свободные модули разлетелись во все стороны, но добытая магическими шпионами информация совсем не понравилась их создателю, его глаза опасно полыхнули синим блеском.
Ангел мщения в человечьей плоти, перемахивая через три-четыре ступени, взлетел на третий этаж. Обнаруженный у дежурного поста в широком холле бандит умер тихо и почти безболезненно, его подельникам повезет куда меньше…
Бандит на прицеле короткоствольного автомата держал около трех десятков больных и десяток членов медперсонала. Пациенты, многие с костылями, с травмами различной степени тяжести, сидели и лежали на голом полу. Медсестры и врачи были согнаны в один угол и располагались компактной группой. На глазах десятков людей ухмыляющийся беспредельщик неожиданно качнулся назад, исчезнув за странной рябью воздуха, на виду остались только ноги в стоптанных кроссовках. Никто ничего не успел понять, как кроссовки дернулись пару раз, и на пол упало тело с повернутой на сто восемьдесят градусов головой. В обоих концах коридора в воздухе возникло серебристое сияние, запечатавшее проходы. Мощные щиты от физического воздействия оградили освобожденных заложников от опасности. Больные и врачи впали в ступор, глядя на мертвого мучителя, застывшие глаза которого незряче уставились в потолок. Люди боялись поверить, что для них мучения закончились, но странные события только набирали обороты. Качающийся, словно от перегрева, воздух быстро переместился к одной из палат, из-под двери которой в коридор натекла небольшая лужица крови. Дверь жалобно скрипнула, пошла трещинами и будто сама собой сорвалась с петель, загрохотав по полу. В дверном проеме из воздуха возник высокий мужчина с прямым обоюдоострым мечом в левой руке.
Андрей отправил меч в пространственный карман, шагнул в палату и опустился на колени.
– Андрей! – прохрипела Ольга, окровавленной рукой вытирая слезы. Сестра сидела на полу, облокотившись спиной о стену, левая нога девочки была зажата какими-то металлическими кольцами и спицами, рядом с ней сидела мама, на коленях которой лежала голова Бона.
– Сынок? – Елена Петровна, оторвав взгляд от пса, посмотрела на сына. Андрей почувствовал, как ярость и бешенство захлестывают его с головой.
– Кто? Кто это сделал? – Он осторожно коснулся разбитых губ матери, провел кончиками пальцев по огромному синяку под левым глазом. Из налитых кровью глаз Елены Петровны ручьем хлынули слезы.
– Андрюша-а-а! – затряслась в безудержном плаче мать, придерживая левой рукой разорванное на груди платье. Пес на ее коленях тихо заскулил.
