Начальник милиции (СИ) - Дамиров Рафаэль
— Ну вот и славно, тогда я пошел.
— Не «пошел», а разрешите идти! — пробурчал Кулебякин. — Мы с тобой не друзья, Морозов! Соблюдай устав.
— Есть соблюдать устав! И еще, я хотел спросить… Узнать насчет кабинета мне. Когда похолодает, в моей сарайке дубу можно дать…
— Все, иди, вот похолодает, тогда и приходи, — резко махнул рукой гражданин начальник.
— А я приду, — тихо проговорил я, а майора прямо так и перекосило.
Но досматривать я уже не стал. Я вышел из кабинета и напоролся на кадровичку. Та несла начальнику какие-то бумажки на подпись. Чуть в меня не впечаталась.
— Ой, Саша, — сверкнула она зубками. — Зайди ко мне как-нибудь, тебе в аттестации расписаться надо. Ты когда переводился, подпись забыли у тебя отобрать.
— Сегодня же зайду, Мария Антиповна, — еле заметно улыбнулся я. — Вы пирожные любите?
— Пирожные? — немного растерялась старлейка.
— Ну, сладости такие?
— Ах, сладости, хи-хи… Какая женщина не любит сладости.
— Вот и замечательно, примерно через часок ставьте чайник, а то ведь как, у меня кабинетные условия не позволяют чаи распивать. Да и чайника, собственно, нет. И розетки под него, там только разве что для лампы. А я пирожных захвачу, почаевничаем.
— Договорились, — снова хихикнула та.
Женщина зашла в кабинет Кулебякина, а я стал спускаться на первый этаж. И тут спиной почувствовал чей-то взгляд. Обернулся. В коридоре стоял Трубецкой. В дальнем, темном, я его сразу и не заметил. Не сомневаюсь, что он слышал мой разговор с кадровичкой. От этого мне еще сильнее захотелось чаю…
Глава 15
Я сгонял в «Кулинарию» за пирожными. Магазин оказался на центральной улице Ленина, какая была в каждом советском городе. «Кулинария» — особый магазин, в Союзе один из любимых у всех слоев и возрастов граждан. Дети там покупали сладости, по дороге из школы можно было забежать и выпить стакан чая с булочкой или «картошкой» — пирожным из толченого печенья (остатков бисквита) и сливочного масла. Этакое изобретение советского общепита, созданное для реализации остатков. Кроме сладостей в кулинарии можно было заказать фарш, готовое тесто, пирог или торт к празднику — неплохое подспорье для занятых работающих женщин. Конечно, сделать всё самому всегда дешевле, но ненамного.
Я купил корзиночки по двадцать две копейки за штуку. Сладкое я не жалую, но, увидев знакомые из детства пироженки, чуть слюной не подавился. Очень мне захотелось их попробовать… в компании с Марией Антиповной.
Вооружившись корзиночками, я направился прямиком в отдел кадров. Дверь была открыта, поэтому стучать не пришлось. Мария Антиповна что-то искала на нижних полках шкафа, поэтому ей пришлось низко нагнуться. На корточки она не стала садиться, а просто наклонилась на прямых ногах. Отчего форменная юбка поднялась чуть выше обычного.
Недурно, даже очень, подумал я, не в силах оторвать взгляд от такого пикантного ракурса. Но тут же поймал себя на мысли, что не совсем прилично поступаю, нужно срочно обозначить свой приход.
— Тук-тук! — проговорил я и сделал небольшой шажок вперед, будто только зашел.
Мария посмотрела на меня, завернув голову вбок-вверх, улыбнулась:
— Саша, заходи, я сейчас освобожусь.
Удивительное дело, птичка-кадровика и не думала распрямляться, будто специально караулила меня со своим ракурсом.
Как джентльмен, я старательно делал вид, что не смотрю в ее сторону. Даже сел на дальний стульчик с коробочкой в руках. Наконец, Мария закончила меня испытывать, плавно распрямилась, словно королевская цапля, воткнула в розетку чайник, закрыла дверь.
— Саша, вот здесь распишись, — положила она передо мной какую-то бумажку.
Я пробежал бегло взглядом по строчкам. Это была аттестация, некий документ, подтверждающий мою пригодность для работы на новой должности кинолога. И — о чудо, она содержала хвалебные высказывания обо мне, мол, лейтенант милиции Морзов А. А. в общении с гражданами вежлив, внешне опрятен, подтянут, стремится к самообразованию, в работе проявляет разумную инициативу, в коллективе пользуется заслуженным уважением. О как! Поначалу аж чуть не поверил, что прошлый теловладелец такой был, но вовремя вспомнил, что его все-таки с должности областного следака турнули, да и здесь в какой-то нужник задвинули. А текстовка аттестации, скорее всего, набрана «под копирку», таких однотипных бумажек, я полагаю, кадры клепают сотнями, ведь если написать, что Саша — обалдуй, каких поискать, то его (меня) и не переведут никуда.
После улаживания всех бумажных формальностей мы уселись за маленький стол-приставку. Пили чай с пирожными, кадровичка смеялась моим шуткам, болтали о всякой ерунде, о новой конституции, которая вышла буквально чуть больше месяца назад, о шестидесятилетнем юбилее комсомола, о проблемах безграмотности чернокожего населения США, о новом талантливом писателе (а по совместительству генеральном секретаре ЦК КПСС), выпустившем в феврале дебютом первые главы «Малой Земли», которая сразу стала издаваться миллионными тиражами.
Чай кончился, мировые проблемы тоже, я встал и поблагодарил за гостеприимство. Мария Антиповна тоже поднялась со стула, как бы невзначай пропорхнула козочкой мимо меня, чтобы поставить свою пустую чашку на стол для бумаг. При этом на секунду оказалась слишком близко от меня. Чиркнула своей грудью по моей. Совсем немного, но я почувствовал… И уже не мог притворяться бесчувственным чурбаном или того хуже — тормозом.
Подхватил лань за талию и притянул к себе. Хотел что-то коротко сказать, но Мария сама заткнула мне рот поцелуем. Длился он долго, слишком долго, и, естественно перерос в нечто большее.
Это большее случилось прямо на столе для бумаг, которые были безжалостно скинуты на пол решительным взмахом руки инспектора кадров, пока я закрывал дверь изнутри на щеколду.
Экстаз накатил у обоих быстро, слишком быстро, начальный поцелуй и то дольше длился. Оно и понятно, накала добавляло чувство опасности, ведь в любую секунду может нагрянуть Кулебякин или Антошенька постучится. К тому же тело мое оказалось давненько не выгулянное. Может, у Сашка вообще никогда не было девушки? Сейчас уже совсем не важно, но все это подогревало и усиливало ощущения, а Мария Антиповна, со своей стороны, тоже оказалась в этом плане огоньком, пламенем, либо темперамент такой, либо у нее давно не было мужика. Хотя вряд ли второе.
В общем, через несколько минут мы, запыхавшиеся, но довольные, собирали вокруг стола одежду, а потом и сброшенные бумаги.
— Ну, Саша… Не знала, что ты такой, — выдохнула кадровичка, когда следы вспышки служебного романа были устранены, оставалось только щеколду откинуть с двери.
Что ей сказать? Что в таких случаях желает услышать женщина? Что она чудо, и я по уши влюблен? Нет, Мария Анитповна, конечно, замечательная, как человек, наверное, тоже, и смотреть можно вечно — на огонь, воду и как она бумаги с нижней полки шкафчика достает. Но… Я уже не мальчик, а она не девочка. Все понимаем, все осознаем. К тому же я не уверен, что я у кадровички один такой добрый молодец. Не даром к ней свет-Антошенька на огонек-чаек заглядывает. Домысливать не буду, свечку не держал, но и быть наивным Сашенькой в таких вопросах не хочется.
— Это было одно из лучших чаепитий, Мария, — широко и открыто улыбнулся я.
Сказал, кстати, правду. И Маша улыбнулась, принимая мою честность. Обойдёмся без игр.
— Ты заходи на чай, — хихикнула она в ответ, поравляя причёску. — Я еще и кофе могу…
— Обязательно… Кофе я тоже люблю. До свидания…
Вышел из кабинета и нос к носу столкнулся с криминалистом. Чуть очки ему не сбил.
— О! А ты чего здесь, Валентин? — уставился я на него.
Интересно, и давно он под дверью стоит? Вот жук задверный.
— Мне в кадры нужно, Мария Антиповна уже освободилась? — как-то без подвохов и лишних эмоций спросил он.
Будто это нормально, когда женщина заперлась в кабинете, а потом от нее выходит молодой человек. Фиг знает, как у советских людей мышление устроено. Еще не адаптировался я в социум на все сто. Хотя Валентин тоже не совсем вписывается в милицейскую массу, слишком он заумный.
