Партизан (СИ) - Седой Василий

Вражеский полк встретили залпом и неплохо проредили, но не остановили. Они даже не попытались нас атаковать, а бросив своих убитых и раненых, продолжили преследование. Разгромить и рассеять их смогли только на месте второй засады. Там и узнали, что наши кирасиры из охраны маршала убили не всех. Два человека выжили и рассказали, кто попал к нам в плен. Поэтому и было преследование, невзирая ни на что.

Но самое плохое заключалось в том, что эти преследователи отправили гонцов в обе стороны тракта. Теперь было только вопросом времени, когда сюда подойдут французские войска. Они хоть и вымотаны тяжёлой дорогой, но маршала будут искать и драться за него изо всех сил. Потому, что так глупо потерять командира — это позор.

Обдумав сложившуюся ситуацию, я принял решение как можно быстрее возвращаться в селение и там садиться в осаду. Даст бог — продержимся до подхода наших войск.

Но подвергать жену и мирных жителей опасности я даже не собираюсь. Поэтому, я отобрал полсотни кирасиров и лично проинструктировал их о дальнейших действиях. Задача у них одна — как можно быстрее добраться до селения, там отдать записку Степану, поменять лошадей на свежих и поступить в его распоряжение. Степан хоть и знает, что делать, но, на всякий случай, кирасиров я тоже поставил в известность. Жена должна быть доставлена в расположение нашей армии по второстепенным дорогам. В случае встречи с противником, боя нужно избегать. На крайний случай, бросать кареты и уходить верхами. В записке приказал Степану уведомить крестьян об опасности и предложить им уходить на время в окрестные деревни. Может и пронесёт.

Решив первостепенные вопросы, я пошел смотреть на маршала, захваченного в плен. Им оказался Луи — Николя Даву. Серьёзный человек. Знакомство не задалась. Этот напыщенный гусь, хоть и выглядел так, что краше в гроб кладут, но начал предъявлять, что мы поступаем подло, переодеваясь в одежду противника и нападая на него внезапно. Дурак, что с него взять? Я не стал долго слушать этот бред, развернулся и ушёл, даже не ответив на его претензии. Приказал бойцам присматривать, чтобы он не сотворил чего-нибудь непотребного, и отдал команду на выдвижение. Надеюсь, что у нас хватит форы, чтобы спрятаться за ледяными стенами поселения и приготовиться к бою. То, что он будет, я не сомневался ни мгновения. Не простят нам пленение такой фигуры. Если бы князь со своими людьми ушёл в леса, тогда шанс на то, что нас не станут преследовать большими силами, был бы. Конечно, кавалерийский полк продолжал бы погоню при любом раскладе. Но оторваться от него можно было, просто бросив кареты. Лошади у преследователей были совсем не свежие. А так, по-любому пойдут по следу и попытаются отбить пленника, не считаясь с потерями.

С наступлением темноты мы останавливаться не стали и продолжали движение до середины ночи, пока не добрались до поселения. Большую часть бойцов отправили отдыхать, подсели к крестьянам, которые и не подумали куда-то уходить, а одну роту задействовали на подготовке к бою. Пушки пришлось размещать на бастионах. Тащить их на стены, построенные из снега, не рискнули. Слишком тяжёлые. Потом готовили заряды, перетаскивали и складывая возле орудий. Заделали снегом проходы, оставленные ранее в стене, обильно полив их водой. В итоге, провозились до самого утра. Отдохнуть смог только пару часов по причине того, что меня подняли и поставили в известность — французы идут.

Как же я себя похвалил, что вовремя отправил отсюда жену.

Французы изначально пригнали сюда около трех тысяч солдат и без какой-либо разведки и раскачки атаковали.

Кровью умылись по полной программе, но желаемого результата не достигли. Если, конечно, не считать за результат потерю чуть не половины личного состава.

Без малого двое суток выдержали паузу, накопились и подтянули артиллерию.

Началась игра — кто кого перестреляет. Только у нас пушки были уже на позициях, а французам их нужно было подтянуть на места, с которых можно вести огонь, и установить. Так как все это было в зоне действия картечных выстрелов, сами понимаете, чем это заканчивалось.

Только ночью французы смогли вытащить и установить свои орудия на позиции, с которых могли вести огонь. Но и здесь им не повезло. Нет сейчас сильной густой темноты, как это бывает летом. Не дожидаясь светлого времени суток, как только их расчёты начали занимать свои места возле пушек, мы опять причесали их картечью.

Я сам лично наводил ночью каждое наше орудие, ведь вижу в темноте намного лучше кого бы то ни было. Да ещё и снег отсвечивает, помогает. Вот и воспользовался преимуществом.

Эффект от стрельбы получился потрясающим. Вражеских артиллеристов просто снесло, как метлой вымело.

Как только рассвело, французы, забив на игры с пушками, пошли на штурм. Затрудняюсь сказать, сколько их здесь собралось, но выстоять нам было нереально. Они лезли, как тараканы, из всех щелей. Не помогла их сдержать ни картечь, ни ружейный огонь. Дело дошло до рукопашной.

В этом бою я расстрелял все винтовочные патроны, которые притащил из своего мира. Собственно, как и пистолетные тоже. Осталась одна обойма. Думал уже все, кранты. Но не судьба нам была в этот день погибнуть. Напор французов внезапно ослаб, и в тылу у них послышался знакомый до боли клич русских людей, идущих в атаку.

Казаки нас выручили. Их и было-то меньше тысячи человек. Но неожиданность нападения и яростный натиск сделали свое дело. Французы побежали.

Я даже порадоваться победе не успел, как прибежал один из бойцов, охранявших пленного маршала, и сказал, что тому стало плохо, как бы не умер. Пришлось напару с казачьим полковником, возглавлявшим часть, пришедшую нам на выручку, бежать к этому знатному французу. Не хватало ещё, чтобы и правда умер. Он даже познакомиться с казачьим командиром не успел.

Маршал выглядел скверно. Бледное, с зеленоватым оттенком лицо, трясущиеся руки и блуждающий взгляд. Будь это в будущем, я подумал бы, что передо мной наркоман во время ломки. Сейчас же в голову пришло только одно. Скорее всего, у него последствия какой-нибудь контузии. Помня, как анальгин помог служанке жены во время сотрясения мозга, я решил скормить ему одну таблетку. А потом плюнул на экономию и дал ещё и антибиотик.

Тот, похоже, даже не понял, что ему что-то влили в пасть. Реально, хреново было человеку.

Накормив его лекарствами, я захватил свою сумку с медикаментами и отправился к импровизированному лазарету, куда стаскивали всех раненых. Там активно суетились чуть ли не все женщины селения. Рассудил:

— Хрен с ним, с этим маршалом. Я сделал всё, что мог, а сейчас мне моих бойцов спасать надо. Слишком дорого нам далась последняя битва. Сколько погибло, пока не знаю, командиры ещё не докладывали. А вот раненых даже на первый взгляд было до фига и больше, как-бы не половина состава.

Казак, так и державшийся рядом, с интересом осматривающийся вокруг, произнес:

— Поговорить бы надо.

Я оглянулся, посмотрел ему в глаза и произнес в ответ:

— Извини, друг, не сейчас. Бойцам помочь надо, срочно.

Дальше был ад.

Как заправский хирург, я шил, чистил, резал и складывал кости. Страсть страшная, не завидую я врачам, но восхищаюсь их трудом. Нервы у людей с подобными профессиями — железные.

Ближе к вечеру сил не осталось, и я свалился, в прямом смысле этого слова. Присел отдохнуть на секунду и вырубился. Даже не очнулся тогда, когда меня перетаскивали в мой дом и раздевали. Вот уж действительно, спал мертвецким сном.

Проснулся я на другой день сам, рядом обнаружил вчерашнего казака, который весь день не отходил от меня ни на шаг, и даже помогал в переносе раненых. Сейчас он смотрел на меня каким-то немигающим взглядом. Аж жутковато стало. Я не удержался и спросил:

— Похож?

Тот вздрогнул, часто-часто заморгал и спросил:

— Простите, что вы сказали?

Сука, да он спал с открытым глазами. Вот, блин, умелец. Напугал напрочь.

— Говорю, просыпаться, наверное, надо. Дел по горло.