Позывной «Курсант» (СИ) - Барчук Павел
Собственно говоря, большого волнения не имелось. Почему? Я просто вспомнил слова Клячина, сказанные мне в кабинете директора. У Реутова, настоящего, имею в виду, была в коммуне репутация задиры и драчуна. Какие, к чертовой матери, друзья? Скорее всего, Вася и правда жил в коммуне. И скорее всего, Реутова он реально видел. Может, даже общался. Но не близко. Это Вася брешет. Единственный его довод — несчастный случай, в котором погибли два пацана. А значит… Значит, попробуй докажи, придурок.
— Ты утоп! — Психанул Зайцев. Причём, он сам не заметил, что начал говорить со мной, как с Реутовым.
— Вот ты дебил…Утонул, да не я! Второй, тот самый придурковатый, под лед ушел. Алексеем его тоже звали, кстати. Витцке Алексей Сергеевич. И теперь — главный вопрос. Как бы я мог знать это имя, если бы не был тем, кем являюсь? А?
Василий бестолково хлопал глазами, пытаясь переварить мою умную фразу. Даже интересно, если Реутова в Школу Особого Назначения решили взять за башковитость и знание немецкого, этого придурка по каким критериям отбирали? Он же тупой, как пробка.
— Заяц, фамилия такая была? — Спросил Ленька. Он пока не вмешивался, наблюдая всю нашу психологическую драму со стороны.
— Витцке…Да хрен его знает…Вроде, похоже. Но звали его — Алексей, как и этого. Правильно. Теперь только вспомнил. Точно Алексей. Два Алексея… Мы ещё тогда удивились, какая херня вышла. — Василий задумчиво кивнул.
Он еще сам не понимал, что уже проиграл. Начал говорить обо мне именно как о Реутове.
— Слышь, ну так-то и правда…– Вмешался один из парней, которые стояли слева. — Откуда Алеше знать эту фамилию, если он был бы не он?
Я едва сдержался, чтоб не закатить глаза. С соображалкой у пацанов туговато…Он был бы не он… Глубокая мысль, однако…
— Да ты же утоп! — Снова повторил Вася-дурачок.
Правда, рука его заметно расслабилась. Я больше не чувствовал, как натягивается кожа в том месте, где он держал нож. И вообще…что за на хер? Откуда у пацана эта штука? Их не проверяли, что ли? Не знаю…обыскать там, например, не судьба? Между прочим, серьёзное заведение, а на самом деле бардак какой-то.
— Не утонул я, говорю. Не слышишь? Когда блаженный этот провалился, пытался его спасти даже. Гадом буду, пытался. Сам чуть под лёд не ушел. А вокруг — ни души. Я орал, голос сорвал. Звал воспитателя. Хер там! Он по своим делам смылся. Там же хутор рядом был. Он на этом хуторе и жил. Оставил нас в лесу одних, а сам домой побежал. Заботы у него какие-то. И вот представь, что мне делать? Думаю, ну, сейчас вернётся и все на меня свалит. Не признается же, что сам бросил воспитанников одних. Его за это по головке не погладят. Либо — другой вариант. Зачем ему свидетель? Возьмет, да притопит до кучи вместе с этим Витцке. Я и сбежал. Добрался до ближайшей станции. Там к поезду прибился. Ну, и пошло поехало… Пришлось, конечно, на улице ночевать. Ни пожрать, ни поспать нормально. Все боялся, что найдут. А потом опять захапали меня. Определили в детский дом. Я то уже от коммуны далеко забрался. Ну, вот и вышло так. Когда спросили, откуда сам, по тупости ответил им. Прихворал как раз. Лихорадило сильно. Соображал туго. В общем, так и остался в детском доме. Проверять никто не стал. Кому я нужен…
— Это, да…– Со знанием дела кивнул пацан, который за меня вступился. — На хер мы никому не нужны. Заяц, да слезь ты уже с него. Вцепился в глотку приличному человеку. Видишь, ошибся ты. Ясен пень, столько лет прошло. Кто не ошибается?
Василий отстранился, выпрямился. Правда, смотрел на меня все равно с сомнением.
— А воспитателя нашего как звали? Ну тот, с которым вы за дровами ходили… — Выдал вдруг Заяц. Решил мне еще одну проверку устроить, похоже.
Внутри непроизвольно всё сжалось. Вот и приплыли… Я в душе не имею понятия, как звали какого-то долбанного воспитателя. И Клячин, будто назло, имени не говорил… Шанс нарваться на неприятности стал более реальным. Но… Блеф — отличная штука…
— Ты че? Издеваешься? Не помню уже, — Пожал я плечами. — Николай Васильевич, вроде бы… А может и нет. Не помню! Времени сколько прошло. Гнида был, это, да. Помню, что жил рядом, на хуторе…
— Ну? И как его звали? — с угрозой в голосе спросил у Зайцева Лёнька.
— Да я и сам не помню, — Махнул рукой Василий. — Столько лет прошло. Как арестовали, от него ни слуху ни духу не было.
Я мысленно себе поаплодировал. Прокатило! Ты посмотри, как отлично играю роли. И не подумал бы никогда. Нет… Прогадал я с профессией. Надо было в актеры идти.
— Ладно, не обессудь. Мы решили, ты — крыса. Думали, тебя специально к нам подселили. Чтоб следил и доносил. Дюже Заяц убедительно языком трепал. — Сказал, наконец, Лёнька. Он подошёл ближе и протянул мне руку.
Я ухватился за его лапищу, поднимаясь с кровати. Здоровый пацан, конечно. Не знаю, как он в разведке собрался служить, если среди толпы людей его сразу заметишь. Хотя, может, это и не играет никакой роли. Мне-то откуда знать…
Пока одергивал одежду, на автомате глянул в окно. На улице еще светло. Даже солнце вроде ярче светит. Обед, наверное. То есть вырубился я на пару часов, не больше.
— А за уборку…это ты неправ. — Лёня кивнул мне в сторону ведра с грязной водой. — Надо вместе со всеми. Мы теперь вроде в одной лодке.
— Да я не против. Думал, прям десять минут полежу, дорога хреновая была. Не сегодня, а вообще. Пока из детского дома доехали, думал придушу своего провожатого…
— Аааа…– Это, да. — Заржал пацан, который активно высказывался в мою защиту. — Поездочка та еще выдалась…Меня товарищ лейтенант государственной безопасности на своих двоих тащил через три области. А потом вроде ногу вывихнул. Споткнулся неудачно. Так через две области еще и мне его тащить пришлось. На себе. Сто раз думал, брошу на хер. Пусть подыхает. Собаке собачья смерть…
— Ты бы полегче, Подкидыш. И слова такие здесь говорить не надо. И насчёт областей не привирай.– Лёнька покосился на вход.
— Ой, не бзди…Никто не слышит. А насчёт областей, это я приукрасил малясь. Было просто сложно. Особенно, когда выяснилось, что с ногой у этого товарища все в порядке. Думал, рожу ему прямо там набью. А насчет того, как нам говорить…– Пацан махнул небрежно рукой. — Там Саня с улицы караулит. Меня Иваном, если че, звать. Но лучше Подкидыш. Привычный я к этому.
Последние его слова предназначались мне. Это он так неожиданно решил представиться.
— Лёнь, Подкидыш у нас рисковый гражданин. Есть в нем что-то северное. Похож на хер моржовый… — Заржал ни к месту Вася. Он уже успокоился и вроде бы даже поглядывал на меня по-доброму. А перед крепышом явно старался выслужиться.
Все детдомовцы дружно засмеялись шутке Зайцева. Кроме меня.
Есть в нем что-то северное… Похож на хер моржовый…
— Твою ж мать… — Высказался я вслух, уставившись в одну точку.
Просто эта фраза… Я вспомнил, что уже слышал ее. Вспомнил даже от кого и в каких обстоятельствах. А еще я понял, почему рожа Реутова кажется мне знакомой.
Глава 15
В которой я вспоминаю детство и этому есть логичное объяснение
— Нужно зеркало…Срочно!
Мое неожиданное заявление вызвало очередной взрыв смеха. Особенно сильно гоготал Василий. Только что слюной не захлёбывался. Мне кажется, ему не столько было смешно на самом деле, сколько он старательно показывал остальным, какую чушь я сказал. Есть ощущение, с Василием мы все-таки не подружимся… А еще есть ощущение, очень сильное, что Василий — редкостный мудак.
— На кой черт оно тебе, Алеша? — Спросил Лёнька с усмешкой. — Соскучился по своей роже? Думаешь, она сильно изменилась с тех пор, как ты сюда попал? Мол, стал серьёзным человеком? Погодь, еще рано.
— Мне нужно зеркало. — Упрямо повторил я.
Внутри появилось чувство сильной тревоги. Если моя догадка верна, то…то это, наверное, полный мандец. Или не мандец… Или не полный… В любом случае, такой поворот хоть как-то мог бы объяснить, какого черта я здесь нахожусь. А главное, какого черта я — Реутов.
