по прозвищу Кобра III. Москва 1980 (СИ) - Востриков Михаил
В анамнезе Олега, кроме алкоголизма, эпилепсии и судорог, наверняка, есть ещё и травмы головного мозга различной степени тяжести… Падал, ведь, по пьянке… Алкоголь 100% приводит к дефициту витаминов группы B, в частности, тиамина, что существенно повышает риск развития, собственно, эпилепсии. При абстинентном синдроме (похмелье) после запоя — бессвязная речь, беспричинная агрессия, галлюцинации, судороги, нарушения сознания и координации движений. И ещё эпилептичекие припадки и делирий — «белая горячка».
А на пороге её кабинета уже стоят двое — Олег Иванович и Лизка Даль.
Да-а… а Олег внешне изменился сильно. Уже не тот «синеглазый оленёнок». Как всегда, модный, в своём любимом джинсовом костюме. Опухшее лицо… Да, он же в отключке! Как кукла… глаза мутные, ничего не видит и никого не узнаёт. Лизка, а она тоже сильно изменилась, постарела, подурнела… привела его под ручку из машины… посадила на стул. Рядом села сама. Вот они мы, лечите! Ни медкарты… ни анамнеза… ни анализов,… ни-че-го!
Ну, что ж… начнем…
В таком состоянии пациента полноценный сбор его анамнеза невозможен. А что там блеет Лизка… да, наплевать. Его установочные данные для медицинской карты она все, итак, помнит — Даль Олег Иванович, русский, родился в Москве 25 мая 1942 года, 38 полных лет, артист театра и кино, рост 185 см, женат (формально… но, до сих пор на Лизке!) Да, предварительный диагноз — алкогольная эпилепсия, но, надо ещё его уточнять.
Доктор Машкова пальпирует пациенту череп под волосами… Когда-то, студентка-медичка Ирочка Копылова их так любила гладить… бесконечно. А он мурлыкал под её руками. Нравилось ему… Так… Есть! Два шрама. Следы от ударов. Один — зашит, один — нет, видимо, так зажил. Температура. Давление. Пульс. Всё плохо! Стетоскоп — ритм сердца слабенький, но синусовый. Слава Богу, нет аритмии (проверить на кардиограмме!). Кожные покровы — очаги депигментации, участки «шагреневой кожи», фиброзные бляшки, плоские ангиомы на лице в зоне иннервации тройничного нерва…
Всё! С Олегом более-менее ясно! Ладно, тут и думать нечего… надо его отправлять в стационар на Пряжку (старейшая психиатрическая больница Ленинграда на набережной Мойки, 126). Там, хороший знакомый заведует профильным отделением, она ему позвонит и он всё устроит в лучшем виде — отдельная палата, хорошее отношение персонала… И там она Олега за полгодика обязательно вытащит! И не таких вытаскивала… Только, Лизку… на фиг, и чтобы никаких посещений, запретить! Сама, сама… А потом… А потом… суп с котом! Всё, собралась во врача! Ишь, поплыла, дура старая!
— Значит так, Елизавета Алексеевна! — обращается доктор Машкова к смирно сидящей на стуле Лизке тоном не терпящим возражений, — Олега Ивановича я у Вас прямо сейчас забираю. Пока, в стационар. Паспорт его давайте мне и, вот, здесь распишитесь в журнале, что не возражаете и согласны.
И пока Лизка расписывается в журнале, так и не уловив второго, главного, смысла ей сказанного… доктор Машкова звонит в Скорую. Обычное дело — транспортировка «психиатрического» больного из ПНД-9 в Пряжку по назначению лечащего врача. Но, в ближайшей, новой 18-й подстанции по ул. Народная, дом 47/2, свободных «психиатрических» спецбригад нет, все на выезде… осеннее обострение же у городских психов-алкашей…
— Или ждите, или звоните в 1-ю подстанцию, на Профессора Попова, дом 16-Б, они побогаче! — говорит диспетчер 18-й.
И Ирина Михайловна звонит в 1-ю. Оттуда, минут 30 езды РАФику с синей «мигалкой», но… кто его знает, когда на 18-й что-то освободится…
И вдруг…
СЦЕНА 16/7
Глаза Олега Ивановича проясняются и он видит перед собой… Так бывает при тяжёлой алкогольной эпилепсии — короткая ремиссия, спонтанное включение сознания, ничего особенного.
Конечно, он узнал Иришу Копылову! Да, и не забывал он её никогда. Он всех своих баб помнит, не так уж много их у него и было… Ему изменяли, но сам он никогда не изменял своим женщинам — Ниночке Дорошиной, Танечке Лавровой, Ирише Копыловой, Лизочке Апраксиной… Кроме Иришы, он на всех них, попросту, женился. Как честный человек!
«Рождённый пить е_ать не может!», — так, о таких как он говорят в народе.
А он и не спорит, всё так и есть… Но, увидеть перед собою сразу двоих… причём, одну в белом халате… Такого у него ещё никогда не было! Да, они сговорились, что ли… его мучать⁈ Вот, суки! И поэтому, он их сейчас… убьёт!!! И у Олега Ивановича начинается приступ алкогольного делирия. «Белой горячки», если, по-простому.
Бьющие как молнии и скручивающие его судороги не дают ему нормально ухватить ни одну из женщин… Бегают они обе вокруг стола отменно… видимо, учёные жизнью. Он пытается, и у него в конце концов выходит, схватить один стул за ножку и запустить его вдогонку этим… Стул попадает в шкаф, звенит разбитое стекло дверок… Не хотят умирать, суки? Убегают? Тогда, он умрёт сам! А они, эти… пусть живут… не жалко!
Правой рукой Олег Иванович, корчась от судорог, кое как… но, захватывает с пола острый кусок разбитого стекла и его краем бьёт… бьёт… бьёт по венам своей левой руки. По венам он не попадает, судороги сильнее остатков сознания… но, он старается… И, в итоге, режет кожу на ладони. На пол кабинета брызжет кровь… Царапина, по сути, но, эффектно, да.
— 1-я⁈ ПНД 9. Машкова, — кричит в трубку Ирина Михайловна, — Экстренный вызов! У неадекватного пациента начался делирий! Да, белочка же, белочка! Угроза жизни пациента (а про свою и Лизкину жизнь… забыла?)
— Принято! Бригада рядом с вами. С выезда на Седова. Встречайте через пять минут! — отмечает срочный вызов в журнале диспетчер 1-й подстанции.
СЦЕНА 16/8
Через пять минут беготни и жуткого ора
В кабинет доктора Машковой, буквально, врывается дежурная высокомобильная бригада ГКЗ. Пока, они параллельно базируются на 1-й подстанции «Скорой помощи» на Профессора Попова . Оттуда же и экипажи их бригад. Фельдшер, здоровенный двухметровый звероподобный бугай, тащит в руках довольно большой пластиковый ящик с решёткой на передней стенке. Аккуратно ставит ящик на пол… Миг… и голова Олега Ивановича оказывается зажатой подмышкой у фельдшера, а его ноги хаотично трепыхаются в воздухе. Шея буйного пациента при этом, уже оголена и надёжно зафиксирована.
Врач — молодой человек. На вид, ему лет 30, но он уже с лысиной и усами. Явно, семитских кровей. Дирижирует. Ближе! Ещё ближе! Шея пациента придвигается к решётке пластикового ящика. Вот, так! И решётка ящика открывается…
— А-а-а-а! — визжит Елизавета Алексеевна Даль, она увидела…
— Пошла, вон, дура! Чего ты визжишь, как свинья на опоросе⁈ Змею перепугаешь! — выпихивает плохо соображающую от ужаса Лизку за дверь, в коридор, уже всё понявшая хозяйка кабинета доктор Машкова, — Сиди тихо, позову!
А из тёмного пространства ящика, постоянно цвиркая раздвоенным язычком, уже выплывает голова довольно крупной змеи. Это Crotalus cerastes — Рогатый гремучник. Красивая двухметровая особь, действительно, с двумя маленькими симпатичными рожками на голове.
— Ну что, Скарапеюшка — змеиного царя дочь, — обращается к ней, видимо, очень креативный врач, — Работаем⁈ А потом… сразу поедем обедать… Лады⁈ Мышки, лягушки, крысята… всё уже тебе затарено на Кондратьевском… от пуза.
КЛАЦ!
Змея делает быстрое движение и на шее Олега Ивановича появляются две маленькие кровавые точки. И сразу вонь… жуткая омерзительная вонь! Она мгновенно разливается по кабинету, накрывая собой всех присутствующих. А голова змеи уже в ящике и решетка закрыта. Бездвижного Олега Ивановича, а он, похоже, в глубоком обмороке, кладут прямо на рабочий стол Ирины Михайловны.
СЦЕНА 16/9
«Кушетку надо в кабинет заказать» — отрешённо думает доктор Машкова.
— Э-э-э… Вас должны были предупредить… насчёт… э-э-э… дурнопахнущей ароматики, — обращается к Ирине Михайловне молодой врач, — Мы-то уже привычные…
— Да, да… нас предупредили… почти… — с непривычки кашляет и задыхается доктор Машкова, длинной деревянной шваброй открывая форточки на окнах, — И что, дальше… мне делать, с этим пациентом?
