Кровь Ларингии - Илья Городчиков
Ожидание боя, честно говоря, выматывало очень сильно. Я сидел за кустом, опустившись на колено и сжимал дротик до побеления пальцев. Засада. Только недавно я был её жертвой, а сейчас сам ждал, пока цель попадётся в капкан.
Сквозь плотные заросли кустарника было отлично видно, как выходят с брода ватанийцы и унимать кипящий в крови адреналин с каждой секундой становилось всё сложнее и сложнее. Даже страха перед боем на этот раз не было. Похоже, что этот мир уже начал на меня влиять…
Наконец последний из горцев, не опасаясь засады, зашёл в глубь леса. Над деревьями разнёсся громкий птичьей крик и бой начался. Я встал, замахнулся дротиком и метнул его в сторону плотно идущий язычников. На это мне понадобилось меньше трёх секунд и на земле уже лежал один труп. Следующие два брошенных дротика уже не возымели такого хорошего результата, ведь надо отдать должное язычникам, они быстро опомнились от атаки и попытались сформировать единый строй, прикрываясь щитами, но тут свой шаг сделали ветераны наёмников. Прекрасно понимая, что нельзя дать варварам сгруппироваться, мы ударили с двух сторон, разрубая их группу на две небольших части.
Я не видел перед собой лиц и просто бежал вперёд, сильнее сжав свой круглый щит и обвитую кожей рукоять сабли. Один из варваров, заметив меня, постарался закрыться щитом, но скорость его была слишком малой, и я оказался быстрее. Заточенная накануне сталь с лёгкостью врубилась в открытую шею горца. Оттолкнув его ногой в грудь, я попытался рвануться вперёд и чуть было не наскочил лицом на остриё копья. Несколько сантиметров отделали меня от смерти, но широкий листовидный наконечник копья скользнул по шлему и ушёл в сторону, несильно при этом меня оглушив. Отпустив одну из лямок щита, я перехватился за древко копья и потянул его на себя. Варвара не ожидал такого и потянулся за копьём вперёд, напарываясь на сталь сабли. Его живот был защищён только жилетом из шкуры, и она никак не могла остановить моего удара. Сабля вошла почти по рукоять, выйдя из спины налётчика остриём. Он умер почти моментально, и я постарался вытянуть свой клинок обратно, но не тут-то не было – втаниец даже после своей смерти хотел причинять мне страдание. Вынимать оружие было не время, и я перехватил трофейное копьё, закрываясь от наседающего на меня здоровенного горца. Он с размаху постарался всадить свой широколезвийный топор мне в голову, но я успел закрыться щитом. Со свистом лезвие попало на круглый умбон щита, пружинисто отскочив от него и оставив на металле глубокую вмятину. Я ткнул в его сторону, целя в незащищённый подбородок, но, не смотря на внушительные габариты, тот легко отскочил в сторону, крутанув своим оружием над головой и на этот раз со свистом попытался отрубить мою ногу. Работал он своим оружием настолько легко и уверенно, будто это был не тяжёлый двуручный топор, а простая деревянная палка. Из-за этого мне постоянно приходилось отступать раз за разом, лишь изредка огрызаясь короткими ударами. Ватаниец ударил сверху вниз, но я шагнул назад, из-за чего топорище врезалось в землю, глубоко застряв там. Горец попытался выдернуть оружие из земли, но я наступил на топорище и пригвоздил его руку копьём. Он заорал от боли, но я вытянул свой нож и всадил его в глазницу язычника с усилием проворачивая клинок внутри черепа, превращая мозг врага в кашу.
К тому времени, когда мне наконец удалось вернуть саблю, то остальные бойцы окружили ватанийцев, численность которых после короткой стычки была значительно меньше нашей. К тому же, мы смогли удачно воспользоваться преимуществом в оружии дальнего боя, позволив лучникам безнаказанно расстреливать горцев со всех сторон, зажатых нашим отрядом. Я тоже присоединился к бою, окончательно дожимая оставшихся язычников, понимая, что последующий бой будет простым добиванием уже проигравших ватанийцев.
Я методично бил по пытающимся защищаться язычникам, чувствуя себя уже опытным охотником. Но всё оказалось не так просто. Со стороны второй группы, также расправляющейся с налётчиками, послышались крики, и я обернулся. Огромный язычник с медвежьим рёвом смог прорваться через окружение и махнув рукой, просто откинул Фабриса, отлетевшего на пару метров. Напрыгнув на него сверху, он уже заносил свой широкий меч для последнего удара.
До них было метров десять, и я никак не успел бы добежать до них, но стоять просто так было нельзя. Решение пришло на уровне инстинктов, и я поднял свой копьё. Оно было слишком длинным и неудобным, но другого варианта просто не было. Богатырски ухнув, я отправил его в полёт и через несколько мгновений стальной наконечник пробил незащищённое бедро огромного ватанийца. Тот заорал от боли, а Фабрис, неестественно вывернувшись всадил свой нож прямо в пах налётчика и длинным движением пропорол всю его промежность. Ватаниец рухнул на землю, испуская из себя последнюю кровь.
Этот воин был последним актом сопротивления окружённых варваров, хоть никто из них не собирался сдаваться. Пришлось добить всех до последнего. Мы стали методично собирать полученное с них снаряжение, и я сделал вывод, что эти налётчики были далеко не самыми сильным и опытным. Многие из горцев были молоды, их защита была из простых шкур и только пара-тройка выглядели теми, кто сумел побывать в нескольких боях. Тем не менее, это был успех и успех хороший.
Оттерев клинок о штаны одного из мёртвых язычников, я оглядел нашу честную компанию, пересчитывая выживших и раненных. Оказалось, что бой оказался почти бескровным, если не считать пару павших новичков, да нескольких раненных, включая Фабриса, нос которого был выбит и теперь смотрел в левую сторону, но старого лекаря это не особо заботило и он, не смотря на боль, одним движением вернул его на место. От увиденного меня аж передёрнуло - на такое бы я точно не решился.
Двадцать четыре – именно столько бойцов осталось в живых. Хороший результат. Наверняка, могло бы было быть лучше, но наша выучка оставляла желать лучшего, а потому что имеем, то имеем. Стоп…
Я сильнее завертел головой в поисках кудрявого сокольничего. Изначально он сидел прямо за моей спиной, но с началом боя куда-то запропастился. Я побежал в лес, где видел его в последний раз. У куста, за которым я прятался, лежал красный берет
