Вятское вече. Боярин - Владимир Георгиевич Босин
Шуда, по-крайней мере, довольно мычит. Он у них за старшого. Мне только не понятно, как они общаются между собой. Я-то выработал с ним систему знаков и мы можем как-то объясниться.
Оказалось, что охотники по сути одиночки. Но порой они объединяются для облавной охоты или когда идут на крупного зверя. А для общения на небольших расстояниях у них имеются свои знаки. Вот на базе этого невербального общения жестами наша группа разведчиков и общается.
Чудеса да и только.
Глава 11
11
А про будущего княжича я не приврал. Среди награбленных товаров, доставшихся мне от добрых самаритян, то бишь разбойников, оказался и не нужный мусор. Это окровавленные тряпки, бывшие прежде дорогой одеждой. Пытливый крестьянский ум не рискнул ничего выбросить, просто свалили в мешки и убрали в дальний угол схрона.
А среди этого не нужного я обнаружил некие документы. Это были купеческие записи о сделках и ценах. Но меня заинтересовал некий манускрипт, заботливо убранный в кожаный футляр.
Там на пергаментном лице была нацарапана тарабарщина по латыни.
А вот текс примечательный, точный перевод не рискну сделать, но выделены витиеватыми буквами - " Freiherr Alexis Lange - Nielsen de Normanni", далее передавать не буду, не понимаю. Но приблизительный смысл таков - какой-то титул, и явно не простой судя по жирному выделению, Алексис Ланге-Нельсон является кем-то и кем-то.
Грамотка оформлена больно торжественна, даже разноцветные чернила использованы. А ниже оттиск некой печати, изображающий, по-видимому, льва, стоящего на задних лапах с секирой в руках. По мне, так это больше напоминало нашего кота Ваську, выпрашивающего у мамы подачку со стола. Но пусть будет лев, царь зверей.
То есть грамотка смотрелась весьма убойно, а толмач с посольского приказа закатил глаза и пал ниц, когда я показал ему это произведение.
Пришлось успокоить молодого парнишку и угостить пивом в ближайшей корчме.
Дальнейшие расспросы дали мне некое понятие, о жалованных дворянских грамотах. Они выдавались удельными князьями, а ещё лучше московский царём за верную службу. На основании такой грамоты дворянин попадал в списки типа Бархатной книги. Дворянину присваивался родовой герб и выдавалась копия с родословной.
Но, для иностранцев были иные правила. Если самодержец считал такого человека полезным, то он признавал его родство. Иначе же этой грамоткой можно было только подтереться.
Мой свиток был весьма похож на жалованные грамоты иностранных подданых. Отсюда и реакция моего собеседника.
Отсюда я сделал вывод, что грамотку приберу. Оставлю на будущее, а уж ежели бог даст, так представлюсь сынком ярла или конунга. Не знаю, кто там у викингов правит. Но, в любом случае уверен, что здесь в Хлынове не имеют чёткого представления структуре политической власти Скандинавии.
Под конец зимы начали возвращаться наши дружины из-под Смоленска. К сожалению, стояние русского войска под стенами столицы Смоленского воеводства Великого княжества Литовского не было успешным. Командующий гарнизоном Станислав Кишка отказался сдать город. В результате, потеряв каждого третьего от ран, а больше от болезней русские отступили.
Мой товарищ Григорий тоже переболел и большую часть времени пролежал в шатре. Он потерял треть своей дружины, правда привез несколько возов барахла. Взятый полон растерял по дороге, когда пришлось отбиваться от наседавших литовских жолнеров.
Сейчас Гришка сидит передо мною, похудевший, но не сломленный. В глазах нездоровый блеск и я слушаю о примечательных моментах похода. Слушаю и благодарю бога, что он помог мне, наслав хворь в тот раз.
- Ну а ты как? Люди говорят, что тоже не сидел возле печи?
Пришлось вкратце рассказать историю защиты имения и как гонял разбойников по дорогам.
- Молодца, не посрамил наших, - снизошёл Григорий до моих подвигов.
- А мы уже и не чаяли застать тебя в живых. Батюшку тогда пригласили соборовать и принять причастие. А ты вона как, молодца, - и Гриша от души хлопнул меня по плечу.
В первый раз присутствую на городском вече. Сначала начал с обедни тревожить народ вечевой колокол. Он сильно отличался от обычных церковных. Я попал сюда вместе с побратимами. Созвал вече даже не посадник, а один из тысяцких. На главной вечевой площади у главного собора города столпилась уйма народа. Издалека вижу престол, на который клали жеребьи. Мне доступно поясняют кто и почему.
Это малое вече и присутствуют только граждане старшего города. Депутаты из молодших городов не приглашались. Суть вопроса - как реагировать на требование великого князя московского Ивана III о посадке его кормленщика (посадника). То есть простыми словами, верховная власть собирается немного прищемить вятскую вольницу, а местные сопротивляются.
Схлестнулись две партии, те кто склоняются принять руку Московского царя и те кто смотрит в рот посадникам Великого Новгорода.
От шума и криков я почти оглох и мечтал оказаться подальше от сюда. Людская масса колыхалась и грозила схлестнуться враждующими фракциями.
Среди моих знакомцев тоже разделение. Есть сторонники обеих партий. Та же картина среди купечества. Многие ориентируются на богатейшую Новгородскую республики. Иные начали торговать с усиливавшейся Москвой. Насколько я понял, большинство удельных князей взяли руку Москвы и считаются младшими соправителями Ивана III.
Смотрю на окружающих меня бояр, которые уже от слов перешли к делу, пытаясь вцепиться в бороды друг другу. Я бы рад подсказать, что через лет через пятьдесят, при внуке нынешнего царя, Новгород превратится из центра торговой и культурной жизни северной Руси в провинциальный городишко. Но ведь не поймут, поэтому стою, сжатый между разгорячёнными спорщиками и думаю о своём.
А подумать есть о чём. Например, как я чудом избежал смерти от руки любовницы.
С Мадиной у нас было всё замечательно, нежная и послушная, личная челядинка стала для меня отдушиной. Вжимаясь в её горячее тело, я забывал о пролитой крови и о необходимости отдавать приказы убивать.
Мне нравилось, что девушка не пыталась пользоваться своим особым положением в доме. Я сам дарил её подарки, красивую одежду и украшения.
Тем неожиданнее стало её предательство. Обычно, после наших постельных занятий Мадина накидывала халат и исчезала из моей опочивальни. Взамен неё к порогу спальни укладывался верный Шуда, да и Пахомка был неподалёку.
А на этот раз девушка не ушла, прижалась ко мне и мы так уснули.
Не знаю, что меня разбудило.
