Болотник 5 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

— Плохо это! — немного успокоившись Сасито взял пулю в руку и стал её внимательно рассматривать. Лицо его выражало безмерную тревогу и тоску.

— Чего плохо? Нужно было калибр побольше, чтобы потроха в труху, а на спине выходное отверстие с кулак величиной? Ну прости, я тут не причём, все претензии к твоим друзьям арабам! — радоваться надо, а он чего-то скулит тут!

— В прошлый раз, когда банда Али Омана на егерей напала и убила почти всех, большинство из такого же оружия были убиты. Ходили слухи, что Оман с собой в буш берёт охотников, которые хотят поохотится на людей! Я думаю, что и в этот раз они специально на нас вышли на охоту! — поделился своими мыслями Сосито, поправляя свою одежду. После новости о том, что рана не смертельная, он как будто и забыл сразу о ней. А ведь до этого зубами скрепил и умирать собирался! Артист!

— Что за глупости⁈ Ладно я понимаю слоновая кость или рог носорога, на них заработать можно, но что бы специально на людей⁈ — усомнился я — да нет, ерунда, не может быть! Может карабин с таким калибром специально для охоты на каких-то мелких животных берут, да просто так совпало, что на нас внезапно наткнулись да поменять не успели.

— Может быть… — согласился Сосито, но сомнения в его голосе не пропали.

— Ладно, всё это лирика, нужно идти! — подытожил я — ночь уже почти, это наш шанс свалить от сюда как можно дальше!

— Да, пойдём, хотя ночью в саване не самое лучшее время для похода. Ночью охотятся львы и гиены! Можно нарваться на стадо буйволов или слонов, тем более что и фонарём нам сейчас пользоваться нельзя — Сосито с кряхтением поднялся и взяв в руки свой карабин тяжело вздохнул.

— С животными я думаю мы справимся, главное на людей не нарваться! Сейчас полнолуние, так что сильно темно не будет. Что-то мне подсказывает, что львы тут куда как безобиднее, браконьеров будут — возразил я — или ты предлагаешь стать лагерем и переночевать?

— Нет! Андоло надо предупредить и срочно уходить к машине! Может успеем доехать до базы егерей, а они успеют поймать Али Омана, за него хорошая награда назначена — решительно сказал следопыт — иди за мной и держи оружие наготове!

Когда наступила ночь, мы всё ещё шли через колючий кустарник. Хотя на безоблачном небе и взошла полная луна, где мы находились я решительно не понимал. Сасито двигался вперёд по каким то ему одному понятным ориентирам, так как густой кустарник почти постоянно закрывал от нас небо и в самой гуже, где мы и находились, было очень темно. Компаса у нас не было, звёзд не видно. Я прекрасно понимал, что будь я тут один, несмотря на всю свою подготовку, я бы тут же заблудился окончательно. Я с трудом пробирался вперед, не смея остановиться, так как боялся, что в темноте потеряю своего проводника и останусь один. Вода в наших флягах уже закончилась, а без неё в этих бесплодных кустарниках я не проживу и одного дня. Вдруг из чащи выбежали вспугнутые носороги. Они пробежали мимо нас с бешенной скоростью. Казалась, что я мог рукой до них дотронуться. Я попытался вскинуть штуцер, чтобы пристрелить нападавших, но сделать этого не успел, ствол ружья уперся в ветку и пока я бешено дергался, чтобы освободить оружие, от животных и след простыл. Сердце выпрыгивало из груди от пережитого страха.

— Пошли Кирилл, они просто убегали — где-то впереди прошептал Сосито. Проводник пытался успокоить меня, но то что и он испуган я понял по его дрожащему голосу.

— Ты хоть знаешь куда мы идём? По-моему, мы кругами ходим! — наконец-то я выдал свою тревогу.

— Мы идём в обход, по прямой возвращаться нельзя! Скоро мы выйдем из буша, не переживай — успокоил меня проводник, и мне ничего не оставалась делать, как послушаться опытного следопыта.

Когда наступил рассвет, я чуть не падал от изнеможения, а выхода из кустарника не было видно. Ночной поход по колючему кустарнику дался нам не легко. Помнится, что ветки колючих деревьев били меня по лицу, когда я, шатаясь, пробивался сквозь кусты. Я уже совершенно не понимал, что делается вокруг, только бледная тень идущего впереди масая давала мне ориентир для движения вперёд. Жара не ослабевала даже ночью. Жажда мучала меня нестерпимо, штуцер висящий на плече, то и дело цеплялся за ветви, и казалось весил уже под центнер. К утру я дошел чуть ли не до бешенства от жажды. Я чувствовал, что теряю разум, и едва держался на ногах, пробираясь через бесконечные кустарники. И носороги! Словно мстя за убитого сородича, они встречались нам едва ли не каждый час. Стрелять было нельзя и нам приходилось уступить дорогу. Чтобы обойти животных мы тратили очень много времени. Это очень задержало продвижение.

— Привал, впереди водопой, там наберём воды и пойдём дальше — масай тоже выглядел не лучшим образом. Всё его лицо и руки были исцарапаны в кровь и были в потёках от грязи и пота.

Водопой носорогов — вонючая яма липкой жижи и грязи, полная помета. Наверняка носороги туда и мочились, от того она и не пересыхает! Как такую пить я не представлял. Мёртвая вода, глотни такую и мучительная смерть обеспечена. В ней наверняка куча паразитов и разных страшных бактерий и вирусов! Конечно сделать её питьевой можно, нужно только процедить через кучу фильтров, а потом прокипятить. Работы на пару часов, если всерьёз озаботиться. Но это же просто жидкая грязь, как её животные пьют⁈ Мне в своё время объясняли этот феномен. Организм диких зверей, привыкает к такой воде, а точнее к её составу. Поэтому она для них фактически безопасна. Связано это с тем, что иммунная система привыкает к определённому объёму микроорганизмов. Можно даже сказать, что подкрепления определённым количеством вредных веществ повышают способность иммунной системы. Человеческий организм более хрупкий, поэтому он восприимчивее к вредным микроорганизмам, выпей такой водицы и мучения обеспечены. Однако есть люди, которые могут в определённой степени закалить свою иммунную систему. Больше всего это касается естественного человека — жителей племён, аборигенов. Например, люди, проживающие в племенах Африки, с самого раннего детства привыкли к частому употреблению грязной пищи и воды. Речная вода, не отличающаяся чистотой, будет для них вполне обычной и пригодной для питья. Плюс ко всему это формируется и на генетическом уровне, поскольку племена живут подобным образом веками. Вот и сейчас я наблюдал такую картину воочию. Сасито, слегка отогнав руками мусор, припал к этой яме и пил, пока не напился досыта, а напившись удивлённо уставился на меня.

— Ты не хочешь пить?

— Хочу, но это я пить не буду — едва борясь с тем, чтобы не состряпать брезгливую рожу ответил я — становимся на привал Сосито. Надо передохнуть, я попью попозже.

У водопоя мы провели пару часов. Используя различные фильтра изготовленные из своей одежды, бинтов и ваты, я нацедил воду и с помощью маленького костерка вскипятил. Сасито осуждающе смотрел на меня, уверяя, что запах дыма всё равно есть, и найти нас по нему будет проще простого, однако я аборигена не слушал. Пить хотелось нестерпимо, а впереди жаркий день. Да и костёр получился бездымный, уж что, что, а костры я разводить умею! С трудом дождавшись, когда вода остынет настолько, чтобы не обжигать губы, я наконец-то напился. Заставив себя перекусить вяленным мясом, что у нас ещё оставалось со вчерашнего дня я почувствовал себя лучше и мы возобновили свой путь. Наших преследователей на было видно, и казалось, что мы смогли оторваться.

Целый день пути. Жара не оставляла нас в покое. Мы двигались как лунатики, покачиваясь от усталости и вот наконец-то мы в нескольких сотнях метрах от цели нашего путешествия. Окруженный кустарником лагерь уже виден, только нам туда не пройти.

Колючие кусты разбросаны в стороны, все вещи, которые когда-то аккуратно лежали возле палаток и внутри них, хаотично валяются на земле. И самое главное лагерь полон людей. Среди наших вещей по-хозяйски двигались чужаки. Много. Пришельцев было не менее двадцати человек. Андоло нигде не было видно, но то что он не ушёл без нас было понятно. Не бросил бы он свои пожитки. Приметный карабин охотоведа стоял прислонённый к камню, который несколько дней служил нам походным столом, а его вещмешок лежал среди груды разбросанных спальных мешков, шкур и добытых когда-то трофеев.