Империя Хоста 5 (СИ) - "Дмитрий"

Глава 24

Я возвращаюсь на берег и ожидаю гостей. Упс. Зря. Это меня к ним дергают, а не они сами снизошли. Неизвестный мне принц Бартоломью Хост. Со мной плывет Ригард, Гато и Баркли, остальные заняты делом в порту — грузят награбленное.

— Немедленно предстать пред очи принца, — недовольно шевелит толстыми мясистыми губами посланник.

Даже позавтракать не дали! Да и доклады не принял, а ну как нарушили теократы наше соглашение, и моя армия уже вступила в бой с их? Тем не менее плыву на искателе Мелич, а он не маленький, но корабль принца оказался намного больше. Огромный исполин с флагом императора поражал не только величиной, но и богатством убранства. Позолочен был не только нос корабля, но и даже корзина наблюдателя. Причем, я уверен, это не краска под золото, а настоящий благородный металл. Высокие борта не позволяли протянуть мостик от нашего корабля к флагману, и нас поднимают на палубу на платформе, где тут же пытаются разоружить и обыскать. И если Баркли и Гато безропотно отдают свои мечи, то я с вызовом смотрю на встречающего нас офицера.

— Правила есть правила, — невозмутимо говорит целый полутысячник гвардии, рослый и абсолютно лысый дядя.

— Ваши правила меня не касаются, — встаю в позу я.

— О, эти мальчишки, — закатывает глаза военный. — А если ты сбрендишь и нападешь на принца?

— Что, у него нет возрождения в храме? — привожу аргумент я.

— Можно подумать у тебя есть? Откуда мне знать? Такие вещи секретны, — поясняет полутысячник.

«О как, а я простодырый всем рассказываю», — огорчился про себя я.

— Не хочешь пускать, давай обратно нас доставляй, — артачусь перед подневольным вообще-то человеком я, и, наверное, зря.

— Граф, может не стоит спорить? — тихонько предлагает Ригард. — Ты вообще маг, а мечом своим только зарезаться можешь. И то если повезёт.

Нехотя отдаю и меч и оба кинжала, но пресекаю попытку шмона — не по понятиям это. Ведут нас довольно широким коридором, позади шагает какой-то осанистый высокий старик и бубнит правила поведения. Я пропускаю мимо ушей. В школе по этикету у меня высший балл был. В кают-компании полно народу — человек двадцать в форме и десяток аристократов. Что самое обидное, почти все с оружием. Чуял, что можно было додавить и оставить себе оружие. А всё Ригард. Собака! Зло оглядываюсь на него и вижу, что и он, и Баркли подобострастно вытянулись перед местными чинами и едят их глазами. Легонько бью своего сотника локтем под дых. Пусь не забывает, кого охранять должен. Само помещение обставлено изысканной мебелью, причем в основном белой и, вроде, из кости. На потолке и полу сложная мозаика. В центре за небольшим столиком сидит сам принц Бартоломью Хост, я его сразу узнал — показали портрет на берегу. Номер семьдесят один в списке наследников, какой-то пра-пра-пра-внук. Расфуфыренный по самое не могу. Рядом с ним сидит мальчуган лет десяти, с таким же пафосным выражением лица. Вряд ли сын, может внук? Оба завтракают. Понять сколько лет принцу трудно, но я и так знаю — около семидесяти. На столе закуски, но к ним прикладываются только «сам» и ребёнок, остальные сидят за общим столом или с края, у стеночки. Принц даёт указания стоящему рядом мужчине, магу семнадцатого ранга, довольно молодому, но это может быть результат омоложения. Нас с первого раза не замечают — все заняты своими делами. На входе парочка солдат в доспехах, даже забрала закрыты. Наверняка ещё и антимагические. Скорее всего, охрана. Стоят прямо на пути у меня, обойти можно слева и справа, и то надо бочком протискиваться. Как у нас бояре говорили? «Невместно». От, чего я с детства вспомнил! Или это из «кина» какого'? — размышляю некстати я.

— Ваше Высочество, — гаркнул я что есть дури, ибо стоять и ждать мне изрядно надоело. — Граф Кныш прибыл по вашему вызову.

Раздались смешки и недовольный голос принца:

— Кто там такой крикливый?

— Глухой, что ли? С дороги железяки! — я попытался отодвинуть охрану, но ничего не вышло, стоят как столбы!

Всё происходящее меня разозлило, я этому черту не подчиняюсь, надо мной только император Хост, формально, конечно.

— Пропустите. Граф, э-э-э… как вас там, вас не учили как к наследникам обращаться? — вгрызаясь в какой-то фрукт смотрит на меня глава всего императорского флота.

— Так, вызывали, я и пришёл, — взяв единственный свободный стул, я уселся рядом со столиком принца и схватил куриную ножку со стола прямо руками.

Только потом я понял, что стул это мага, который рядом с принцем стоит.

— Кто разрешал садиться? — взвизгнул какой-то чин. — Дежурные, взять его и в карцер!

— Папа, а давай ему голову отрубим? — задорно предложил мальчишка.

— Ну-ну, не будем торопиться, — принц улыбнулся, дав команду громилам у входа не вмешиваться.

— Папе потом твоему император голову отрубит — нельзя воевать во время войны. И тебе непременно тоже. Нужна тебе голова? А папе? Думаю, нужны вам, вы же в них едите, — фальшиво улыбаясь, смотрю мальчику в глаза.

— Кто этот хам? — взъярился ещё один военный. — Понаприсылают детей на войну, какая скотина тебя воспитала? Хочу посмотреть твоему отцу в глаза.

— Это легко устроить — отрублю тебе башку, на том свете с моим папой и пообщаешься, и поверь — ещё не рад будешь, что умер, — с угрозой говорю я. — А насчет, скотина я или нет, это не тебе, псина, решать. Император признал и моего погибшего отца, и братьев погибших тоже при спасении императора, героями. Им установлен обелиск славы у меня в графстве, — я встал во весь свой рост и продолжил: — Представься, смертник.

— Прекратить конфликт. Герцог Монран и остальные, прошу помолчать, — властно махнул рукой принц. — А ты, мальчик, кушай раз такой голодный. Вспомнил какой ты, Кныш, ну да у меня к тебе дело. Ты, говорят, трофей взял знатный?

— Было дело, и не один, — кивнул, насторожившись, я. — Вы про череп червя?

Точно, говорили мне, что такая черепушка как боевой корабль стоит, и что император Хост их коллекционирует.

— Что? Череп? Какой череп? Нет, гораздо ценнее, — помотал головой принц.

— А, тот, прозрачный такой, сетка внутри просвечивается, червяк какой-то, говорят дорого стоит, — растерянно говорю, прикидывая, какие ещё ценности я уволок.

Епть. Золото!

— Вы про статую из золота? Пес крылатый выкрашен в красный цвет, так это просто миллион-полтора золотых, или он имеет какую-то иную ценность? — предполагаю я.

— Какая статуя⁈ Какой пес⁈ Что, больше ничего ценного не добыл? — непонятно от чего нервничает Бартоломью.

— Обижаете, ваше Высочество. Но двадцать пять тысяч рабов я уже продал, по сотне золотых,… особо ценных людишек себе оставил! Блин! Вот голова моя пустая. Вы, наверное, про коней породы «Карбет», их я тоже продал, семь тысяч по полторы сотни золотом, но тысяча осталась. Что ещё? Вино ценное и дорогое? Так это моя личная добыча, продукты питания же, — задумался я.

— Карбет? Это же для конной гвардии лучший конь, — тихо ахнул за спиной кто-то.

— Вот это у них добыча, — восхищённо шепнул ещё кто-то.

— А кому ты продал всё это? — вкрадчиво спрашивает старик.

— Когтю или ногтю, я уж забыл, Теократии. Дедок, Владлен Вивик зовут, так он представился. Хотел его выпороть сначала, хорошо, что не успел. Так вот тот всё и выкупил награбленное. Мол, не хочет столицу провинции без людей оставлять и коней ему жалко, а армия Теократии не успевает на перехват. Может, набрехал, сука старая. Я подстраховался, полк поставил на развилку дорог. Но золото уже получено, и плывет обратно к нашему побережью, — бормочу я.

— «Основа Теократии» — кровавый Вивик, жив? Теперь он «Коготь Теократии», и становится понятно, откуда в этом захолустье «алтарь боли». И как же он тебе отдал-то его? — чуть не кричит Бартоломью.

— Так армия не успевает отбить, а на побережье у меня эскадра искателей, куда ему деваться? — ещё раз поясняю я. — А что за «алтарь боли»? Корыто такое деревянное для принесения жертв? Ну, выковорил его из стены, валяется в порту. Шар там ещё такой прикольный ажурный из металла и греется сильно, аж каменная стена в храме раскалилась.