Режиссер Советского Союза 6 - Александр Яманов
— Алексей Анатольевич, комиссия внимательно посмотрела фильм, изучила все материалы по историческим событиям, о которых идёт речь, и принимает вашу работу фактически без изменений. У нас есть несколько замечаний, но они несущественны, — по мере осознания услышанного, я начал выпадать в осадок, но Баскаков продолжил меня добивать, — Главный вопрос — это длительность картины. Растянуть её на две серии проблематично, но думаю, вы подготовились к удалению части эпизодов.
Судя по улыбке, председатель намекал на способ, которые использовали некоторые режиссёры, особенно Гайдай. Снимаешь откровенную муть и дичь, что сразу бросается в глаза, а достаточно провокационные сцены комиссия не замечает. Или это просто такая игра? Хотя, с персонами типа Пархоменко и отсутствующей Зои Тумановой, всё сложнее. Они невежды и просто туповатые люди без намёка на чувство юмора. Не думаю, что они примут подобные правила игры, догадавшись о махинациях режиссёров. Только речь сейчас о моём фильме.
Беру листы, где напечатаны замечания и быстро пробегаюсь по тексту. Офигеть! Товарищи даже не придрались к явным эротическим намёкам. Более того, достаточно жёсткие сцены насилия тоже не вызвали особого неприятия. Это кто их укусил, что произошло подобное? Всё ещё не понимая происходящее, предлагаю обсудить список, дабы понять, это точно не шутка или какая-то игра.
После получасового обсуждения, где я согласился почти со всеми замечаниями, только предложил обыграть некоторые эпизоды иначе. Но сама приёмка картины фактически закончилась. Мне надо срочно перемонтировать некоторые моменты и передать уже чистовой вариант на окончательное утверждение. Сижу и не могу до конца поверить, что подобное мероприятие может занять сорок минут.
Но у меня обычно не бывает без разного рода препон. Замечаю, как Смирнов переглянулся с Козловским, и последний добавил ложку дёгтя.
— У нашего отдела есть претензии к самой идее фильма, что мы не скрывали при утверждении сценария. Пропаганда и даже прославление империалистической войны — не найдёт понимания среди широких слоёв советского общества, — начал сухо вещать бывший идеолог, — При этом глупо скрывать, что съёмочная группа проделала отличную работу. Только в фильме нет никакого идеологического контекста. Это сильно принижает уровень картины, так как вы сознательно обошли такую важную деталь, как нежелание солдат воевать за царя. И, к своему несказанному удивлению, я не увидел в картине даже намёка на членов ВКП (б), которых хватало на фронте. Где большевицкие ячейки и тайные заседания активистов? Ведь именно они стали движущей силой революции и прекращения этой никому не нужной войны.
Боги, что за дичь он несёт? Ведь этот деятель прекрасно знает, как я отношусь к подобной демагогии. И на комиссии при утверждении сценария всем было ясно сказано — фильм о героизме русских солдат и точка. Зачем постфактум городить всю эту чушь? Может, дяденька перед сотоварищами выёживается? Мол, смотрите, а отдел культуры при ЦК не дремлет, в отличие от вас. Естественно, комментировать этот лицемерный бред я не стал, а просто уставился на Козловского немигающим взглядом. Тот моё отношение почувствовал и немного скривил своё холёное личико.
— Я считаю, что фильм нельзя сразу допускать в широкий прокат. Сначала необходим пробный просмотр, желательно закрытый. Далее, можно начать ограниченный показ в некоторых областях.
Вот гнида! Это он предлагает показать фильм правильной публике, в лице партократии с семьями и разного рода активистам, типа комсомольских вожаков. А затем запулить картину куда-нибудь в провинциальную пердь.
— Пробный показ должен состоять в кинотеатре «Октябрь», и большую часть приглашений разошлёт наше ТО. Поверьте, мы пригласим всех представителей советского общества, в первую очередь рабочих, крестьян и пенсионеров, — отвечаю тоном, не принимающим никаких возражений, — Что касается показа в области, то я согласен на Московскую и Ленинградскую. Хотя, у «Прогресса» уже есть заявки практически от всех областных прокатных организаций РСФСР, и большинства республиканских. Более того, фильмом заинтересовался продюсерский центр итальянца Дино ди Лаурентиса, регулярно покупающего наши картины. Думаю, искусственное ограничение проката картины в СССР, вызовет крайнюю степень недоумения в Европе.
Козловскому точно плевать на валюту и мнение европейцев. Он товарищ специфический и больше похож на фанатика. Только есть советская экономика, которой нужна валюта и наш МИД, старающийся избегать лишних скандалов. Перед такими структурами пасуют даже идеологи. Что и подтвердил лёгкий кивок Смирнова. После него бывший идеолог одарил нас очередной бессмысленной речью. Слушая, этот поток демагогии мне удалось понять главное — премьера будет в «Октябре». А за дальнейшую судьбу фильма я не беспокоюсь.
* * *
— Вижу, что вы сильно удивлены решением комиссии? — спросил Баскаков, после того как секретарь расставила на столе чайник с чашками и тихо закрыла за собой дверь.
Владимир Евтиханович неожиданно предложил мне побеседовать в его кабинете. Отказывать от подобного события просто глупо. У меня и так складываются непростые отношения с киношным начальством, так почему не начать их налаживать.
— Признаюсь, я поражён, так как ожидал борьбы или даже полного запрета на фильм, — отвечаю совершенно искренне, — Только мою дипломную работу, которая взяла приз в Венеции, комиссия приняла настолько же легко.
— Не делайте из советских чиновников злодеев, — опять заулыбался начальник, — Мы люди системы, нравится это кому-то или нет. Вы же старательно идёте своим путём, что не самый плохой вариант для творческого человека. При этом Алексей Мещерский ломает все сложившиеся правила и противопоставляет себя большинству. Что не самый здоровый вариант. Ведь никто не заставляет вас прогибаться под обстоятельства, но объявлять войну при любом якобы покушении на вашу независимость — весьма глупая и затратная затея. Вы не умеете и не хотите договариваться. Многие ваши проблемы идут именно отсюда. Зачем вообще плодить их на ровном месте? Ведь всё это отнимает массу сил и времени.
— Давайте без нравоучений, Владимир Евтиханович, — придаю голосу побольше сухости, — Я прекрасно знаю, что из себя представляют ваши люди системы. Если речь идёт о персонажах, подобных Романову, Пархоменко или бывшему заму Фурцевой Кузнецову, то вынужден с вами не согласиться. Это обычные приспособленцы и паразиты, ничего не представляющие собой в обычной жизни. Если бы товарищей не двигали по партийной линии, то их максимум — служащий самого низкого разряда, так как к физическому труду они не приспособлены. К сожалению, подобных кадров во власти слишком много, и они тянут страну на дно.
Баскаков некоторое время смотрел на меня, переваривая услышанное.
— Значит, так вы относитесь к советской власти? Очень интересные заявления.
— Пожалуйста, не передёргивайте. я говорил о приспособленцах, присосавшихся к партии и делающих карьеру. К советской власти подобные персонажи не имеют никакого отношения. И не нужно изображать из себя простачка, коим вы не являетесь, — подобного жёсткого ответа чиновник точно не ожидал, думая, что я начну оправдываться, — Мне не страшно произнести эти же слова с любой трибуны. Просто боюсь подставить десятки отличных людей, поверивших мне в своё время. И вообще, давайте переходить к делу. Вы же не просто так позвали меня для индивидуальной беседы?
Владимир Евтиханович снова подзавис, наверное, анализируя мою наглость и варианты его реакции. Ну, и наверняка думал, писать на меня докладную в специальные органы, или нет.
— Буду предельно откровенен. Хотя, вы должны быть в курсе дела. Ваши американские друзья предъявили претензии Совмину, за действия «Госкино», как входящей в него структуры. По словам продюсеров, они передадут дело в суд и грозятся всякими карами. При этом господа намекнули на небольшую лазейку, — каждое слово Баскакова реально меня буквально ошарашивало, — Если кратко, то они готовы отказаться от претензий, если Алексей Мещерский выполнит все пункты, прописанные в контракте. Вас вроде должны были уведомить представители «Внешторга». К сожалению, с «Госкино» американцы не хотят иметь никаких дел.
— Мы получили письмо от товарища Патоличева. Но там всё настолько размыто, что с трудом удалось понять его смысл. Министр просит нас восстановить добрые отношения с компанией «Paramount Pictures». Правда, мы с американцами не ругались и даже обсудили несколько прибыльных для СССР проектов. Причина разногласий — товарищ Романов, и вы это знаете лучше меня.
— В связи с ухудшением здоровья, Алексей Владимирович находится в санатории. Что касается жалобы американцев, то она изрядно всполошила «Минфин» и «Внешторг». Пока окончательное решение не принято, и мы надеемся,
