Моя анимежизнь 10: Генезис - Павел Смолин
— Ну и хватит на сегодня! — Решил я, посмотрел на часы — еще успею на три последних урока! — и решил на сегодня прощаться: — Я вам человека приставлю, переводчик-кошелек. Денег у меня, уж простите, дофига, поэтому не стесняйтесь — вы хорошие люди, и мне будет приятно подарить вам кучу всякого! Увидимся завтра вечером, часиков в шесть, мне все-таки в школу нужно ходить.
Народ гоготнул, и они с посольским уселись в такси, которое отвезет их к общаге.
— Ну а нам пора на полезный урок английского! — Улыбнулся я Нанако.
— Ватанабе-сенсей будет рада! — Улыбнулась она в ответ.
Глава 12
— Вах! Прямо во рту тает! — Вынес вердикт Анзор, прожевав обмакнутый в соевый соус кусочек пару секунд назад еще трепыхавшейся рыбы.
Привел уважаемых гостей полакомиться сашими. Все — одеты как подобает, а бабочку Гурама со словами «не позорь меня» сорвал сам Анзор, после чего заменил ее нормальным галстуком долларов за восемьсот — я же говорил «не стесняться», а когда грузин такое слышит — он несколько увлекается. Конкретно шашлычник уже отправил на родину контейнер с кухонными приблудами — от рисоварок до славных своей заточкой японских ножей. Надо ли говорить, что это — все еще совершенно смехотворная цена за Крым?
— Как думаешь, а из крымской рыбы такая вкуснотища получится? — Спросил меня увидевший возможность Анзор.
— Думаю, ваши санитарные нормы на такое не рассчитаны, — Расстроил я его: — Впрочем, суши пропихнуть можно легко — это же просто рыба с рисом и водорослями!
Сейчас грянет капитализм, и сразу же займусь! «Милый, ты обещал накормить меня суши!» — полагается говорить капризно надув губки.
— А вот и они! — Прокомментировал смену блюда на рисовые комки с ломтем рыбы сверху.
Причастились, и я поведал бака-гайдзинам страшную истину:
— Представляете, заворачиваешь в 20 грамм риса 5 грамм огурца, заворачиваешь в водоросль и продаешь по 50 копеек!
— Вах! — Оценил перспективу Анзор, посмотрел на меня, трезво оценил свои возможности и в партнеры напрашиваться не стал — молодец какой, не хочется хорошего человека отказом обижать. Ну а зачем он мне?
Висящий на стене телек, зафиксированный на «Хонде+», закончил показывать очередной эпизод «Махоутокоро» — просто ржака видеть такое в дорогущем ресторане, но хозяин, видимо, решил сделать мне приятно — и явил нам музыкальный блок. Конкретно — клип Ханако с участием Ямамото-сенсея [ https://www.youtube.com/watch?v=GivkxpAVVC4&ab_channel=WarnerMusicJapan ]. На роже Гурама отобразилась совершенно непередаваемая смесь эмоций. Оно и не удивительно: отпрысков важных детей можно условно поделить на две категории. Первая — пресловутые мажоры, о которых мы не будем — с ними и так все ясно. Вторая — правильные дети с «синдромом отличника», которые изо всех сил стараются соответствовать ожиданиям своих родителей. Вот поэтому начинающий певец такой зажатый — тупо боится, так сказать, опозорить семью, не сильно отличаясь в этом желании от японца. Что он вообще кроме учебников и советского телевидения видел? Грузинские свадьбы? А тут такой потешный клипешник!
— Давайте Гураму еще и пару клипов снимем! — Предложил я по этому поводу и изобразил печальку: — Конечно, из-за этого вам придется задержаться в Японии еще на несколько дней дольше — как раз до самого финала «Формулы 1», куда нам всем придется сходить поболеть за «Хонду».
— Эх, тоска по дому и любимой жене буквально съедает меня изнутри… — Скорбно протянул Тимоха и в один глоток осушил пиалку с соевым соусом. Нас передернуло, а он продолжил: — Но ради искусства придется идти болеть за «Хонду»!
Прогресс за три дня их пребывания здесь пока скромный — первая записанная песня так и осталась единственной. А кто обещал, что творческий процесс будет быстрым? Саботирую, как могу — у меня в плане дел сейчас все равно пустота, поэтому немного скучно. Зато гости успели отоспаться, приодеться, порадовать подарками родных и хорошенько пройтись по куче ресторанов — Анзор, так сказать, перенимает передовой опыт.
— Мне очень нравится ваш принцип «Клиент — король!», но, боюсь, у нас он не приживется, — Поделился он наблюдением.
— Если хозяин средневековой японской кафехи предоставлял плохой сервис — он получал катаной по шее! — Пожал я плечами: — Впиталось, так сказать — нигде в мире такого сервиса больше не найти. Кроме того — это гордость! Человек приходит отдохнуть, и, раз уж он выбрал конкретное заведение, о своем выборе пожалеть он не должен, иначе заведение потеряет лицо. Этот принцип у нас работает везде — сильно облегчает ведение дел! — Поделился я выводами многолетнего взаимодействия с хроноаборигенами.
— Подсунули мне помощничка однажды… — Начал было рассказывать Анзор, но покосился на ковыряющегося палочками в миске с рисом Гурама, пожевал губами, и передумал: — Да чего уж теперь!
Оплатили счет и отправились смотреть театр Кабуки — там же встретимся с папой и мамой — не позволят же они мне привести в дом кого попало! На ужин они не пошли, потому что у бати снова «фаза повышенной занятости» — выбрался на пару часиков, и то хорошо.
Анзора как подменили! Все-таки МГИМО плюс многолетний опыт работы в хоть и советском, но общепите, плюс природная харизма — все это заставляло меня натурально выпадать в осадок, а маму и папу — прямо на глазах проникаться симпатией к этому замечательному человеку. Полковник, справедливости ради, тоже взял себя в руки и вышел из расслабленного режима, отсыпая маме комплименты наравне с Анзором. Гурам привычно улыбается и молчит. Пофигу, для советского рынка сойдет — там все не очень динамичные.
Вошли в здание театра, из оклеенного афишами вестибюля — в зрительный зал, у входа в который пришлось разуться. Прошли по татами и расселись на подушечках в первом ряду. Средневековый антураж, так сказать. Большая часть зрителей — само собой, пожилые и в кимоно. Они меня узнали, и теперь время от времени умиленно поглядывают — мальчик приобщается к корням, какая прелесть!
Погас свет, и нам показали двухчасовой спектакль под названием «Скэроку, Цветок Эдо». Изначально я настраивался терпеть, но все оказалось не так плохо, а местами даже потешно. Батя оказал Анзору честь, тихонько переводя для грузина происходящее на сцене. По окончании представления отец
