Мент. Инспектор угрозыска (СИ) - Дашко Дмитрий

— Я — красный командир! — сделал попытку вскочить Корень, но я схватил его за плечо и заставил сесть.

— По этой причине, вы и должны рассказать нам всю правду. Кстати, обстоятельства складываются так, что Ольга точно избежит наказания, — успокоил собеседника я.

— Это правда? — Корень интуитивно сообразил от кого зависит судьба подруги и выжидающе посмотрел на Бориса.

— Правда, — вздохнул тот. — Главное найти её. Остальное неважно.

— Шут с вами! — уже более расслабленно произнёс вчерашний уголовник, а нынче краском.

Наша история знала массу подобных резких перемен в биографии, достаточно вспомнить хотя бы одну из самых знаковых фигур этих лет — Григория Ивановича Котовского. Сначала его все знали как сорвиголову, авантюриста с широкими замашками и налётчика, обладавшего неординарными способностями: поговаривали, что он владел гипнозом и это ему помогало в тёмных делишках и побегах. Он не раз и не два сбегал из-под стражи, получил смертный приговор, но на его счастье случилась Февральская революция, Котовский отправился на фронт, где вскоре стал георгиевским кавалером.

После Октября его полководческий талант проявился особенно ярко. Ещё недавно он был комдивом, а теперь командует целым кавалерийским корпусом — я лично читал в газете заметку о его новом назначении.

И тут же голову кольнула мысль: а ведь Григорию Ивановичу осталось по меркам нашей человеческой жизни всего ничего, через несколько лет, если мне не изменяет склероз, в 1925-м Котовского убьют.

Существует несколько версий на этот счёт, но мне ближе всего следующая: уголовный мир сводил таким образом с Григорием Ивановичем счёты. Мне доводилось слышать якобы Котовского убили по приказу Сталина, чуть ли не как конкурента Иосифу Виссарионовичу, но это — явная чушь.

Если напрячь память, вряд ли выужу из неё фамилию убийцы… Только помню некоторые пикантные подробности этого крайне запутанного дела. Этот гад когда-то был хозяином одесского борделя и однажды спас жизнь Котовскому, укрыв у себя. Носил еврейскую фамилию, был связан как и многие одесситы из мира криминала с Мишкой Япончиком.

Поскольку Григорий Иванович всегда помнил добро, он сам устроил уже после гражданской своего будущего убийцу на работу.

А потом Котовского не станет…

Но что если мне удастся как-то вмешаться в привычный ход истории, хоть чуть-чуть свернуть его с накатанной колеи? Полководцы уровня Котовского всегда были нужны стране. Быть может, если он останется жив, то и та, страшная война, которая ждёт нас через два неполных десятка лет, будет выиграна хотя бы на один день раньше и погибнет в ней хотя бы на несколько человек меньше?

Тогда будет можно сказать: я не зря оказался в прошлом и сделал чуточку больше того, что умею!

Информации у меня катастрофически мало, но ниточка всё-таки имеется. И за кончик этой самой ниточки можно аккуратно потянуть, чтобы распутать весь этот клубочек из не столь отдалённого будущего.

Найти убийцу до того, как он возьмётся за револьвер, вывести из игры… Необязательно устранив физически. Превентивное уничтожение — всё-таки не наш метод, поэтому тут надо быть поумнее и половчее.

Что будет потом, согласится ли история сыграть по новым правилам или сделает ловкий финт, возвращая всё на круги своя, покажет только время.

Но я просто должен, я обязан попытаться… Ведь у меня обязательно будут дети, и это им предстоят принимать на себя весь удар будущей фашисткой военной машины.

— Быстров! — окликнул меня Райнер, вырывая из мира задумчивости и грёз. — Что с тобой? У тебя такое отрешённое лицо… Ты в порядке?

— Я… Я в порядке, — кивнул я, возвращаясь к реальности, которую мне ещё предстояло сделать немногим лучше. — Товарищ Корнев, вы говорите, пожалуйста: я вас внимательно слушаю.

Глава 21

— Да собственно, вы всё и так уже знаете, — вздохнул вчерашний уголовник, а ныне — красный командир. — Три года назад я познакомился с Ольгой, у нас был роман… До свадьбы, правда, не дошло, но страсти кипели нешуточные.

— То есть девушка попала под ваше влияние? — уточнил Райнер.

Корнев кивнул.

— Да. Ради меня была готова на всё. Она снимала комнату у коллекционера Фирша и, видимо, понравилась ему. Старый дурак рассказал ей о своей коллекции и похвастался, что у него есть ценная монета — серебряный константиновский рубль. Ольга же помогла мне сделать дубликат ключей от входных дверей и подсказала, что и где нужно искать.

— Другими словами, она стала не просто наводчицей… Вы сделали Ольгу полноправной сообщницей вашей банды, — заметил я.

— Сейчас мне больно вспоминать об этом, — взгляд Корнева потускнел. — Как бы я хотел вернуться в прошлое и многое в нём изменить.

— Вы же знаете — это невозможно. — произнёс Райнер. — Рассказывайте, что было дальше.

— Дальше всё было до зубной боли скучно… Как понимаете, в воровском ремесле главное — не украсть, а сбыть с выгодой. Надо было найти хорошего покупателя, и он, после коротких поисков, нашёлся.

— Фамилия! — потребовал Райнер.

Военный усмехнулся.

— Да ради бога: фамилия этого господина — Зубов, только вам это ничем не поможет. Зубов давно сбежал за границу. Живёт небось там и в ус не дует… Сволочь! — с неожиданной злостью добавил он.

— С украденной вами коллекцией? — усмехнулся я.

— Не всей, — признался Корнев. — Он купил почти всё, но за константиновский рубль предложил смешные деньги. Какие-то копейки за бесценную вещь! Пожадничал, гад! Я послал его подальше и сказал, чтобы приходил как только найдёт хорошую сумму. Я знал, что он захочет заполучить монету любым способом, поэтому попросил Ольгу спрятать её. Только всё иначе повернулось.

Корнев горестно усмехнулся.

— Внезапно меня мобилизовали… Просто подошли на улице, спросили документы, а потом… Потом началась другая жизнь. Окопы, фронт, смерть боевых товарищей. Я стал жить по-другому и эта жизнь мне понравилась куда больше прежней. Я вдруг почувствовал себя по-настоящему нужным. А мужики, с которыми я воевал, совсем не походили на старых дружков. Это — настоящие Люди! Люди с большой буквы!

Он замолчал.

— Вы действительно находитесь в отпуске по ранению? — хмуро поинтересовался Борис. — Только не врите, я ведь могу и проверить…

— Свяжитесь со штабом части, там всё подтвердят, — гордо вскинул подбородок Корнев. — Война многое меняет. Я кровью искупил старые грехи. Скажу больше: к Ольге я заходил для того, чтобы забрать монету и передать её государству.

— Вы знаете, что произошло с Ольгой — куда она пропала? — задал я самый главный вопрос.

Корнев понурился.

— Мне нечего вам сказать… Если честно, я решил, что она просто избегает меня, не хочет встречаться.

Я посмотрел на Райнера. Чекист кивнул — он, как и я, понял, что Корнев говорит правду. Вот только нам от этого открытия лучше не стало. Загадка исчезновения женщины по-прежнему осталась нераскрытой, и мы ни на сантиметр не продвинулись в наших поисках.

— Что будет со мной? — мрачно поинтересовался военный.

— Придите в ближайшее отделение милиции, напишите чистосердечное признание, — посоветовал я. — Думаю, суд учтёт ваши боевые заслуги и то, что вы пришли сами.

— Хорошо. Если у вас больше нет ко мне вопросов, я поднимусь к матери, поговорю с ней и пойду в милицию, — сказал Корнев.

— Вопросов больше нет, — подтвердил я, протянув ему руку для прощания. — Удачи вам, товарищ!

Он улыбнулся и с удовольствием пожал мою ладонь.

Мы с Райнером пошли назад, к оставленной в другом квартале машине.

— Что-то ты, Быстров, размяк! — покачал головой чекист.

— Осуждаешь?

— С какой стати?! — удивился он. — Просто, думаю, рано расслабился. Мы в семнадцатом тоже порой всякой сволочи золотопогонной под честное слово верили, на свободу «их благородий» выпускали, а эти же гады нашим в спину потом стреляли.

— Ты же видел — Корнев изменился. Он явится в милицию, будь спок! — уверенно сказал я.