Юрий Корчевский - Бездна. Первые после бога
Катя неожиданно погладила его по голове.
– Трудное у тебя детство было.
– Как у многих.
Халат у девушки завернулся, обнажил ее ноги, и Володя вновь почувствовал желание.
– Я тебя хочу.
За окном было сумрачно, завывал ветер. А в постели хорошо, уютно и тепло. Рядом посапывает во сне женщина, и запах от нее какой-то домашний, умиротворенный.
Утром он проснулся раньше Кати, успел разогреть чайник на примусе, и они позавтракали. С тревогой Катя спросила его:
– Ты сегодня уйдешь?
– Нет, завтра утром. Держи деньги, купи еще еды после работы.
– Здесь много.
– А зачем мне деньги в море?
Катя чмокнула его в щеку, надела пальто, валенки и ушла на работу.
Володе же спешить было некуда. Он улегся на кровать и стал раздумывать, как ему жить дальше. Отсиживаться в тылу ему не хотелось. Конечно, северные моря сейчас не совсем тыл. Города и транспорты на море бомбит авиация, на конвои и одиночные суда нападают рейдеры и подлодки. Тонут суда, гибнут люди, и такую службу спокойной и безопасной назвать нельзя. Но он подводник, его этому учили, и он может принести Родине больше пользы, воюя на подлодке. А быть рулевым на ржавой посудине – больших знаний не нужно.
Но как пробиться на подлодку? У него документы – хоть и настоящие, но не его. И никакого военно-морского образования или специальности по этим документам у него нет. Пойдет в военкомат – оставят здесь же. Ведь наверняка этот Оглоблин, под чьей фамилией он живет, имел бронь от призыва. А если его и призовут, то куда-нибудь в пехоту. Куда ни кинь – всюду клин. И сильно рыпаться нельзя – рвать на себе рубаху и бить кулаком в грудь. Серьезной проверки он не выдержит. С НКВД шутки плохи: запишут в немецкие шпионы или дезертиры, и в лучшем случае светят лагеря в Воркуте, а в худшем – к стенке поставят.
И какие бы варианты он ни изображал, ничего дельного не вырисовывалось. «Ладно, будь что будет. В моей жизни всего за пару часов все менялось самым крутым образом, на сто восемьдесят градусов, так чего загадывать вперед на несколько месяцев? Я и на этом месте пользу принесу, вон – удалось же на гражданском судне подлодку немецкую потопить!» – решил Володя.
Дождался Катю. Они поели, поговорили немного – больше о войне. Осознавая, что завтра они расстанутся, неистовствовали в постели, пока Владимир не выдохся.
– Все, не могу больше! – откинулся он на подушку.
– Миленький, ты меня не забывай, – вдруг со слезами в голосе попросила Катя. – Будешь у нас в городе – заходи обязательно.
– Не от меня зависит – от начальства. Прикажут – зайдем в порт, а нет так нет. Нас ведь могут в Мурманск или на Новую Землю послать.
– Понимаю, но я ждать буду. У меня твои деньги остались.
– Оставь. На корабле кормят, а тратить их там некуда.
Утром, позавтракав, они вместе вышли из дома. Володя оглянулся, запоминая улицу и дом, – вдруг на самом деле ему доведется еще быть в городе, так почему не зайти?
Он довел Катю до магазина, поцеловал на прощание. Глаза у девушки повлажнели.
Коснувшись указательным пальцем ее подбородка, Володя слегка приподнял ее голову, заглянул в глаза:
– Эй, не вздумай реветь, сырости и так хватает.
– Ты меня не забывай, я ждать буду.
Володя повернулся и ушел не оборачиваясь.
К своему удивлению, он обнаружил, что корабль практически отремонтирован, места наложенных латок сияли свежей краской.
Федор Савельевич уже расхаживал по судну.
– Явился? Ну, здравствуй.
– И вам доброго дня.
– Вижу – пострижен, помыт. Небось подженился на время?
– Грешен, нашел вдовушку.
– Ну и славно. Завтра выходим в море. Я в судовой роли тебя рулевым впишу.
– Да мне все равно.
– Я, грешным делом, думал, что ты к вечеру приползешь пьяным.
– Разве я похож на пьяницу?
– Ну-ну, не обижайся. На судне-то вы все трезвенники, а как на берег сойдете, как будто бес в вас вселяется. То напьетесь, то подеретесь.
Рано утром кочегары уже начали растапливать котлы, поднимая пар.
Капитан ушел к портовому начальству и вернулся озабоченным.
– Получен приказ, выходим.
«Софья Перовская» медленно вышла из порта. Пароход несколько раз менял курс, то увеличивая скорость, то сбрасывая.
– Это вроде ходовых испытаний после ремонта, – объяснил капитан. – Раньше-то после ремонта обязательно были положены ходовые испытания – проверить, все ли в порядке. Как машина работает, нет ли течи. А теперь из ремонта – и сразу по полной. Не хватает судов!
– Мы куда идем?
– Немцы транспорт повредили, типа «Либерти». Воды набрал, есть дифферент. Машины не работают. Нам надо снять часть груза, доставить его в Архангельск, а «американца» отбуксируют для ремонта.
– А, понятно. Так «Либерти» – судно высокое, как перегружать будем?
– Не наша забота, на ихнем судне кран есть. Перекидаем груз в трюмы стрелой, и все дела. Тут всего-то сто миль идти.
К транспорту подошли к полудню следующего дня. На корме его, чуть выше ватерлинии, было несколько пробоин от попадания снарядов, прикрытых брезентовым пластырем. Но транспорт набрал воды, залило машинное отделение, и он потерял ход.
У транспорта уже был морской буксир. Команды заводили канат для буксировки.
«Софья Перовская» ошвартовалась возле, она казалась маленькой рядом с высоким бортом огромного транспорта.
На судне открыли люки трюмов, и с «Либерти» стрелой стали подавать сетки с ящиками и бочками. Ящики были зеленого цвета – со снарядами, а в бочках было моторное масло.
На погрузку ушло часа четыре. Под конец, когда люки трюмов уже закрыли, на стреле повис танк, средний американский «Шерман».
– Эй, а его куда? В трюмах места нет.
– На палубу. Ставь по центру, будет еще один.
Танки погрузили на корабль. «Перовская» сразу просела по ватерлинию.
– Все, отходите! – крикнули с «Либерти».
«Перовская» отошла и встала поодаль. Капитан приказал свистать всех наверх, кроме кочегаров, – надо было крепить проволокой танки.
– Не дай бог ветер или шторм, – сокрушался капитан. – Танки сдвинутся, центровка нарушится – быть беде.
Под гусеницы высоких неуклюжих машин подложили клинья из бревен враспор. Проволокой в палец толщиной прикрутили к рымам на палубе.
Старпом обошел танки, полюбовался работой.
– Все на совесть, молодцы.
А пойди еще ломом покрути ту проволоку, натягивая крепление!
Все заняли рабочие места, капитан приказал в машинное отделение:
– Малый ход.
Небольшая качка была, но танки стояли как вкопанные.
Осмелев, капитан прибавил ход. Куда торопиться, если все равно они прибудут в Архангельск уже завтра?
Погода пока не вселяла тревоги. Дул легкий ветер, на море было волнение один-два балла. Но на Севере погода бывает обманчива и переменчива, как настроение у взбалмошной девицы.
Володя отстоял свою вахту и улегся на койку – надо было выспаться. Из-за нехватки людей вахты приходилось нести чаще обычного. Едва ушел немного поспать и поесть на камбузе, как снова на вахту.
Володя принял от сдающего вахту рулевого свой пост, сверил курс.
На ходовом мостике была только подсветка приборов: освещение в рубке, как и ходовые огни, не работало – ни к чему было привлекать к себе внимание противника.
Уже по привычке Володя обозревал море вокруг корабля.
На мостике вместе с Володей нес вахту старпом. Через час вахты Володе показалось, что среди волн появился бурун.
– Товарищ старпом! Слева, курс шестьдесят, вижу бурун. Не перископ ли?
Старпом поднес к глазам бинокль, до того висевший у него на груди. Долго всматривался, потом выдохнул:
– Не вижу ничего подозрительного, показалось тебе.
Может, и показалось. Ветер срывает с волн пену, вполне могло показаться. Но какое-то шестое чувство точило, не давая успокоиться, какая-то смутная тревога заползла в душу.
Володя пытался себя успокоить. Чего паниковать, если старпом осмотрел море в бинокль?
Прошло еще полчаса. Володя уж было успокоился, как старпом воскликнул:
– Вот она!
И тут же объявил по судну сигнал тревоги.
С правого борта, на удалении трех кабельтовых, из воды торчал перископ.
Подводная лодка шла параллельным курсом с транспортом. А на корабле засуетились члены судовой команды, пришел заспанный капитан:
– Что случилось, Андрей Васильевич?
– Вижу перископ. – Старпом протянул капитану бинокль и указал рукой направление. Собственно, перископ был заметен невооруженным глазом.
– Как думаешь, кто?
– Наших подлодок тут быть не должно, нас не предупреждали.
– Стало быть, немец.
Пока было неясно, что предпримет подлодка – всплывет и обстреляет их из пушки или пустит торпеду?
