Действия в Скобках - Алексей Леонидович Самылов
И даже не понимая слов, в это погружаешься. А хмурило сейчас Синхё то, что Шин… Непрофессионал. А, значит, он вкладывает именно собственные эмоции. Для чего нужно войти в соответствующее состояние.
Актёров обучают, в том числе, и тому, как играть и одновременно не погружаться в роль полностью. Например, не надо становиться маньяком, когда играешь такого персонажа. Да и вообще, когда твоя профессия играть других людей, то вживаясь в каждую роль — очень быстро кончишься.
А Шин… Да, у него, определённо, есть талант. Но. Он именно погружается. Он же не знает этих моментов. Честно говоря, и те, кто обучаются, далеко не все умеют отстранить себя от роли.
Синхё вспоминала свой опыт написания. И действия Шина. Точнее, его слова, что он через такое проходил. А из этого следует, что у него есть слабость. Как говориться, может легко соскользнуть.
«Надо бы Сон… намекнуть» — Синхё посмотрела в сторону сестричек.
Парадокс, но именно они… Как бы выступают в роли поддержки. По крайней мере, в текущей конфигурации.
Помни меня,
Встречай меня!
Сойду я с Неба по ступеням в ночь…
Помни меня,
Прости меня!
Для нас с тобой нет смерти всё равно!
Конечно, Синхё поинтересовалась, о чём эта песня. И это её ещё больше… волновало. Тема какая-то… Слишком тяжёлая. Да, в ней можно сделать отличный «вывод» голосом, но всё же…
Прости-и-и меня-а-а-а!
Затянули дуэтом Шин и Елена. И получается у них мощно. Если уж у Синхё мурашки пробежали, то у зрителей должно дыхание прихватывать.
«Надо будет перезагрузить, — думала Синхё. — Отметить выступление и всё такое. Напоить».
Я умирая сам… поджёг…
Закатную… ладью…
Шин сделал жест, словно бросает что-то в зал. Погасло верхнее освещение сцены. Нижняя подсветка стала красной, расцвечивая фигуры исполнителей в багровые тона. Музыка стихла. Зал молчал. И эта тишина была красноречивее самых бурных оваций…
* * *
Ресторан ' Halal'
Шин с лёгким удивлением посмотрел на Сонён. Сёстры сегодня, похоже, целенаправленно решили довести его до невменяемого состояния.
— Спасибо, — с иронией заметил он, когда девушка наполнила стопку. — Скажи… А с какой целью вы меня напоить решили?
— Ну, это известно! — а ответила Сора. — Тебе прям подробно нужно рассказать?
— Вы как-то уже пробовали, — ехидно заметил Шин.
— Ошибки учтены, — невозмутимо отозвалась Сонён. — И завтра у тебя будет целый день, чтобы отлежаться.
— Боюсь спрашивать, — хмыкнул парень. — А отлежаться после чего?
— По пути разберёмся! — хихикнула Сора.
— Конечно, мы пробовали и сочетание освещения с музыкой, — а это Синхё отвечала Сон Джуну. — И дальше собираемся это применять и в более масштабных объёмах. Например… М-м, в общем, делать просто ещё один концерт… Это не очень интересно.
— Оу, какие знакомые обороты, — усмехнулся Сон Джун, посмотрев на Шина.
— Концерты, по задумке, должны быть этаким этапом творческой жизни, — заметила Синхё. — И… так далее.
— Синхё, — Сон Джун сделал загадочный вид. — А ты… Что завтра делаешь?
— Господин Ги… — иронично начала девушка, смотря на Елену.
— Да я не про то! — чуть возмутился Сон Джун. — Просто вот этого же не поймать!
Он сделал жест в сторону Шина.
— Меня не надо ловить, — заметил Кён. — Нужно просто заплатить за моё время.
— Так, интересно, — наморщил лоб Сон Джун. — А это в каком смысле?
— Мы ещё не настолько близки, — усмехнулся Шин. — Сам понимаешь, я должен понять, кто ты, чем дышишь. А для этого нужно… ещё лучше узнать друг друга. Я бы сказал, полностью.
Сон Джун сначала хмурился. А потом вздохнул.
— Очень смешно, — с укором произнёс он. — Мы, вообще-то, уже спали вместе.
— Оу!
— Ого!
Сон Джун на это осклабился. А Шин, в свою очередь, уже сам посмотрел с укором на товарища.
— Сон Джун, сколько можно говорить, — покачал Кён головой. — Не вместе. А рядом.
— Да какая разница! — оскалился актёр. — Главное, что мы были на расстоянии вытянутой руки!
— Ну, тогда, — Шин взял стопку. — За понимание!..
* * *
Бар-ресторан ' Fortuna'
Освещение сцены полностью погасло. Шин во время этого скинул плащ и отдал его Наби. Оставшись в одной белой рубашке. Причём, это была старомодная рубашка. С широкими рукавами, но манжеты плотные. И расстёгнутая на груди. Образ из девятнадцатого века.
В цилиндре золотым пером трудился Мастер,
И стол его, поросший мхом, скрипел от счастья.
Ложились буквы на листок, как живые,
Но тут раздался в двери стук. «Кто такие?»
С каждой строкой Шин подходил ближе к краю сцены, выходя из полумрака. На последней строке он сделал знак Ольге. Просто протянул руку в её сторону. И это был знак «запальной группе».
Освещение сцены резко вспыхнуло. Шин чуть присел, пригнулся, на его губах появился… слегка безумный оскал. И вместе с резко ускорившиеся мелодией, он выдал:
Ворвались злодеи — и Мастер шлёпнулся на пол.
«Не густо! Эх жалко!», — и тут один взглянул на стол.
Вместе с этим строками «запальная группа» одобрительно зашумела. А на припеве… Похоже, Ольга без всяких договорённостей начала впадать в восторг, раз засвистела.
Спалили рукопись мою,
Но лишь сильней она в бою!
Дым от страниц сплотится в яд
Рукописи не горят!
Шин, сделав на лице злобно-торжествующее выражение, на последнюю строку катрена, делал отрицательный взмах левой рукой.
Живёт идеей мой сюжет,
В нём для безумцев места нет!
Вас буквы в камень превратят!
Рукописи не горят!
На проигрыш парень изобразил соло на воображаемой гитаре.
Явились виденья у мастера над головой,
Собрались рядами: «Мы охраняем гений твой».
Шин протянул руку в сторону, словно за ним возник отряд.
Русалки, сатиры — творенья чёрного козла.
«Не выйдут из дома все, кто желают тебе зла».
На барабанную дробь в проигрыше Шин сделал страшные глаза, закинув голову назад и скалясь в жуткой усмешке (как раз в стиле оригинального исполнителя). А зрители это поддержали бурным восторгом.
— Жги!!! —
