Русальная неделя - Василий Анатольевич Криптонов
— Выдохнули, — скомандовал себе я. — К нашим баранам… Ага!
В дверь как раз постучали. Подойдя, я широко её распахнул и увидел робкого немолодого плотника, втянувшего голову в плечи.
— Ваше сиятельство, — пробормотал он. — Я — кровать… Доделать бы…
— А, да, — кивнул я. — Слушай, тут ещё одна работёнка есть. Иди-ка сюда.
Плотник прошёл за мной, расправив плечи и слегка осмелев. Я показал ему нарисованные на полу Знаки.
— Видал?
— Как не видать…
— Забацай мне вокруг них будку.
— Будку?
— Ну… — Я руками изобразил габариты и суть устройства. — С дверью. Только дверь чтоб снаружи запиралась.
— А! Дык, это навроде нужника, что ли?
— Сам ты нужник! Не нужник, а шкаф. Чтоб красивое. Только без дна. Понял?
Судя по выражению лица плотника, понял он не очень, но от богатых клиентов привык выслушивать и не такую дичь.
— Только Знаки не попорти! — предупредил я, прежде чем уйти.
Скоро я, в принципе, смогу там и свой Знак изобразить. Что будет очень удобно. Применений — вагон. Во-первых, можно из комнаты сразу отправиться, куда нужно. Во-вторых, если раскидать по усадьбе побольше таких Знаков, то можно будет внезапно стратегически перемещаться и шугать отлынивающих от работы слуг… Впрочем, это так — ерунда. А вот если на нас нападут и доберутся до башенки, то можно будет отсюда изящно свинтить, после чего ударить злоумышленникам в тыл. И вот это уже звучит как план.
Но для открытия Знака Перемещения требуется двадцать пять родий, а у меня пока только тринадцать. И насчёт приоритетов я пока нифига не уверен.
— Что делать-то прикажете, Владимир Всеволодович? — налетел на меня внизу Тихоныч.
— Делать? Хм. А, ну да. Матрас и постельное бельё мне на новую кровать закажи. И полог. И чтоб чем скорее — тем лучше.
— Так ведь… Оно — конечно, закажу непременно. Только я про защитника спрашиваю. Про суд…
— А вот в это не лезь. Скажи, чтоб карету заложили. Только не в ломбард! До Поречья сгоняю, надо вопросы порешать.
Получив какие-никакие инструкции, Тихоныч немного успокоился и свинтил исполнять. Через двадцать минут я уже катился в карете в сторону Поречья.
«Вопросы порешать» — это, конечно, мягко сказано. С тварью, разорвавшей адвоката, надо разобраться — раз. С тем, кто её послал — два. Хорошо, если это — покойный колдун. А если нет? Второй вопрос — деньги. Оплату адвокат взял наперёд, и сумма это немалая. Трудно вменить ему в вину, что он умер, вряд ли по доброй воле сам себя на куски разорвал. Но суть дела от этого не меняется: деньги ушли, работа не выполнена. Следовательно, деньги необходимо вернуть и отдать их другому адвокату. Не такому крутому.
Через неделю — даже меньше уже — суд начнётся. Чую, там так и так цирк будет: я всё же охотник, а охотники нечасто судятся из-за имущества. Они всё больше голодранцы, «наша крыша — небо голубое». Но адвокат всё равно не помешает. Рисковать имением я вот вообще не собираюсь. Только-только жизнь стала налаживаться…
Так, думая о насущном, я задремал. А проснулся, когда кучер постучал по крыше.
— Чего там? — крикнул я, дёрнувшись.
Глава 2
— Парнишка ваш рукой машет! — откликнулся кучер. — Подберём?
— Захарку-то? Подбирай, чего спрашивать. Далеко ещё?
— Да уж вона, ворота видать.
Захар заскочил в карету и выдохнул:
— Фух! Ну и жарища. Прям как летом.
— Где был? Чего видел?
— Везде был, всё видел. Знач, так. Защитника этого — Урюпина — на самом деле порвала какая-то тварь. Не на жратву, а просто — в клочья. Твари так себя не ведут, они до человечины все жадные.
— Прямо дома? — уточнил я.
— В том и дело, что дома! Он в собственном особняке живёт, здоровенная хреновина, два этажа! И жил один, даже сыновей отселил. Прислуга — и та приходящая. Никому, говорят, не доверял. Спальня на втором этаже. На ночь Урюпин на крючок закрылся — так крючок и остался накинутым, выбивать пришлось. А тварь через окно забралась. Окно, видать, открытым было, жарко. Ну и порвала его прямо в постели, так стражники говорят.
— Ты сам там был? В особняке?
— Заглянул, а как же. Пришлось одному стражнику в лапу монету сунуть. Ну, ничего интересного. Постель смятая вся, кровь повсюду. — Захар побледнел, но в обморок мужественно не хлопнулся. — И наблёвано ещё у порога… теперь. В общем, тот стражник меня с матюгами выгнал, даже пинка отвесил.
Ну-ну. Это тебе ещё повезло. В каком другом мире, где существует такая штука, как криминалистика, могли бы и срок навесить. Обоим, кстати говоря — и Захару, и стражнику.
— Есть идеи, кто это мог быть? — спросил я. — Какие твари вообще в городе промышляют?
— Ну… — задумался Захар. — Если в городе, то точно не медведи и не волкодлаки. Эти по лесам больше. Да и на второй этаж не запрыгнут. Крысы, лягушки и ящеры всякие — это само собой, сразу нет. Мелковаты, не по силам им человека на куски разорвать. А вот вурдалак могёт… Только какой чёрт бы его к Урюпину потащил? Они ж по дохлятине больше. Да и в окно прыгать… Странное это.
— Да тут, Захар, всё странное. Было бы не странное, я бы сюда не приехал. Ладно… Ещё чего слышно?
— Троекуров вчера поутру отчалил в свой Смоленск, — фыркнул Захар.
— Ну, это ожидаемо. Говно трусливое, но не до такой степени, чтобы, трясясь, ждать, пока я не свистну. К папочке побежал.
— Нажалуется ему…
— В его же интересах надеюсь, что не нажалуется. А рискнёт — так пожалеет. Без отца мальчишке трудно расти.
Тем временем мы доехали до знакомого трактира, и кучер остановил лошадь. Я открыл дверцу кареты. И тут же, моментально, раньше солнечного света и свежего воздуха в салон ворвался вопль:
— Это не я!
Вопил господин градоправитель. Он стоял перед трактиром, сложив перед
