НеТемный 4 (СИ) - Изотов Александр
Вышло неплохо. Растерянные мальчишки быстро потеряли меня из виду, потому что по законам любой слежки им надо было держаться чуть поодаль. Ну, а магической ткани только это и надо было.
К счастью, паладинов в Солебреге ни я, ни цербер не чуяли. Оставалось надеяться, что они не были настолько хитрыми, чтобы прикрывать свою ауру тёмными артефактами. Это было бы… кхм… нечестно.
Ещё не доходя до логова Сидора, я обошёл одну из улочек по кругу и вышел в спину уже знакомому мне оборванцу — мелкому шкету, которого мы с бардом ещё кормили пирожками во время прошлой слежки. Тот выглядывал из-за угла, растерянно крутя головой в поисках меня.
Надо отдать ему должное, он дольше всех не упускал меня из виду. Видимо, опять хотел есть и надеялся, что я как в прошлый раз оброню пару медяков.
Со вздохом я сел за его спиной и пацан, испуганно обернувшись, уставился на меня. Сначала зрачки мерцали от страха, но спустя секунду в его глазах проявилось облегчение.
Эх, Малуш, теряешь хватку… Даже дети уже не боятся тебя.
Оборванец думал сигануть мимо, чтоб убежать, но я, естественно, поймал его за шкирку и сразу же зажал рот. Чтобы выжить на улицах, надо уметь кричать во всю глотку.
Я утащил пацана в глубь проулка и посадил рядом с собой. Показал дубину, прямо на его глазах вытащил оттуда подкову, потом заставил её исчезнуть обратно. И сказал:
— Закричишь, мелкий, и навсегда исчезнешь в этой дубине.
Белобрысый пацан обнял коленки и задрожал всем телом, исподлобья тараща на меня злые глаза. Зверёнышу было лет десять навскидку, хотя его взгляд был заметно взрослее.
— Сидор приказал следить за мной? — спросил я.
Пацан, поджав губы, даже не двинул головой. Так и продолжал сверлить немигающим взглядом.
Я вздохнул. Всеволод Десятый даже не стал бы тратить время — один призыв Тёмной Ауры, и мелкий рассказал бы всё, корчась от боли.
Но я уже не Десятый, да и в обновлённой душе давно появились ростки здоровой совести. Я её, конечно, недолюбливал, эту совесть, потому что часто мешала делу, но на самом деле понимал, что это самое ценное моё приобретение за последние восемнадцать лет. После дочери…
В то же время, если было надо, я умел обламывать клыки грызущей меня совести. Поэтому первым делом я коснулся подбородка пацана топорищем — если узнать его страшные секреты, он мне сам всё как на духу расскажет.
Получив короткое прозрение от дубины, я стал ещё угрюмее и мысленно приказал Кутеню, засевшему в дубине, притащить какую-нибудь еду. Чёртова моя совесть…
Ни в чём этот мелкий не был виноват. Разве только в том, что судьба не так давно лишила его матери? Отца он вообще никогда не знал.
Ну да, у него была куча грешков перед местными стражниками и торговцами. Да только я хорошо понимал, что все эти грехи были обычными мальчишескими страхами. «Не так посмотрел… Не там стоял… Посмел пискнуть что-то про еду…»
Пацан, естественно, был по уши должен местной банде из малолетних головорезов. За что его время от времени били и накручивали долги ещё больше.
Меня совсем удивило другое. Душа у мелкого ещё не очерствела до животного безразличия — пацан всё ещё жил надеждой, что материнские любовь и ласка к нему вернутся.
Он даже воровать толком не умел, потому что не хотел. Чувствовал и боялся, наивный, что память о его матери с каждой кражей будет гаснуть. Не знал, что беспощадное время всё равно залечит его душевные раны…
Хотя драться, судя по сбитым пальцам, пацан умел. И не стеснялся.
— Лука ведь, да? — со вздохом спросил я.
Тот вздрогнул. В его глазах так и читалось — «откуда этот громила знает моё имя?»
Я растянул губы в непривычной улыбке. Разучился я по-человечески общаться с детьми, Бездна не учит успокаивать. Она учит ввергать слабые душонки в ужас, наводить страх на ничтожных рабов.
Рядом подкатилось яблоко, и пацан удивлённо уставился на него. Я пока запретил Кутеню показываться, мало ли, совсем оборванец перепугается.
Протерев фрукт об рукав и незаметно обдав магией огня для чистоты, я подал его Луке. Тот даже не двинул рукой, хотя судорожно сглотнул, потому как есть он очень хотел. В глухом переулке заурчал его живот.
Я раздражённо цыкнул. Мелкий знал суровые законы улицы… Никто не предлагает что-то просто так, ведь потом возникает долг, который ещё хрен знает как надо будет отдать. Тем более, если это страшный бросс, который врагов раскидывает направо и налево, и которого опасается сам Сидор.
— Так, смердящий свет! — я пихнул ему яблоко прямо в руки, завалив пацана на задницу, — Жри давай. И рассказывай.
— Чего рассказывать-то? — всё же спросил тот.
Теперь ему был ясен размен. Он ест, я получаю информацию. Законы улицы…
— Помнишь того барда, с гуслями, что со мной по рынку ходил? Зачем его Сидор схватил?
Мелкий пожал плечами, уминая яблоко. При взгляде на это у меня и самого желудок скрутило.
— Господин Сидор не говорил.
— А что на улицах говорят об этом? — спросил я, потом добавил, — Будешь хорошо отвечать, может, ещё чего прикатится. Они, вот эти яблоки, правду любят.
Пацан удивлённо уставился на огрызок. А потом съел и его.
— На улицах ничего не говорят.
— Ну, раз не говорят, то и яблок не будет.
При этих словах я подхватил ещё одно, просто прикатившееся по проулку. Хорошенько почистил его об рукав и сам впился зубами под удивлённым взглядом собеседника.
Мелкий долго молчал, наблюдая, как я утоляю голод. Хотя какое там утоляю, после яблока жрать захотелось ещё сильнее.
— Говорят разное…
— Ты продолжай, продолжай, — сказал я, подхватив ещё одно яблоко.
Пацан уставился в проулок, не понимая, что за волшебство творится. Кутень мастерски скрывался, и подкатывал подарки только тогда, когда оборванец отвлекался.
Это были фрукты из роскошного сада какого-то местного богача, в паре домов отсюда. Такой вот жестокий мир… У кого-то эти яблоки просто падают на землю, а за забором кто-то помирает с голоду.
— Клык говорит, что в Солебрег приедет сам царь, — нехотя сказал мелкий.
— Какой царь?
— В смысле?
На меня уставились удивлённые глаза. В крохотном мирке этого оборванца, состоящем лишь из родных улочек Солебрега, наверняка не было сведений о том, что царей может быть несколько.
— А кто такой Клык? — поморщившись, спросил я.
— Ну… Клык это Клык. Он умный, ему Сидор часто записки даёт передавать.
— Ясно. Я просил рассказать про барда.
Я подал пацану новое яблоко.
— Так я ж и рассказываю. Клык сказал, что вот царь приедет, а кнез сына убьёт. Царь увидит это и разозлится. И кнез не будет Сидору мешать править городом.
Тут уж я растерялся, потерев лоб топорищем.
— Кнез сына убьёт? — только и переспросил я.
— Нет, это Сидор убьёт. А царь подумает на кнеза, он ведь приедет за принцессой.
— Стой, — я осёкся, — За принцессой⁈
Принцесса в Солебреге сейчас была только одна.
— Так Клык сказал.
— Она здесь? Она у кнеза⁈ — я разволновался, — А чародейка холода?
— Кто?
— Ну… Тётя такая, с серебристыми волосами.
— А, я видел, — гордо сказал малец, — На корабле уплыла. Говорят, она в маяке была, а там страшный колдун…
— Другая тётя! — не выдержал я, — С принцессой!
Мне было трудно вообразить, сколько всего могло произойти в Солебреге за одну ночь. Но Сидору надо отдать должное, он очень быстро воспользовался ситуацией. Наверняка начал действовать, как только ему начальник местной стражи доложил о моём аресте.
— Не знаю других тёть, — пацан пожал плечами, — А принцесса, говорят, у кнеза. Ему сам Сидор её передал, чтобы тот отдал её царю, чтобы тот отдал её королю из другой страны… А Клык передал ещё и записку гонцу, чтобы тот передал её царю.
Я чуть не завыл. С одной стороны, любопытный малец оказался кладезем информации. С другой мальчишеская простота начинала меня доканывать.
Старательно загибая пальцы, я кое-как разобрался. «Отдал, передал, потом опять передал.»
