Бэкап Междумирье - Ал Коруд
Нельзя никогда недооценивать противника! Военные Альянса с большим удивлением узнавали, что и русский флот умеют жестко огрызаться, нанося огромные потери эскадрильям, стартующим с их авианосцев. К Москве же американцам с их хвалеными сверхзвуковыми бомбардировщиками прорваться так и не удалось. Впрочем, и советское командование оказалось ошарашено массовым применением на поле боя ракетных противотанковых комплексов. В итоге на некоторых участках фронта наступление пришлось остановить. Танки закончились и их экипажи. Для ввода в строй машин, стоящих на резервных складах, требовалось время. Кадровые армии, истощив себя, просили о передышке, и война скатывалась в очередную тотальную.
- Задачи всем ясны? – инструктаж проведен, Потапов еще раз в тусклом свете карбидной лампы осматривает наши лица и удовлетворенно кивает. – Тогда на рассвете выдвигаемся. Завтра обещают туман и нелетную погоду, успеем добраться до места, а ночью окопаться.
- Группа прямой поддержки выдвигается с нами? - задал за всех самый важный вопрос замкомвзвода Зинтарас, сухощавый литовец, один из немногих кадровый военный.
- Нет. Командование решило, что они привлекут к нам ненужное внимание.
Вот это уже серьезная неприятность! Без дивизиона огневой поддержки, вооруженной бронетехникой и самоходной артиллерией нам придется очень туго. Ведь частенько взводу технической разведки приходится действовать на самой линии фронта. Потапов оглядывает наши похмуревшие физиономии и добавляет:
- Нам обещали помощь авиации и вертолеты.
Все дружно выдыхают. Вертолеты нынче редкость, их и так было немного, а сейчас стало еще меньше. На винтокрылой машине убраться с «очень горячего пяточка» можно намного быстрее, чем на машине или пехом. Американцы используют вертолеты на фронте массированно, их у них тысячи. Главных врагов нашего специального взвода авиационной разведки также доставляют именно они.
- Товарищи бойцы, партия и командование надеется, что вы с честью выполните это очень важно задание!
О, наш политрук нарисовался! Капитан Клюжев, по прозвищу «Неуклюжев» на гражданке был каким-то районным секретарем, больше просиживал в кабинетах, имел изрядный лишний вес и совершенно лысую голову. Это, скорей всего, от неправильного питания. Вечно он жаловался на несуществующие болячки. В роте его не любили, не наш он какой-то человек.
- Мы в курсе, товарищ капитан, - Косолапов уже встал, не давая напутственной речи политрука затянуться. Не ладили они друг с другом. Еще бы! Тот типичный бюрократ-карьерист, другой полностью вышел из толщи народной. Одна «шпала» против трех «кубиков», погоны здесь так и не ввели, поэтому мне поначалу было сложно разобраться во всей этой катавасии с петлицами и шевронами. Хотя учитывая, что половина действующей армии ходила в маскхалатах и разгрузочных системах, это решение оказалось правильным. После Отечественной полевую форму вдобавок унифицировали, чтобы сократить потери среди офицеров.
- Мы надеемся…- не унимается Клюжев.
- Товарищ политрук, нам надо собираться, - ставит точку в споре парторг и направляется к выходу из штабной землянки. Капитан бросает в его сторону взгляд, полный ненависти, но замолкает. Не тот у него «политический вес». Меня же останавливает тихий голос взводного:
- Младший сержант Кожин, с вами тут хотят переговорить из особого отдела армии.
Чувствую бегущий по спине мерзкий холодок. Как будто на фронте и без этих «товарищей» не хватает неприятностей! Давненько меня они не беспокоили, с самого госпиталя.
Вот тоже выверт времени-пространства – в этом мире у меня оказался двойник. Во всяком случае, по документам нашелся полный однофамилец, даже примерный возраст совпадает. Правда, жил он в Костроме, работал в городском хозяйстве инженером, ага, еще один трубопроводчик! Хотя учитывая, что я попал в год собственного рождения – тысяча девятьсот шестьдесят третий, большей странности быть уже не могло. Вселенная неплохо так надо мной подшутила. Или это происки Тьмы и её страшных созданий? В том проклятом подвале мне, перед тем как я провалился в Ворота, привиделась какая-то черная тень. Не она ли и разучила меня с Машей, забросив в очередной бэкапный слой.
Я, когда с разбитой головой попал в цепкие руки лекарей Кисловодского госпиталя, то поначалу мало что, вообще, соображал. Как будто некий мрак на сознание накатился, скорей всего последствие перемещения между мирами. Видимо, тогда и выболтал имя и время рождения. На год внимания не обратили, а вот все остальное в то числе месяц и день совпали полностью. Через две недели, для войны срок неплохой, из архива Костромского военкомата пришли документы и мне справили новый военный билет.
Никто не обратил внимание на фотографию двадцатилетней давности, вовсе на меня непохожую. В творившемся вокруг бедламе только радовались, что хоть как-то смогли идентифицировать мою личность. Насмотрелся я тогда по госпиталям на настоящие людские трагедии и страдания. Сколько там лежит горемык, которые себя не помнят или вовсе в сознание не приходят. Может, оно и к лучшему. Кому нужен человеческий обрубок вместо здорового мужика? Или парень, по ночам бегающий по крыше? И как оказалось, в эту Отечественную я воевал, имел даже звание и награды, поэтому и «особые товарищи» меня сильно не мучили, поставили штамп и отправили в запасной полк. На шпиёна параметрами я точно не подходил. Как и они на распропагандированную либералами девяностых «кровавую гэбню». Потом же все завертелось и закрутилось… И вот, опять!
- Товарищ Кожин, присаживайтесь!
Немолодой майор в полевой одежде бросил на меня взгляд и снова уткнулся в свои бумаги. Закуток землянки узла связи был обставлен также просто и обыденно. Наконец, особист поднял голову и без обиняков заявил:
- Вы в курсе, что по вашему делу ведется расследование?
- Нет.
Опа, называется - приехали! Допрыгался, значит. С тоской представляю прелести, ожидающие меня в застенках военной контрразведки. Когда же всплывет вся моя подноготная, то и СГБ. Может, и Маша там уже томится? Нельзя вечно надеяться на бардак, вызванный мировой войной. В этом слое она вовсе не ядерная и когда,
