Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Петр подался вперед.

Остальные тоже оживились.

— Одна беда, — после затяжной паузы произнес Алексей. — Чем с ними торговать? Пеньком? Дегтей? Лаптями? Англичане чай иные товары везут. Прежде всего мануфактурные. А как нам приумножить сие мануфактуры, ежели не решить крестьянский вопрос? Людям ведь жрать нечего. Себя прокормить не могут толком. А тут еще работники мануфактурные. И много. Их чем кормить?

Тишина.

— Полагаю, что ежели все по уму порешать, да уважаемым людям вступить в долю торгового того кумпанства или мануфактур, прибыли в кошель им капнем много больше, чем спуская с крестьян три шкуры. И дело не в человеколюбие. Это просто выгоднее.

— Ладно. Подумаем… — подвел итог беседы государь.

Остальные степенно покивали.

Алексея, впрочем, удовлетворил такой исход. Он и не надеялся, что кто-то сразу побежит и станет разбираться с такими вещами. Главное — посеять зерно сомнений и заставить задуматься…

Собрание это закончилось.

Все разошлись.

А Петр Алексеевич уже через час оказался в гостях у патриарха.

— … я не знаю, как на это все реагировать. Понимаешь? Смотришь — ребенок. Слушаешь — старик. Что за нелепость? Да еще все эти знания. Мне кажется, что он многое знает непонятно откуда. И такие вещи, от которых мурашки по коже.

— Неисповедимы пути Господа нашего, — пожал плечами Адриан.

— Ты мне это говоришь? — раздраженно спросил царь.

— Другого ответа у меня нет.

— Так найди мне ответ! Нормальный ответ! Ты патриарх или где?

— Предлагаешь напроситься к Всевышнему на прием, да попросить разъяснений? Ты погоди. Мне недолго осталось. Только одна беда — оттуда не возвращаются. Рассказать тебе не смогу.

— Вот только не надо… не надо все это… — скривился царь.

— А как надо?

— Может быть правы раскольники? А? И нынешняя церковь уже не та, что прежде? — остро скосившись поинтересовался царь.

Адриан нахмурился.

Скорее даже почернел ликом.

Впрочем, промолчал. Петр же продолжил:

— Неужели церковь за тысячелетнюю историю свою ни с чем подобным не сталкивалась?

— Зачем тебе ответы? Али сын бывший нравится больше, чем нынешний?

— Отчего же? Нарадоваться не могу. Но в иные моменты страшно становится. Вдруг это происки Лукавого? Вдруг он нас куда затягивает, втираясь в доверие? Стремясь всех сгубить и церковь изжить. Понимаешь? Найди ответы, старик! Найди! И не вот такие пустые фразы, а так, чтобы ясно стало что к чему.

— Ты слишком многого от меня хочешь. Проникнуть в замыслы Всевышнего не всегда в силах смертных.

— Может быть дело не в силах смертных, а в тебе? Может быть это ты не справляешься? Может быть церкви нужен иной патриарх? Подумай. В этом деле отсидеться тебе не получится, как тогда во время заговора и бунта.

Андриан вскинулся было что-то ответить, но осекся.

— И церкви не получится отсидеться. Я ведаю о том, что ты о заговорщиках знал. И не донес.

— Тайна исповеди.

— Болтать то мне не надо. Исповеди…

С тем и удалился.

Царевич же тем временем вернулся к себе.

Разговор этот совершенно его вымотал. Очень сложно было объяснять людям, что они дураки и стараться не указывать на это прямо. Никто ведь не любит себя чувствовать таковым. Даже если это так.

Оттого, выжали его сии дебаты словно тряпку, что бабы на реке после стирки крутили в две, нет в четыре пары рук. До треска. Чтобы даже капелька лишняя не наворачивалась.

Покушал. И завалился подремать. Мозгу требовался отдых. Заодно спросонья можно было бы обдумать все заново. Припомнить кто как реагировать. И постараться прикинуть невысказанное…

А ближе к вечеру пришла Арина.

Он ей сразу по приходу дал поручение — собрать слухи свежие. Особенно те, что вокруг посланников иностранных держав крутятся. Ну и материалы наружного наблюдения. Кто куда ходил и с кем беседы вел.

Но было тихо.

Утечек о том, что с них требовал царь, никто не дал. Видимо поверили увещеваниям, будто османы, узнав о желании русских воевать дальше, станут лучше готовится. Отчего ничего толком не выйдет и придется сворачиваться, прекращая войну как есть. Даже слуги, что у посланников служили, ничего такого не слышали…

— Молчат?

— Молчат.

— А что говорят о том, ради чего отец их вызывал?

— О войне с турком. Дескать, просит вновь возобновить Священную лигу, дабы добить Великую порту. Что ныне к тому самое время. Слаба, ибо. Оступилась. Тяжело ей. Очень тяжело. Так что — самое верное продолжать ее бить. А не отступать в благородстве, давая подняться с колен.

— Ругались?

— Может быть. Но то не слышно было.

— Письма может стали куда какие отправлять?

— Письма да — по столицам отправили. Но о чем в них те люди, что о том узнали, не ведают. Полагают, пересказывают просьбу государя о возрождении Священной лиги и продолжении войны.

— Интересно…

— Отец твой у патриарха ныне был. Ругались о чем-то. Иногда из-за дверей даже крик слышался. Но неразборчивый.

— Когда? — напрягся Алексей.

— После того, как ты ушел от него. Он чуть выждал и побежал на подворье.

— Даже так… — помрачнел царевич.

Догадаться о цели того визита было несложно. Алексей шагнул на тонкий лед, поднимая сложную тему. Медлить с ней действительно было нельзя. Но он помнил, как на него смотрели окружающие аристократы. Не то, чтобы с ненавистью или со страхом. Нет. Странно. Как на дурного или больного. Возможно душевнобольного. И, видимо, семя сомнений он посеял не то и не там.

— Что-то случилось? — тонко почувствовав настроение парня, поинтересовалась Арина.

— Нет. Пока нет. Мне нужно подумать… и да — с патриарха глаз не спускать. Я хочу знать о каждом его шаге.

Глава 2

1699 год, февраль, 1. Москва

— На колено! — скомандовал зычный голос.

И отряд, выстроенный в четыре плотные шеренги присел, держа в руках заряженные мушкеты.

— Задние! Товсь!

И последние два ряда встали, взяв оружие на изготовку и переведя курок на боевой взвод. Причем четвертый ряд сместился чуть в сторону на полшага, так, чтобы просунуть свои мушкеты между голов третьего.

— Пли!

Прозвучал достаточно слитный залп.

— Первые! Товсь!

— Пли!..

Два слитных залпа сразу на четыре ряда, между которыми было секунды три-четыре. Хотя, при желании, как пояснил Алексей, так можно построить и больше линий, дабы увеличить плотность и мощность залпа.

Занятно.

Действенно.

Но никакой принципиальной новизны.

Этот прием вполне употреблялся уже в XVII веке хорошо обученной пехотой для отражения атаки. Его обычно применяли накоротке, по возможности в упор. Отчего он становился крайне результативным, нанося особое опустошение в рядах неприятеля. Определенная же размазанность его по времени позволяло части пораженных солдат противника упасть, открывая тех, кто стоял за ними. Ведь одного бойца дважды и тем более трижды убивать нет никакой надобности…

— В штыки! Марш! — рявкнул командир.

Зазвучал барабан.

И эти четыре шеренги, перехватив свои мушкеты с загодя примкнутыми штыками, двинулись вперед. Первая линия — опустив мушкеты на уровень пояса. Вторая — взяв так, чтобы колоть через плечо первой. Третья и четвертая — удерживали их в небо с готовностью перехватить по ситуации.

Прошли полсотни шагов.

Ровно. Аккуратно. Не допуская разрывов и сохраняя равнение.

— Стой! На плечо! Смирно!

Солдаты отработали.

И царь с сопровождающей его свитой начал обход этих ребят.

Поглядел.

Отошел.

Махнул рукой.

И смотр Бутырского полка, производимый по просьбе Патрика Гордона, продолжился. Сам он присутствовать не мог из-за тяжелой болезни. Но за полтора года добрым образом натренированные солдаты действовали слажено.