Когда сгорает тот, кто не горит - Полина Викторовна Шпартько
— Его душа не выдержала той гадости, что в неё вложили! — взвыла Олу, а Мудрая ясно ощутившая всё, что переживала дочь, ещё раз попыталась согреть её своим огнём. — Поэтому он не смог больше возродиться. Я отомщу за него!
— Дитя моё, ты сможешь исцелиться, — вновь начала Мудрая, но осеклась.
Мудрая больше не чувствовала свою дочь. Рядом с ней было нечто непроглядно-чёрное и опасное, как пустота зияющей бездны. Ненависть подогрела пепел внутри Олу, и он зашёлся мелкими язычками зелёного пламени. Олу ощутила злую силу, она почувствовала, что сможет отомстить: пусть она не сожжёт весь город, но какой-то след о себе она оставит. Здесь огонь, огонь, что сдерживает Мудрая. Как она глупа! Как жестока, цинична: она спасет людей от катастрофы, а дочь свою она бросила, позволила истязать и убить. Олу собрала поднявшуюся в ней злую силу: ярче, ярче пламя, пусть здесь всё запылает! Мудрая хоть и не чувствовала больше Олу, поняла, что та теперь действует против неё.
— Остановись! — закричала Мудрая, но Олу не могла больше ни услышать, ни понять её.
Между служительницами завязалась борьба: одна старалась усмирить огонь, а другая его раздуть. Хоть Мудрая и была намного сильнее, пламя заплясало, всё возрастая и подходя к опасной черте.
По закрытым векам задремавшего на посту рабочего зарябили отсветы огненной пляски. Рабочий очнулся и обнаружил незакрытый вентиль. На мгновение он оцепенел, но тут же пришёл в себя и бросился закрывать кран. Запоздало на всём заводе зазвенел предупреждающий сигнал. Пламя в печи начало стихать, Олу разразилась яростными проклятиями, совершенно непонятными Мудрой.
— Я буду мстить за Бэра! За отца! — закричала она.
— Ты опасно больна! Нет! Не уходи! — Мудрая в последний раз почувствовала Олу, и тут же ощутила, что её не остановить. — Я должна тебе помочь…
Но Олу была уже далеко. Она сожжёт тех людей, что издевались над ней и Бэром. Вот она уже в доме одного из них. Мужчина сидит за столом и смачно жуёт свой ужин. Подле него сидит жена, она — в банном халате, её мокрые волосы завёрнуты в полотенце, он — в трусах и майке, на голове его блестит лысина. Её рука лежит на его бедре, а он ест руками жирную курицу.
— Тысячи людей уже согласились пройти курс добровольной терапии, — вещала молодая женщина с экрана телевизора. — Восстанавливающая реабилитация помогла тысячам людей вернуться к нормальной полноценной жизни, перестать тратить время на сомнения, беспокойство, ненужные поиски и самокопание, избавиться от зависимости, вернуться к семье и детям. Если вы стали жертвой так называемых…
Шум из соседней комнаты отвлекает Олу. Двое детей никак не могут поделить смартфон — то им завладевает мальчик, то девочка изворачивается, щиплет его и отбирает у него игрушку. Вот брат в очередной раз толкает её и возвращает то, что, как он считает, принадлежит ему по праву. Сестра хочет заорать, но только тихо шипит — она знает, что на крик прибежит мать, и достанется обоим.
— … органами защиты благонравия, — доносится из гостиной, — была разоблачена преступная группа, члены которой выдавали себя за музыкантов и во время так называемых концертов проводили сеансы гипноза с применением тяжёлых психотропных веществ…
Это про нас с Бэром! Олу не хотелось этого видеть, Олу не могла на это смотреть, но она всё равно бросилась к экрану. Вместо ведущей появилась непрофессиональная съёмка на какой-то квартире. Полураздетые молодые люди в кадре плясали в каком-то диком танце. Среди них Олу узнала себя в своём человеческом теле и почему-то старалась разглядеть и Бэра.
— … в сети стали доступны видеозаписи того, как развлекались члены преступной группы, — говорил лживый надменный голос за кадром. — Такие ценности, как верность одному партнёру и семья как храм, где воспитываются достойные члены нашего общества, ими не признавались.
Квартира сменилась тёмным помещением с бордовыми плафонами. Тем самым! Злые зелёные язычки внутри Олу завопили: месть! А на экране появилось крупным планом её опухшее лицо. Месть!
— Два дня назад в популярном телешоу на нашем канале один из членов группы признался, что на него оказывалось давление и, что он находился под воздействием веществ. Он полностью признал свою вину.
Олу увидела крупным планом худого Бэра со злым сумасшедшим взглядом. В это время из соседний комнаты донёсся дикий крик девочки, что получила по голове смартфоном. Женщина вскочила и злая бросилась на шум.
— Я подтверждаю, всё, что вам казалось, вам только казалось, — говорил Бэр, это была запись, когда затравленную, избитую, накачанную веществами Олу вдавливала в кресло чья-та жестокая рука.
Чья это была рука? Чья рука не дала ей тогда броситься к Бэру? Зелёное пламя заполыхало внутри Олу: сожги! И Олу бросилась в телевизор.
— Да, ё-моё, блин! Чё ты делаешь!? — донеслось из детской.
Телевизор зажужжал, раздался хлопок, экран погас, а по проводу идущему к розетке побежал зелёный ядовитый огонёк. Мужчина подпрыгнул на месте, выругался, но не зря он служил в войсках быстрого реагирования, он тут же выдернул вилку из сети, набросил на загоревшийся телевизор диванное покрывало и опрокинул на него стоявший рядом аквариум с рыбками.
Но только он это сделал, из кухни послышалось всё возрастающее жужжание, а затем и хлопок. Это Мудрая, узнав, что её дочери больше нет, не выдержала и подпалила электрический чайник. Свет погас, но пожар не начался — Мудрая всё-таки осталась мудра. Бросившиеся на шум муж и жена столкнулись лбами в тёмном коридоре. Краткий миг тишины… и квартиру потрясают вопли и ругань супругов, им вторит робкое подвывание детей, а вовсе безмолвные рыбы, задыхаясь, лишь глухо шлёпают хвостами по полу. Мудрая, чувствует, как теряет свою силу, она знает, что тот, кто обратится против людей, не может больше быть служителем и должен отправиться на покой в бескрайний мир чистоты, но её это не пугает, возможно, там она встретит Олу. Ведь душа её дочери чиста — Мудрая знает это. Мудрая виновата перед ней, теперь наконец она почувствовала долю того, что чувствовала Олу, и она не хочет, не хочет больше помогать людям. И, может, в мире чистоты Олу найдёт Бэра? А Мудрая встретит того, кого любила? Ведь не могли же их души настолько очерниться?
Коридор капитана войск быстрого реагирования тает — его вытесняет яркий белый свет, крики взрослых, вой детей, шлёпанье рыбьих хвостов — всё это будто бы деревенеет, звуки замедляются, глохнут, становятся всё
