Волхв (СИ) - Земляной Андрей Борисович

Виктор закончил осмотр в секторе где показывали автотехнику. Там показывали полноприводную Волгу 24–34, переднеприводной ВАЗ 21032, и совсем новинку — дизельный УАЗ 3155Д. Причём буква Д обозначала не дизель, а удлинённый кузов. По сравнению с 469 моделью, машина стала на десять сантиметров шире, на метр длиннее, и за счёт этого куда более пассажировместимой. Теперь там можно было поставить семь мест, или сделать большой грузовой отсек. Заводчане даже сделали вариант с дополнительными дверями, усиленной рамой, возможностью размещения на крыше пулемётной турели, и гнездом под радиостанцию.

Но всех уделали Рыбинский моторостроительный и Серпуховский завод мотоколясок. Рыбинск сделал двигатель, коробку и часть ходовой, а Серпухов превратил это всё в четырёхместный багги с мощной трубчатой рамой, длинноходовой подвеской, и удобными глубокими креслами.

С двигателем в сто пятьдесят сил, полным приводом и широкими арочными колёсами, багги свободно летала по песку и глубокой грязи, легко брала любые осыпи и склоны. И при этом стоила вполне вменяемые две тысячи рублей. Мотоцикл Днепр стоил тысячу, Запорожец — три тысячи, но не обладал и десятой частью той проходимости, которую показывал «Егерь».

Этот проект Виктор тащил из чистого упорства, просто для того, чтобы получить опыт преодоления всяких чиновных дураков, и откровенных вредителей. От первоначального эскиза до конечной реализации, прошло уже почти два года, но результат не мог не радовать.

Армия, пограничные войска КГБ, и Внутренние Войска, схватились в жёсткой схватке деля годовой выпуск в тысячу машин, и понадобилось вмешательство лично Брежнева, который обязал новый Воронежский автозавод, обеспечить внеплановый выпуск двухсот машин в месяц.

Воронежский завод купленный под ключ у немцев, был небольшим, но предельно автоматизированным производством, где на должностях мастеров работали инженеры с высшим образованием, а наладчики и станочники были не ниже пятого разряда. Завод как раз заканчивал пусконаладку, и предполагалось что он будет выпускать новую 27 Волгу, но решение Брежнева всё изменило. Багги такого типа конечно были нужнее чем машина относительно высокого класса, особенно учитывая направление на моторизацию войск, и повышение мобильности. Дозорных и разведывательных машин лёгкого класса в Советской армии просто не было. «Егерь» конечно не решал всех проблем, но снимал очень существенную часть.

Но военные не были бы таковыми если бы не выяснили кто всё это придумал, и воплотил. Маршал Куликов даже как-то при встрече отругал Виктора что тот не представил свои эскизы сразу в военное ведомство. Так мол будет гораздо проще.

— А я и представлял. — Виктор усмехнулся. — Три раза отправлял спецпочтой в Генштаб. И даже отписки не получил.

Несмотря на то, что лицо у маршала пошло красными пятнами, выдержки он не потерял, и даже продолжал улыбаться, и только голос его подвёл, когда он чуть закашлялся и буркнув «Я разберусь», перевёл разговор на другую тему. А через два дня, сначала позвонил Куликов, а чуть позже на приём к Николаеву пришёл седоволосый полковник, которому следовало отправлять все материалы по возможной модернизации армии и флота. У полковника был собственный адрес фельдъегерской доставки, и телефон спецсвязи, поэтому Виктор предположил, что офицер занят при Начальнике генштаба какой-то внутренней работой. И чтобы визит не был совсем уж бесцельным, он прямо на листках обычной бумаги, нарисовал карандашом несколько проекций квадроцикла и угловатый бронеавтомобиль известный в нашем мире под названием «Тайфун-К».

Полковник задал несколько вопросов по эскизам, и не дрогнув лицом откланялся, но придя в министерство попросился на приём к начальнику Генштаба, и сразу положил перед ним эскизы Виктора.

— Вот, товарищ маршал. Товарищ Николаев передал.

— Хм. — Готовился к разговору?

— Вряд-ли. — Полковник помотал головой. — На моих глазах рисовал. И ещё так, посидел над чистым листом, словно по памяти выбирал, что именно рисовать.

— И что думаешь? — Куликов поднял взгляд от рисунков.

— Чертовщиной конечно попахивает, так, конкретно. — Полковник кивнул. — Но это пусть церковники разбираются, чёрт он или ангел. Самое главное, он наш. Советский. А остальное неважно.

Глава 2

Оптимисты изобретают самолёт, пессимисты — парашют, а реалисты зенитно-ракетный комплекс.

Корреспондент Франс Пресс, встретился с советским министром иностранных дел Примаковым, и задал ему несколько вопросов.

— Скажите господин Примаков, значит ли сегодняшнее потепление отношений между СССР и западным миром, что дни «Холодной войны» закончены?

— Противостояние разных взглядов на будущее человечества которое получило название Холодной Войны, мне кажется, имело своей целью не выяснение кто из нас подвижнее, технологичнее и более привержен общечеловеческим ценностям. Соперничество, а временами настоящая война были прямо инспирированы теми кругами, которым не нужно мирное соревнование систем, а нужен всеобщий хаос.

Мы в Советском Союзе очень рады тому, что в политике запада здравый смысл возобладал, и риск всеобщей войны снижен до приемлемых величин. Всеобщая война не нужна никому, и мы точно так же хотим уверенно смотреть в завтрашний день, как и все жители нашей планеты.

Ле Монд. 20 июля 1974 года.

Председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, как никто знал, что кадры решают всё. Людей способных к управленческой работе тщательно подбирали по всему Союзу, обкатывали на разных должностях, временами подсовывая провокационные взятки и вообще давая совершить разные ошибки, смотря как себя ведёт человек в разных ситуациях, и уже на основании этого принимали решение о дальнейшем продвижении. Причём взятка была грехом небольшим, если она не вредила общему делу. Человек слаб, а зарплата, если подумать, совсем не впечатляла размерами. У министра СССР она была в пределах пятисот рублей, что примерно равнялось доходу проводника на южном направлении летом. Конечно существовали всякие способы стимулирования работников, от путёвок до импортной аппаратуры и вещей, но с разрушением системы спецраспределителей, всё стало куда менее привлекательным. Импортную технику можно было купить в магазине, а одними санаториями человека не мотивировать.

Поэтому ударными темпами строились новые дома, а освобождаемые по суду или по отъезду граждан из СССР квартиры в элитных домах, полностью попадали в фонд правительства Москвы, Управделами ЦК, и прочих госучреждений высокого уровня. К счастью, квартира принадлежавшая государству переходила в собственность гражданина только после пятнадцати лет проживания в ней, так что не возникало необходимости в огромном жилом фонде. Те, кто по разным причинам терял работу в Москве, имел право на компенсацию в виде квартиры в крупном городе — миллионнике, но прежнее жильё нужно было освободить. Поэтому все, кто устроились на хорошую работу, держались за неё руками и зубами.

Ещё одним способом поощрить работника была выдача разрешения на приобретение машины, выделение участка под дачу, недалеко от Москвы, и кредита на всякие бытовые нужды от Сберкассы под символический процент.

Так вот ни один из этих способов поощрения для Виктора Николаева — самого молодого номенклатурного работника в СССР, не годился. С деньгами у него было судя по всему всё в порядке, хотя бы потому что он сначала заплатил полсотни тысяч за прогулочный кораблик, а чуть позже просто подарил его пионерам. Дача, или точнее загородный дом, у него уже был и в самом роскошном месте Москвы, напротив Водного Стадиона. Машина? Тому, кто ездит на Линкольне, подаренном самим президентом США? Техника? По слухам, Бердский радиозавод которому он нарисовал внешний вид комплекса домашней аппаратуры, и даже расписал некоторые конструктивные решения, подарил полный комплект за номером 0001 собранный и вылизанный заводскими мастерами. Путёвка? Да он только что приехал из санатория для сотрудников внешней разведки, о котором слухи один круче другого. И выходит, нечем его подмаслить. А сделать это необходимо. Как минимум потому, что Алексей Николаевич планировал плотно привлечь Николаева к работе в Совмине. Он естественно согласовал это с Брежневым, и тот сильно удивил Косыгина ответив: «Ну если уговоришь». И тут же пояснил.