Осеннее небо - Павел Смолин
— Алло, Ринтаро-сенсей? Здравствуйте, это Иоши.
— Узнал, — Коротко ответил дед. Он, кстати, единтвенный из близких, кто не пытался заверить меня, что я не виноват — и за это я был ему очень благодарен.
— У нас тут поминки небольшие, приходите в гости, посидим, в баню сходим.
— Почему бы и нет? — Ответил дед и повесил трубку. Отлично. Вместе грустить как-то приятнее.
Мужики тем временем накатили по первой, я ограничился соком (а у меня выбор есть?) и начал объяснять Федору, какой крах потерпела моя беззаботная анимежинь. Да, плачусь в жилетку человеку, которому несоизмеримо хуже, чем мне. Под конец рассказа пришел Ринтаро-сенсей — подавленный, но держащийся молодцом, в траурном кимоно и с буткой Ханадзакэ — видимо, не раздарил знакомым привезенное с Окинавы, как поступил батя. Познакомил Федора с дедом. Само собой, "бонсайные" регалии деда у соотечественника трепета не вызвали — ну растит кусты, ну молодец. А вот феноменальных размеров рекордный марлин — это да! Вскоре я уже полностью перешел в режим переводчика — мужики обсуждали рыбалку и свои лучшие уловы. Когда тема себя исчерпала, перешли на менее приятную — смерть Нарухито. Дед и батя пытались объяснить, какой незаживающей раной в сердце каждого японца отозвалась эта смерть, а Федор пытался понять и вполне искренне сочувствовал. Наконец, мужики дошли до нужной кондиции, и мы все, прихватив с собой Чико, отправились в баню. Мы в трусах, девочка — в купальнике.
— Поддай-ка пару, Йошка! — Попросил сидящий на верхнем полке рядом со мной Федор. Сначала с нами сидела и Чико, но, трезво оценив свою устойчивость к высоким температурам, спустилась на нижний — к бате и деду.
— Ща, дядь Федь, — Я послушно набрал в ковшик воды и "поддал".
Забравшись обратно на полку, натянул шапку поглубже и прикрыл глаза. Хорошо.
Первой ожидаемо "спеклась" Чико. Из солидарности добежал с ней под струями дождя до бассейна и плюхнулся в него. Вдалеке сверкнула молния, как бы намекая на важность соблюдения техники безопасности, но плевать — смерть Нарухито выбрала лимиты "мрачняка" на много дней вперед. Кажется, я стал суеверным и пытаюсь замечать закономерности и подаваемые реальностью ЗНАКИ. Вот этого точно не надо — есть такой средней паршивости фильм "Роковое число 23" — там как раз об этом.
— Не надо бы в грозу купаться, пойдем лучше под душем постоим, — Вытащив сестренку из воды, выбрался сам, и мы пошли в "помывочную".
— Братик, ты же напишешь еще одну книжку про Гари Пота (Hari Potta)? — Вдруг спросила меня Чико.
— Конечно. Я же уже говорил, — Пожал я плечами.
— Просто у меня такое чувство, будто что-то сломалось, — С детской проницательностью заметила девочка, — А еще ты вчера бормотал себе под нос, что станешь каким-то "хиккой", и носа из дома не высунешь.
— Братик любит преувеличивать, — Вздохнул я, — У меня такое же чувство, Чико, но тут ничего не поделаешь. Со временем починим, — Криво улыбнулся я сестренке, сам не особо веря в свои слова.
В "помывочной" при помощи душика — у нас здесь две лейки — охлаждались дед и батя. Оставив им на попечение Чико, пошел в парилку.
— Вовремя! — Салютнул мне Федор веником, окатил полок водичкой и приказал: — Ложись!
Охотно лег — японцы, при всем уважении, веничком орудовать не умеют. Федор поддал пару и принялся за дело. Когда первый жар спал, вернув возможность разговаривать, он спросил:
— Тебе ведь уже говорили, что ты не виноват?
— Говорили, — Ответил я.
— А сам как считаешь?
— Считаю, что виноват, — Сознался я.
— Стало быть, вину признаешь, — Удоветворенно заметил Федор и вдруг резко хлестул веником мне по заднице: — Как искупать намерен?!
— Кровью и потом! — Вполне искренне ответил я.
— Это по-нашему! — Окатив меня холодной водой, Федор вручил веник мне и улегся на полок сам. Камни делают "пшш!"
— Жалко мужика, — Вздохнул Федор, — Императора вашего. Чисто по-человечески. Не должны родители своих детей хоронить. Неправильно это.
— Такая судьба у них — у царствующих особ. То сами друг друга табакеркой бьют, то народ угнетенный добирается, — Пожал я плечами, не забывая хлестать Федора веничком.
— А если так, то чего ты тогда нос повесил? — Не понял Федор. Я объяснил.
— Нельзя девчонку бросать, — Решил Федор, — Если все так, как ты говоришь, у нее кроме тебя да подружки твоей считай никого и не останется. Этот, белесый, как бишь его?
— Кейташи.
— Он бы чего не отчебучил. Первая любовь она такая, дурная. Не сломалась бы девчонка, — Вздохнул Федор, заодно добавив мне тему для размышлений.
Отец Кейташи-то госслужащий. Ох, я будто вижу, как его отец умоляет его порвать все отношения с нехорошей сестрой убийцы Нарухито.
— Да не унывай ты, Йошка. Дело молодое, туда-сюда мотает. Ты, главное, за свою девочку держись — видно по ней, что ради тебя и в огонь, и в воду.
— Это да, повезло мне, — Улыбнулся я, — Сама пришла, представляешь, дядь Федь.
— Судьба, значит! — Поднявшись с полка, мужик с улыбкой хлопнул меня по плечу, — Пошли в дом, пока все без нас не выпили.
Ополоснувшись, переоделись в кимоно — батино вполне налезало на Федора, и отправились в дом. Разговоры, употребление алкоголя. Достигнув нужного градуса, батя счел необходимым похвастаться Федору моими музыкальными свершениями, и мы поставили "демку". Дядя Федя мужественно вытерпел первые две песни, снисходительно покивал на третьей, посмурнел на четвертой — хоть и на японском, а печалька-то слышится, две последних попритоптывал ножкой.
— Ну молодец, что тут скажешь, — Похвалил меня Федор, — И жрец, и жнец, и на дуде игрец. А из нашего знаешь что-нибудь?
Звучало как вызов, поэтому я сходил за гитарой, кратко объяснил сюжет песни присутствующим японцам и запел, аккомпанируя себе в меру сил:
— Тихо как в Раю. Звезды над местечком высоки, ярки… [https://youtu.be/9B1gUadVpYE]
— Душевно-то как! — Вытер слезинку Федор, когда песня закончилась. Батя с дедом тоже слегка прониклись — многотысячелетняя скорбь еврейского народа никого не оставляет равнодушным.
— Может, в память о Нарухито что-нибудь напишешь? Красивое, — Шмыгнул носом пьяненький батя.
А что? Я могу! Какая разница, про мертвого Дикаприо поется в песне из "Титаника" или о Нарухито? От цинизма замутило, но когда еще получится так мощно хайпануть?
— Напишу, — Кивнул я, — Завтра после школы соберу музыкантов.
Раздался звонок в дверь. Махнув мужикам и сестренке —
