Ненужная невеста (СИ) - С. Эльга
Кроме едино разовой денежной выплаты за участие в его афере она прописала ежемесячные выплаты «на шпильки-платья-булавки». Так же прописала возможность пользоваться его прогулочной коляской для всех планирующихся выездов. Три раза в неделю они должны были бывать на совместных прогулках в парке, два раза в неделю показательно обедать в лучшем ресторане столицы и один раз в неделю посещать совместно вечернее бальное мероприятие по его выбору.
Со своей стороны, она прописала достойное поведение, отсутствие ревности и скандалов. С его стороны, тщательное сокрытие от нее и общества похождений на сторону и достойное аристократов поведение. Годик потерпит как-нибудь, а потом ее это волновать уже не будет.
Ровно через две недели, на Балу Невест она будет представлена высшему обществу и отцу, как долгожданная невеста. Через одиннадцать месяцев, они даже обговорили подробную дату этого события, жених обязуется разорвать помолвку, а невеста «в горе» закрыться в своем городском доме и не мозолить ему глаза.
«Да, не проблема!» — отметила про себя Марина, — «Как только сменю модную одежду на простые серые прогулочные платья меня никто особо и не будет замечать. Главное, что к тому времени я не только успею вывести в свет сестру. Не смотря на то, что приданого за ней нет, но красота и древний род сделают свое дело — жених найдется, помолвку сократим до шести месяцев и быстро сыграем свадьбу. С моих плеч упадет забота о ней и начнется тихая жизнь старой девы».
Про нарушение договора тоже пункты были уточнены и согласованы сторонами.
При выходе от нотариуса, где каждому был вручен бумажный вариант договора, у Энтони подергивался левый глаз. Или правый? Определенно, это к удаче. Для Марины.
На левом запястье у каждого была тонкая веточка из мелких цветков незабудок — магическая метка договора. Обычным взглядом и для посторонних она совершенно не была видна, но на отпечатке ауры был след.
Со стороны могло бы показаться, что она слишком легко согласилась на эту авантюру, но это было не так. Здесь ей в помощь оказалась древняя родовая магия, что передалась по наследству. Именно она давала истинное знание — лжет человек или говорит правду. И именно искренность Энтони дала толчок к соглашению.
Распрощавшись с будущим женихом и не откладывая дела на завтра, направилась в центральное отделение банка, благо оно находилось через дорогу. Ей удалось переоформить все документы, закрыв задолженности по выплатам за дом, тем самым открывая возможность себе и сестре начать жизнь заново.
Домой она вернулась уже после обеда — уставшая, замученная и с заплетающимся языком. В дверях ее встретил обеспокоенный отсутствием хозяйки, старый дворецкий, один из немногих оставшихся с ней после случившегося слуга. По лестнице второго этажа быстро спускалась сестренка, видимо высматривавшая её в окно. Из кухни, снимая фартук, спешила старая нянюшка, причитая и охая — где же она была?
Присев на старенький потрепанный диванчик, осмотрев своих самых близких людей и поменяв уличные туфли на домашние, громко оповестила всех:
— Сначала обед, а потом у меня для вас есть важные новости, что изменят нашу жизнь!
Обедали они близким кругом на маленькой кухне без всяких там реверансов и расшаркиваний а-ля «слуги-господа». Тем более, что для сестер они стали настоящей семьей.
Амалия ёрзала на стуле в нетерпении, быстро съев свою порцию, за что получила от нянюшки замечание, что юные девушки так не поступают. Старый дворецкий только посмеивался в усы и наслаждался ароматным чаем. Его удалось достать не совсем законным путем через знакомого торговца. Зато какой был ароматный! За это даже нянюшка закрывала глаза на некоторые знакомства Марины.
— Амалия! — улыбнулась невыносимым мучениям от собственного любопытства сестры, — Через две недели у тебя выход в свет на Балу Невест.
— Ах! — выдохнула Амалия и нянюшка одновременно, а дворецкий замер с кружкой в руках. Ну, великолепная же сцена из гоголевского «к нам едет ревизор!» Аж, залюбовалась!
— Завтра едем заказывать платья для выхода в свет, — не успела она завершить фразу, как поднялся восторженный визг счастливого ребенка. И это девушка восемнадцати лет?! Ну, не знаю…
— Спасибо! Спасибо! — Амалия забегала кругами по кухне розовым вихрем с улыбкой до ушей и огромными светящимися от счастья глазами. Когда вместе с нянюшкой они скрылись, наконец-то, на втором этаже дома, посерьезневший дворецкий спросил:
— Откуда деньги?
Пришлось честно признаться:
— Заключила фиктивную помолвку на год. Хоть какой-то плюс от древнего рода и имени.
Потом освободила запястье от кружева и показал блеснувшую магическую метку:
— Не волнуйся, договор заключила у нотариуса.
Герасим одобрительно кивнул и сообщил как о погоде:
— Имя говори, побольше разузнаю через свои каналы о женихе. Мало ли, какие у него пристрастия!
Амалия улыбнулась заботе отставного вояки и назвала имя. За что удостоилась внимательного взгляда и скромного комментария:
— Не лучший вариант.
— Знаю. Но он сам предложил, — и скромно развела руками, пожимая плечиками и хлопая ресницами.
Вояка хмыкнул и допив чай засобирался, надевая головной убор и запихивая за голенище очередной любимый кинжальчик:
— Сегодня — никуда. Вернусь поздно.
После гибели отца Герасим стал тем, кто взял на себя заботу о защите двух маленьких девочек и их нянюшки. Отставной военный с седой головой и шикарными усищами с бородой, больше напоминал Марине итальянского мафиози. А звонкое имя напоминало, что чаще всего его врагов не находят, ибо ближайшая река очень глубока.
Допив чай, Марина поднялась на второй этаж в кабинет. Работу никто не отменял. Единственный заработок, благодаря которому они сводили концы с концами нашла совершенно случайно, разговорившись в парке со странного вида мужчиной. Сейчас она не могла сказать, почему он привлек её внимание и не испугал экспрессивной внешностью. Знакомство состоялось, и она обзавелась работой в модной и очень популярной столичной газете, в которую с частой периодичностью писала заметки о скандалах, интригах и расследованиях. Единственное, что объединяло все тексты — они были правдивы и обвинить во лжи ее никто не мог.
Естественно, для фильтрации информации она использовала свой дар. Именно он помогал не только добывать важные сведения, но и на их основе писать статьи, которые и печатал у себя владелец газеты под мужским (само собой!) псевдонимом. Платили ей очень достойно, что позволяло жить на эти деньги их маленькой семье и делать минимальные выплаты, чтобы дом оставался в ее владении, а не ушел с молотка за долги.
Четыре года назад, когда Марина приняла решение продать все, что можно и оставить в своем активе городской дом, переехав сюда жить — все смотрели на нее с недоумением. Но, она просто чувствовала, что в столице больше шансов наладить жизнь, найдя работу. Так и получилось.
Свежий взгляд на приевшиеся и обыденные вещи, резкий сарказм и ирония в адрес сильных мира сего, она не боялась браться за любые темы. Главное было — проверить информацию и не допустить лжи. Иногда писала едкие четверостишия, которые потом напевали мальчишки — продавцы газет.
Некоторые скандалы она лично подсматривала в городском парке — аристократы такие предсказуемые. Иногда случайно забалтывала чью-нибудь служанку или помощницу. Спрашивать прямо она не могла, но через слугу удавалось узнать информации куда больше, чем узнавал полицейский на допросе.
Еще у нее был большой штат наемных «любопытных носиков», которых она использовала как информаторов и посыльных. За медные монетки и тарелку горячей еды мальчишки, выросшие на улице и в бедных кварталах, выполняли несложные поручения — проследить, узнать, отнести, принести. Внимания на них особо не обращали, чем Марина и пользовалась.
И самый главный помощник в ее делах был Герасим. Отставной вояка частенько заходил в трактиры, встречаясь за кружечкой холодного пива или чего покрепче уже со своими информаторами. С собой девушку никогда не брал, потому как контингент для встреч был не самый законопослушный. Правда, пару раз она выбиралась с ним на встречи, но приходилось много гримироваться — слишком уж приметная внешность. И волосы тщательно прятать под платок, и штаны надевать, (пусть и на пару размеров больше, чтобы скрыть фигуру) что Герасима очень уж раздражало. На таких встречах ей приходилось молчать и смотреть в кружку, чтобы не привлекать внимания и слушать рассказы полупьяных информаторов.
