Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

– Да что тут происходит в конце концов? – раздается чей‑то голос. В зал зашла Читосе, она держит руки скрещенными на груди: – кто это бардак развел? Нанасэ? Ты ж сама все в порядок приводила два дня!

– Читосе! – поворачивается к ней Нанасэ: – видишь тут такое дело… – в два легких шага она оказывается совсем рядом с ничего не подозревающей Читосе, ее рука скользит к кобуре на бедре Читосе, которая даже в убежище не расстается со своими «Чезетами», но та уходит в сторону, отбивая руку сестрички.

– А. Понятно. – говорит Читосе и тут же отпрыгивает назад: – то‑то я думала, как ты меня в тот раз поймала. Я ж в тенях шла. Кто это у нас тут, народ? Очередной Ал? Никогда же у Сина и не было сестрички по имени Нанасэ, не так ли? Син, ты только скажи. – в ее руках как по волшебству появляются пистолеты и Нанасэ замирает на месте.

– Не, это у нас кажись агент Имперской контрразведки. Наверное. – оповещает ее Майко: – быстрая и хлесткая. Молодец. Я два раза уже от нее огребла.

– Ну, какая в общем разница. – пистолеты поднимаются на уровень лба Нанасэ, та закрывает глаза…

– Нет! Читосе! Погоди. – признаюсь, сорвался на крик. Читосе недоуменно хмурится, но пистолеты опускает.

– Погоди. Не надо. В конце концов это все еще наша Нанасэ, которую мы все знаем. Это моя сестренка. Верно? – спрашиваю я у Нанасэ, которая открыла глаза.

– Ксо. – говорит Нанасэ и неловко заваливается набок, оседая на пол: – ты мне ребра сломала, Майко. И… и кажется предплечье.

– А. Все‑таки сломала. – удовлетворенно говорит Майко: – а то я уж думала ты у нас совсем терминатор.

– Значит так. – Нанасэ садится на пол, морщась и ощупывая свой бок: – я… а вот это было зря, Син. – она с упреком посмотрела на меня. Я только что отправил ей каплю крови, вылечив все ее переломы.

– Мне тоже кажется, что зря. – качает головой Майко: – сколько я старалась, чтобы твоей сестренке ребра сломать. Это не так легко, как кажется.

– Она – моя сестренка. Пусть и крышей немного поехала. – объясняю я: – вы все моя семья. Давайте сперва выслушаем, почему она решила вдруг покинуть наш дом в такой спешке. Я уверен, что мы сможем достичь взаимопонимания.

– Если придется ей снова что‑то ломать, имейте в виду, что я вас предупреждала. – говорит Майко: – а так у нее уже было бы что‑то сломано и возиться не надо.

– Никогда не лечи своего противника просто так, Син. – говорит мне Нанасэ: – это ценная способность а ты ей раскидываешься. Тебе надо было подождать, пока боль от переломов не ослабит мою волю и предложить лечение в качестве предмета торга.

– Вот сомневаюсь я, что твою волю ослабит боль от переломов. – отвечаю я, присаживаясь напротив.

– Убежище запечатано. Открыть его сейчас могу только я или Син. – говорит Акира, отряхивая свой пиджак: – выйти отсюда ты можешь только если убьешь нас всех и взломаешь консоль. Но сейчас, я думаю у тебя не получится. – она смерила взглядом Нанасэ и нашла взглядом Линду и Читосе: – у нас преимущество в количестве и качестве. Так что я думаю, что тебе надо сдаться и объяснить, что тут происходит.

– А мы не можем все это забыть и вернуться к прежним отношениям? – прищуривается Нанасэ‑онээсан: – ну, я старшая сестренка непутевого Сина и все тут. Запаниковала на минуточку. Забылась. Бывает же?

– Не, так не бывает. – отрицательно качает головой Майко: – ты ж сама понимаешь.

– Да понимаю. – кивает Нанасэ: – но и ответить на ваши вопросы не смогу.

– Думаю ты понимаешь, что мы будем вынуждены настаивать. – сдвигает брови Акира.

– Тоже понимаю. – снова кивает Нанасэ: – и кто, как не ты, Акира‑сан, понимаешь, что именно я тебе отвечу.

– Понимаю. – склоняет голову Акира. Я тут один ничего не понимаю? Все что‑то понимают, кланяются друг дружке, глаза многозначительно закатывают, а я вот ни хрена пока не понимаю.

– Син. – поворачивается ко мне сестричка Нанасэ: – время, что я провела с тобой – было чудесным. Ты хороший парень и ты не заслуживаешь той судьбы, что была тебе предначертана. Думаю, что я была тебе не такой уж хорошей сестрой, но я сделала все, что могла. Я надеюсь, мы сможем встретиться в следующей жизни, где я и отдам все долги, которые накопила перед тобой. – она выпрямила спину и окинула всех присутствующих взглядом: – У кого‑нибудь здесь найдется вакидзаси, или мне сделать все старым способом?

– Стоп. – говорю я: – какой тебе нафиг вакидзаси и вообще, о чем речь? Ты что, собралась тут изображать жену самурая?

– Син, я тебя прошу не лезть в дела старших. – отвечает мне Нанасэ, она сейчас разговаривает не со мной, она разговаривает с Акирой. Может быть с Линдой. С Читосе.

– Здесь и сейчас – я старший мужчина нашей семьи, женщина. Если ты хочешь следовать обычаям и традициям этой страны, если нравы и законы Японии для тебя не пустой звук – отвечай мне. И говори со мной! – говорю я, повышая голос. Не сильно, так, чтобы не дать «петуха» в самый неподходящий момент, все‑таки голос у меня еще ломается. С точки зрения средневековой Японии, нравы и традиции которой так любят современные японцы – глава семьи обязательно мужчина. Может быть даже мальчик. Так что я – легитимный глава семьи Ямасита, даже если в этой семье всего два человека.

– Всегда был умным. – говорит Нанасэ, задумывается и кивает своим мыслям: – я буду разговаривать с тобой, Синдзи‑сама. Как с главой семьи, в которой я прожила все эти годы, из уважения к твоему роду и твоему имени. Но я требую у тебя, как у главы рода – разрешения на «дзигай».

– Дзигай? – я не понимаю. К моему уху наклоняется Майко.

– То же самое сэппуку, только женский вариант. – шепчет она: – вскрывается горло, не так мучительно. Для девчонок в общем.

– У тебя хорошие советники. – говорит Нанасэ: – так что там с разрешением?

– Как глава рода я могу дать тебе разрешение на уход из жизни только если ты объяснишь мне основания такого поступка. – продолжаю я, усвоив что такое «дзигай» и убедившись, что менталитет японцев по‑прежнему далек от моего понимания. Рисовая культура, мать ее, перенаселение, борьба за ресурсы совместно, соблюдение правил в обществе важнее чем жизнь его членов. Вот и вырастают такие… даже суицид только по инструкции и в соответствии с утвержденной процедурой. Хотя мне пока такое только на руку. Нанасэ нужно формальное разрешение? Вот фига она у меня его получит. Заявка в трех экземплярах письменно и только в день солнцестояния после четверга в нерабочий день. Вот.

– Основания. Основания есть. Я предала тебя, как главу рода. Я предала весь твой род. И я не оправдала ожидания своего … нанимателя. Этого более чем достаточно. – отвечает мне Нанасэ. Вот как. Замечательно. А я‑то думал, это она у нас голем и конструкт, ну или внедренная личность. А она – всего лишь наемный работник.

– Пока не вижу, в чем ты предала меня и мой род, а что до нанимателя и его ожиданий, так увольняйся. Переходи к нам на работу, у нас скоро рабочих мест будет просто навалом. Зарплата, никаких переработок, социальный пакет, медицинская страховка, отпуск, хороший график. И дружелюбный коллектив. – я обвел взглядом «дружелюбный коллектив». Коллектив был мрачен, но все молчали, признавая мое право вести переговоры с моей сестричкой. Из коридора показались пришедшие в себя младшенькие во главе с Питером. Не задавая лишних вопросов, они плавно распределились по залу, разобрав секторы ведения огня. Молодцы, подумал я, всего немного времени они с нами, а уже рубят фишку, понимают, что делать и под ногами не путаются.

– Я работала на … третью сторону, Синдзи‑сама. Я только прикидывалась твоей сестрой. – объясняет мне Нанасэ: – у меня и чувств к тебе никаких нет. Ты – просто мое задание, пойми. Мне и твое разрешение не надо было бы, если бы я не знала, что ты мне так просто уйти не дашь. Если бы не твоя способность, я бы с тобой и не говорила, а вскрыла себе глотку давным‑давно, как только эта ваша… – прищуривает глаза на Линду: – Вестница Судьбы из двери вышла. Я знаю, что ты можешь вылечить меня и не дать уйти, но я просто сразу хочу тебе сказать, что я ничего тебе не скажу. Под любыми пытками. Любыми уговорами. Я. Ничего. Не. Скажу. Поэтому, если ты на самом деле хоть чуточку ценишь, то время, что мы провели вместе – дай мне уйти. Просто кинь мне клинок, или я сама могу все сделать, но – не возвращай меня.