#Бояръ-Аниме. Моров. Том 8 - Владимир Кощеев
Император едва сдержался от того, чтобы зажмуриться от удовольствия. Настолько слова его святейшества пролились бальзамом на душу, что хотелось кивать и поддерживать идею собеседника. А ведь это только первая встреча, но насколько правильно Иоанн чувствует, куда нужно идти!..
— Так мы и поступим, — подтвердил Виктор Константинович. — Буду ждать новостей о готовности наших священников перебраться через Черное море. Пока армейские подразделения движутся в Царьград, перебросить несколько тысяч священников можно легко и быстро.
— Я приложу все усилия, ваше императорское величество, — чуть наклонил голову Иоанн. — Списки же тех, кто готов отправиться в княжество Царьградское, у меня уже составлены. От желающих, если честно, даже отбиваться приходится. Слишком важное дело затеял Иван Владимирович, православные полтысячи лет ждали, когда же Константинополь вернется в лоно истинной церкви. Прикоснуться к его величию хотят очень многие. И я бы хотел, чтобы прозвучал императорский указ или еще каким-то образом была названа конечная цифра. Иначе, боюсь, нас просто сметут за то, что не пускаем добровольцев.
Государь милостиво кивнул.
— Так и поступим. Ты оказался человеком разумным и полезным, Иоанн, так что я приму удар на себя, — усмехнулся он. — А теперь, если это все, нам обоим пора вернуться к работе.
* * *
— Вот карта твоих земель, — произнес государь, кладя перед последним представителем турецкой династии распечатку. — Вот это — земля Византии, которая отходит Российской Империи и образует Царьградское княжество.
Монарх указал на обведенную жирным пунктиром территорию. Принц смотрел на рисунок, и по его лицу было заметно, что молодой человек крайне недоволен ситуацией. Его фактически грабили, отрезав едва ли не треть Турции!..
— Что-то хочешь сказать по этому поводу? — приподняв бровь, уточнил Виктор Константинович.
— Вы лишаете меня столицы и огромной земли, ваше императорское величество.
Государь усмехнулся.
— Возвращение православных земель и людей не предмет торга, — заявил он. — Тебя лично уже дважды спасали мои войска. Удержать трон вы не смогли. Сколько у тебя верных полков? Сколько с радостью перешли на сторону мятежников? Ты даже то, что я тебе оставляю, не удержишь. Тебе просто нечем. А потому — король Сирии уже ждет, что ты запросишь у Дамаска протекторат.
— Что?
— Понимаешь, суверенитет — такая штука, которую может себе позволить только сильное государство, — как ни в чем не бывало, заговорил император. — Сирия может себе его позволить. Дамаск силен, как никогда, и в ближайшие тридцать лет станет центром консолидации исламских государств. Российская Империя восстанавливает историческую справедливость и возвращает себе православные земли. Где место Турции в этой новой системе? Ответ: нигде. Времена Османской империи канули в прошлое. Хочешь доказать, что за тобой реальная сила — объедини свой народ, наладь производства, займись армией, в конце концов. Правда такова, что та земля, которая у тебя остается, на самом деле остается Турцией лишь потому, что Москва с Дамаском не собираются из-за них спорить.
Принц скрипнул зубами, но говорить ничего не стал. Как бы ни хотелось возмутиться и заявить о своих правах, но холодный спокойный голос русского императора говорил истину. Страна отказалась от своей правящей династии, перейдя под флаг мятежников.
— И да, — прекрасно видя все эмоции собеседника, добавил его императорское величество. — Как только я узнаю, а я обязательно узнаю, что какая-то другая страна начинает мутить воду в Турции, вот этот клочок суши, который тебе сейчас остается, перейдет под совместный протекторат Российской Империи и Сирийского королевства. А в таком случае, как ты и сам понимаешь, султан нам будет лишним.
Что оставалось последнему представителю своего рода?
— Я готов подписать договор, — обреченно склонил голову он.
* * *
Царьград. Иван Владимирович Моров.
Наплыв русских священников, спасателей, военных, еще каких-то добровольцев от самых разных ведомств и крупных компаний подошел к концу. Работа кипела по всему городу и окрестностям. Русская техника разбирала завалы, освобождала оказавшихся под руинами. Священники помогали людям прийти в себя, медики проводили осмотры и оказывали помощь на месте, распределяли новых подданных Российской Империи по больницам и клиникам.
Я же остановился в крупнейшей гостинице для благородных, которую не затронули мои действия. Стоило мне переступить порог заведения, как хозяин «Жемчужины Босфора» согнулся в поклоне.
— Добро пожаловать, ваше сиятельство, — на ломаном русском произнес он. — Меня зовут Малик, я владелец этой гостиницы. Чем могу быть полезен?
— Мне нужен номер, — ответил я, проходя к стойке регистрации и жестом дозволяя бизнесмену идти за собой. — У меня будет много посетителей, и все они должны сразу понимать, что приходят к человеку высокого статуса. Я — князь, а значит, мне и покои требуются особенные.
— Наш пентхаус в вашем полном распоряжении, — тут же уловил главное Малик.
Этот смуглый седой мужчина в дорогом костюме сразу понял, что громить его не собираются. А поселить у себя будущего правителя окружающих земель — это престижно, ведь никто не запретит позднее повесить табличку «здесь с такого-то по такое-то число жил и работал князь Царьградский». Есть отдельная категория путешественников, для которых поселиться в подобном месте — верх блаженства, и они готовы выкладывать за подобную честь огромные деньги.
— Проводи меня, — приказал я. — И пока я буду жить у тебя под крышей — веди счет, чего и сколько я должен.
— Для меня честь оказать вам любую поддержку, ваше сиятельство, — торопливо заговорил Малик. — Все — в подарок в знак уважения…
— Нет, — покачав головой, ответил я. — Я — князь этой земли и не могу душить своих подданных. Ты же православный, Малик, а значит, останешься вести свой бизнес здесь, когда Российская Империя наведет порядок в княжестве. Я кровно заинтересован в том, чтобы местный бизнес процветал, но о каком процветании может идти речь, если я стану самостоятельно приносить убытки своим предпринимателям? Так что — все под запись, конечный счет я оплачу.
При словах о религии хозяин гостиницы заметно напрягся, однако возражать не стал. Не удивлюсь, если после того, как он меня проводит, сразу же побежит креститься. Это немного нечестно, и совершенно неискренне, с другой стороны, я не могу обескровить свою землю. Однако Малик станет православным, покрестит свою семью,
