Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1. - Алексей Хренов
- Расслабься! Дура! – дико проорал он ей на ухо при очередном вдохе.
Девушка перестала дергаться и замерла судорожно дыша.
Холодная вода бодрила лучше любых энергетиков будущего.
И только тут Лёха осознал, что пользуясь уединенностью места, девица купалась как и он, голышом без купальника. Его просунутые подмышками руки ухватились точно за шикарную грудь комсомолки. Периодически над водой показывался её темный треугольник между ног.
Уже у берега от такой картины и непередаваемых ощущений Лёха смутился, уперевшись, своим напрягшимся членом в упругий женский зад, мельтешащий над ним.
Стоять девушка не смогла, оказалось от холода у неё свело обе ноги, и Лёхе пришлось брать красотку на руки и нести до своего полотенца.
Девушка стонала от боли и из её глаз катились крупные слёзы.
Устроив красотку и аккуратно потянув сначала одну стопу на себя и массируя икры, потом другую, Лёха снял спазм. Девушка облегчённо вытянулась на полотенце, слегка поскуливая и закрыв глаза.
Лёха с удовольствием рассмотрел спасённую женскую фигуру. Надо сказать было чем полюбоваться. На вид ей было двадцать три - двадцать пять лет, шикарная грудь, наличие талии, что в целом было редкостью в этом времени, красивые длинные ноги, игры которых Лёха аккуратно продолжал наглаживать.
И какой то момент ему показалось пальца ног незнакомки ответили ему и Лёхины руки, действую уже отдельно от мозга двинулись вверх.
Незнакомка лежала лицом вверх, закрыв глаза и раскинув руки в стороны и не особенно не реагировала на Лёхины прикосновения, но и не прогоняла. Через пару минут подобного массажа руки достигли запретного треугольника.
После пережитого страха и выброшенного в кровь адреналина, Лёхе казалось, его орган разорвется от приливший к нему крови.
Он аккуратно подполз и стал нежно целовать грудь девушки. Незнакомка отстранила его слабой рукой, тогда Лёха поднялся выше и стал целовать лицо, виски, губы девушки, лежащей с закрытыми глазами. В какой то момент губы ответили, не открывая глаз, а её руки потянули его на себя.
И тут Лёха полностью выпал из реальности сливаясь с незнакомкой.
Через полчаса закутанная в его майку, которая смотрелась на ней как коротенькое платье, Юлька, как она представилась, сидела подобрав под себя ноги на Лёхином полотенце и сверкала блестящими глазами.
Они рассказывали друг другу историю неожиданно закончившегося купания, кто что увидел и почувствовал, давясь смехом и радостно хохоча, давай выход нервному напряжению и охватившим их эмоциям.
Уже в темноте, сидя у ласково плещущегося у их ног моря, опятьнатянув Лёхину майку на колени, Юлька стесняясь произнесла:
- Лёшенька, спасибо тебе за всё. Ты извини конечно, я была такая нервная, что мне тебя очень сильно захотелось… Вот и получилось, что мы переспали под влиянием эмоций. Нет, мне было хорошо с тобой, но ты понимаешь, больше между нами ничего не будет!
Лёха посмотрел на такую взъерошенную красоту и выдал:
- Да что ты волнуешься! Давай пошли ещё искупаемся и ещё раз тебя спасём!- совершенно не задумываясь выдал он ей.
Юля замерла с приоткрытым ртом посредине фразы в изумлении глядя на совершенно не серьезного Лёху. Потом на ее лице появился хитрый взгляд и ловкие руки начали медленно поднимать край майки, открывая Лёхе вид на самые запретные места…
К домику Лёха ее проводил уже почти под утро.
Нежные руки обвили его шею, а распухшие от поцелуем губы прошептали в ухо: «Спасибо тебе за всё, мой хороший. Пока!» - и их обладательница исчезла в домике.
«Ох уж эти женщины, вот и понимай это как хочешь», - размышлял по пути к себе Лёха.
Завтрак он безнадёжно проспал.
Середина июля 1936 года. Командный пункт аэродрома Кача.
Хренов, был совсем не образцовым бойцом. Зато способность выкручиваться из самых сложных ситуаций делала Хренова идеальным кандидатом для этой миссии.
– Да, ты прав, Хренов подойдет, – согласился командир, – давай, готовь на него документы. Личное дело поправь, пару его благодарностей подшей. Ту, что от погранцов и вторую за пилотаж, а то мы их задвинули в стол. Хотя за пилотаж ему надо было выговор влепить. Выговора мы ему вписывали? Ну вот изыми их и нашу собственную благодарность ему объяви, хоть вон за колхоз. Налёта у него хоть в банки закручивай, ты не указывай на чем он его получил, а просто общим числом, - командир радостно заржал, представляя как кому то попадется такой подарочек, - Да, и скажи в штаб, пусть классость оформят официально нашему «добровольцу».
Комиссар кивнул и направился к дверям.
Конец июля 1936 года. Командный пункт аэродрома Кача.
Когда Лёха услышал новости, его лицо вытянулось. Командование полка чуть ли не хором объявило, какую великую честь ему оказывают, положительно рассмотрев его рапорт о добровольном участии в братской помощи испанской компартии.
— Какой рапорт? – проблеял Лёха.
—О добровольной помощи братскому испанскому народу в их справедливой борьбе против фашистов! – радостно оскалился комиссар.
Комиссар так счастливо ему улыбался, что спорить не имело смысла.
«Фашизм? Да щас мы его забьем ссаными тряпками!» — решил Лёха, — тем более, что впереди маячил тридцать седьмой год, а с моими приколами, вот легко может все кончится расстрельной стенкой…
Вызванный на беседу к политруку, Лёха сидел на солнце около здания штаба и «ожидал своей очереди», - как мысленно пошутил Лёха, - «правда в отличии от Танечки, такое вряд ли мне понравится».
Пропустив на выходе раскрасневшуюся и видно уже как следует политически подкованную Танечку, Лёха вошёл в кабинет политического просветителя. В итоге прослушав в итоге коротенькую лекцию минут на сорок о моральном облике добровольного "помогателя" испанской революции, Лёха отправился собирать свои не многочисленные пожитки. Завтра утром были шансы поймать попутный рейс в Москву.
В заключении беседы комиссар хлопнул его по плечу:
– Не волнуйся, товарищ Хренов! Партия сказала надо, комсомол ответил есть! На поля! На стройки! Мы тебя премировали фотографией у красного знамени полка!!!
