Боксер-6: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
— Ну тогда заходите вечером, — мастер убрал боксерки на стол, в общую кучу с другими предметами, предназначавшимися для ремонта на сегодняшний день. — Или завтра, как хотите.
По дороге в столовую мы молчали. Лева удрученно смотрел себе под ноги. Его можно было понять: ведь из-за этого внезапного происшествия ему придется сегодня выступать без кед. Конечно, он будет не босиком — но все-таки смена обуви означала как минимум то, что его травмированная нога снова может в самый неподходящий момент напомнить о себе, причем сделать это достаточно резко. А выступление решающее. Была бы это простая тренировка — еще куда ни шло.
Зато, войдя в столовую, я сразу понял, чьих рук это работа. То есть, конечно, я и без этого догадывался — сложно было не догадаться, если кандидатура ровно одна, хоть и коллективная. Но когда я увидел сидящих за столом Витьку и близнецов, а на одном из них — железную пластинку фирмы-изготовителя Левиных кед, это стало самой лучшей явкой с повинной, которую только можно было себе вообразить.
— И на хрена ты это сделал? — напрямую спросил я, подойдя к их столу.
— Ты про что? — с наглой ухмылкой ответил близнец. Потом он показал пальцем на пластинку и добавил: — А-а, ты про это, что ли? Так я ее в коридоре нашел. На полу валялась, возле туалета.
«Ты, придурок, даже не понял, что только что сам сдал себя с потрохами», — подумал я. «Тебя еще даже не спросили конкретно ни о чем, а ты уже сам на эту чертову бирку пальцем тычешь. Впрочем, они, похоже, особенно-то и не стесняются, даже если бы их за руку поймали — не стали бы отнекиваться».
В подтверждение моих слов их гоп-компания заржала, как ненормальные. Я отошел от их стола — меня переполняла злость по отношению к этим идиотам, которые способны только на то, чтобы творить мелкие подлости. А драка в мои планы сейчас точно не входила.
Леве я тоже не стал ничего сообщать. Но про себя решил: к бою с Витьком нужно его подготовить как можно надежнее. Разукрасить эти наглые морды где-нибудь в коридоре или во дворе — это одно. А вот ударить их по самому для них важному — по их амбициям — публично и официально — это будет для них гораздо более серьезным наказанием. Глядишь, и поймут ненароком, что в любом деле это главный выбор — либо ты все силы направляешь на честную работу, либо на козни в адрес конкурентов. Только если выбираешь второе, то потом не надо жаловаться, что у тебя в профессии так ничего и не получилось.
— Пойдем-ка отлучимся ненадолго, — сказал я Леве после того, как мы, позавтракав, вышли из столовой. — Дело есть.
— Какое еще дело? — угрюмо переспросил Лева, продолжая смотреть исключительно себе под ноги.
— Принципиальное — ответил я, и, найдя глазами дверь спортзала, в котором мы вчера проводили разминку, потащил Леву туда.
— Ну и чего ты хочешь? — спросил Лева, недоуменно озираясь вокруг. — Зачем ты меня сюда притащил? Говори быстрей, да я к Семенычу пойду.
— Это еще зачем? — в свою очередь удивился я.
— Ну как зачем, — вздохнул Лева. — Буду просить снять меня с соревнований. Какой из меня сейчас боксер? Чего мне позориться-то на всю республику? Уж лучше к следующему разу нормально подготовлюсь и выступлю.
Так вот в чем дело! Значит, пораженческие настроения моего приятеля доросли уже до мысли о полной и безоговорочной капитуляции. Поэтому он и ходит, повесив нос, как будто всех родственников за один день похоронил. А я-то еще думаю, почему эта история с боксерками, наоборот, не «завела» его — хотя бы из подросткового чувства протеста.
— Не надо тебе ни к какому Семенычу, — отрезал я.
— У тебя что, волшебная палочка вдруг появилась? — невесело усмехнулся Лева. — И ты мне сейчас наколдуешь мои боксерки обратно?
— Волшебной палочки в нашем деле не бывает, — парировал я. — Но вот кое-чем помочь тебе я действительно могу.
— И чем же? — Лева наконец поднял глаза и посмотрел на меня.
— Значит, слушай меня внимательно, — начал я, параллельно разминая руки. — И запоминай все с первого раза, потому что времени у нас с тобой очень мало. Сегодня тебе предстоит драться с одним парнем, Витей.
— Ну, помню, — все с тем же потерянным видом кивнул Лева. — И дальше что?
— А дальше, — терпеливо продолжал я, — я покажу тебе некоторые хитрости, которые он использует в бою, и зная которые, ты без проблем сможешь его победить, независимо от того, какая у тебя обувь.
— Ты его знаешь, что ли? — удивленно приподнял бровь Лева.
— Немного, — кивнул я. — Ну, не то чтобы лично, но через общих знакомых наслышан, и довольно исчерпывающе. Короче. У этого Витька стратегия вот какая. Он всегда атакует передним джебом левой руки. Нанесет несколько ударов — и делает шаг назад. Соперник, естественно, рефлекторно идет следом за ним.
— И в этот момент он берет и укладывает его, — догадался Лева.
— Не совсем, — помотал я головой. — На первый и второй раз Витька не атакует. Усыпляет бдительность, понял? И вот когда соперник уже успокоится и подумает, что никакой опасности нет, и что так все и будет продолжаться на протяжении всего боя, Витька берет и вдруг взрывается! Вырубает внезапным ударом навстречу правой. Как говорится, вдруг откуда ни возьмись.
— Ишь ты хитрый какой нашелся, — Лева первый раз за все это утро улыбнулся.
— Смотри, что нужно делать, — я встал в стойку, имитируя поведение условного Витькиного соперника. — Значит, первые два раза ты как бы ведешься на эту его короночку. Там все, скорее всего, будет спокойно.
— А вдруг он сегодня решит изменить стратегию и ударит сразу? — засомневался Лева.
— Очень вряд ли, — усмехнулся я. — У него это комбинация наработана, домашняя заготовка, так сказать. Поэтому первые два раза сделаешь как я сказал, а вот на третий раз наступаешь ему на переднюю ногу и не даешь разорвать дистанцию, понял? И в ту же секунду пробиваешь ему хуком передней руки. Таким образом ты убьешь сразу двух зайцев: и Витька своего победишь, и не будешь нагружать заднюю ногу, будешь уверенно себя чувствовать на ринге. А там, глядишь, и кеды твои починят, и к следующему бою уже будешь во всеоружии.
Когда мы с Левой, проговорив все основные моменты предстоящего боя, пришли к выходу в зал, на ринге Шпала дрался с более тяжелым близнецом. К нашему огорчению, Шпала проигрывал. Однако близнецы были в своем репертуаре и действовали нечестно. Дело в том, что Шпала немного отставал по очкам, но, в принципе, этот разрыв не был криминальным, и держался он достаточно уверенно. Его соперник тоже это понимал, и, не найдя лучшего способа победить, он, войдя в клинч, пробил Шпале прямо ниже пояса. Шпала на секунду согнулся от боли, однако тут же выпрямился — силы воли ему было не занимать. Близнецу тем временем вынесли предупреждение, но главного он добился — бой перешел в односторонний.
Впрочем, Шпала был пацан не только волевой, но и принципиальный. Поэтому при первой же возможности он «собезьянничал» — точно так же, как и его соперник, вошел в клинч и пробил ему тот же запрещенный удар по яйцам.
— Ах ты сука! — заревел близнец и, уже окончательно наплевав на всякие правила, бросился на Шпалу. За следующие несколько секунд они умудрились снова по паре раз пробить друг другу все по тому же запретному месту, прежде чем бой, наконец, остановили. По итогам их поединка оба были дисквалифицированы.
— Ты идиот, или как? — закричал Григорий Семенович, когда разозленный Шпала спустился с ринга. — Тебе на хрена это было надо?
— Григорий Семенович, — стараясь сдержать свои эмоции, отвечал Шпала. — Вообще-то, если вы не видели, то начал не я!
— Начал не ты! — передразнил его тренер. — А зачем продолжать надо было? Пусть его бы и дисквалифицировали, а тебе-то зачем в него превращаться?
— А затем, — ответил Шпала, глядя Григорию Семеновичу прямо в глаза. — Здесь вроде девчонок нет, так что я скажу прямо. Я еще молодой мужик, и мне жить еще долго и, я надеюсь, счастливо. И если меня будут лишать мужского здоровья, а я буду смиренно стоять и думать, как бы мне плохие баллы не поставили, то… в общем, извините, Григорий Семенович, я этого делать не собираюсь!
