Старуха 4 - Квинтус Номен
У Константина Константиновича было еще острое желание по все еще целым врагам отработать из пушек, и он искренне считал, что три эскадрилью новейших «сушек» смогут полностью «очистить воздух от вражеской вони» – но ему было приказано после отработки ракетами возвращаться на аэродромы базирования и нарушать приказ он не стал. Понимал, что в бою всякое может случиться, а потеря даже одной машины нанесет стране огромный ущерб. И даже случайная пуля, которая самолету особо не повредит, но выведет из строя интегратор… который, как ему сообщили еще на испытаниях, стоил в несколько раз дороже самого самолета…
Усилить северную группу войск КГБ Лаврентий Павлович решил (не единолично, конечно, а после совещания со специалистами) после того, как из Британии пришла информация, что в каком-то клубе, членами которого были в том числе и несколько лордов, обсуждалась идея об оккупации Советского Севера и, в частности, вопросы высадки британского десанта в Мурманске и Архангельске. А насторожила его эта информация главным образом потому, что обсуждение шло между членами финансового комитета палаты лордов.
Ну насторожила – и насторожила, информацию проверили – и внезапно обнаружили, что Англия уже подписала с Норвегией договор о военном сотрудничестве. И в рамках этого договора уже переправила в Норвегию от тридцати до пятидесяти тысяч своих солдат. Ладно просто солдат, в Норвегию перебазировалось больше сотни самолетов, из которых половину составляли бомбардировщики – а это настораживало еще сильнее.
Настолько настораживало, что с середины января над Норвегией почти постоянно висели МП-2, следящие за норвежскими аэродромами и за тем, что творилось в норвежских фьордах. Поэтому у Советского Союза была очень подробная информация о том, какие корабли прятались в фьордах – и утром четвертого марта было решено этой информацией воспользоваться.
За прошедшее со времени войны с Японией время по распоряжению Лаврентия Павловича были изготовлены еще четыре «самых дорогих бомбы в истории человечества», а на состоявшемся в ночь с третьего на четвертое марта было решено часть этих бомб выкинуть. И выкидывать их было решено в двух очень далеких друг от друга местах – но только в том случае, если не принесет результата работа Вячеслава Михайловича.
Рано утром в наркомат иностранных дел были вызваны послы Великобритании и Франции, по отдельности вызваны. И французскому послу товарищ Молотов заявил буквально следующее:
– Вчера утром территория Советского Союза подверглась вторжению нескольких воздушных эскадр, в составе которых было более сотни французских бомбардировщиков. С достоверностью установлено, что в налете участвовало шестьдесят четыре машины Мартин Мэрилэнд, которые Франция только что закупила в Соединенных Штатах Америки. Советский Союз расценивает такое вторжение – пока расценивает – как недопустимую провокацию, теоретически способную привести к войне Франции с Советским Союзом, в которой, мы, по понятным причинам, крайне не заинтересованы. Поэтому Советское правительство поручило мне передать Вам, господин Наджиар, и через вас Вашему правительству следующее: Советское правительство готово рассматривать данное вторжение как случайный инцидент...
– Я передам…
– … не влекущий далеко идущих последствий, при условии официального признания французским правительством факта нападения на СССР и выплаты в качестве компенсации за нанесенный ущерб пятидесяти миллионов золотых рублей.
– Об этом не может быть и речи! Такая сумма…
– Советское правительство ждет ответа от французского правительства до завтрашнего полудня по московскому времени. Если мы ответ не получим, то постараемся еще раз напомнить – и каждое напоминание автоматически будет увеличивать цену нашего морального ущерба на миллион рублей золотом. А если ваше правительство проигнорирует пять наших напоминаний, то вся ответственность за дальнейшее будет возложена на Францию. Аудиенция закончена, я благодарю вас за то, что вы на нее так быстро согласились…
С британцами все прошло примерно по той же схеме, разве что в качестве «моральной компенсации» Молотов потребовал вернуть все вывезенные англичанами из России в революцию драгоценности царской семьи.
Невилл Чемберлен был в бешенстве:
– Что эти русские себе позволяют! Я запрещаю вообще отвечать им, так и передайте нашему посольству!
– Господин премьер-министр, – с очень флегматичным видом обратился к премьеру Первый Лорд Адмиралтейства, – позвольте вам напомнить, что до полудня по московскому времени остается пятнадцать минут.
– И что? Вы, может быть, посоветуете отправить им депешу хамского содержания? Они даже такого отношения не заслуживают! А уж тем более выдвигать нам ультиматумы… Уинстон, теперь вашей задачей будет формулирование такого ответа русским… не словесного… такого ответа, чтобы они впредь от страха мочились лишь при воспоминании о Великобритании! И еще: свяжитесь с американцами, попробуйте узнать, смогут ли они поставить нам свои самолеты.
– Я уже побывал утром в американском посольстве. К сожалению, янки уже знают о провале нашей операции…
– Откуда?
– У них же в поставленных ими лягушатникам самолетах были и свои инструктора, и на базах в Сирии свой обслуживающий персонал – было, кому передать информацию о провале. Насчет нас – не уверен, но боюсь, что и среди наших людей на авиабазах было кому поделиться с янки горячей новостью. Так вот, янки сказали, что раз уж мы не сочли их поставить в курс дела, то и они ни в какие разборки в Европе влезать не собираются. Все же французы с ними и за сгоревшие самолеты расплатиться до конца не успели.
