Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис
— Да чтоб тебя! — буркнул Чабанов.
— И все. На всю жизнь нестоячка!
Гаечка залилась заразительным смехом. Таким, что невозможно не присоединиться, и Илья с Алисой тоже захохотали, Димоны заулыбались.
География проходила на втором этаже. Соседний кабинет, где вели биологию, был уже открыт, и в галерее собрались только наши. Голос Барика был слышен издали:
— Прикинь, да? Топчется, как медведь, а на газетке — сервиз, похожий на кучу говна.
— Как старый пердун с вилками и ложками, — поддакнул Памфилов.
— Та да, и вокруг — одни пердуны торгуют.
В коридор выглянул Райко, и голоса стихли, остался только галдеж наших девчонок. У Димонов вспыхнули щеки.
— Это они про нас? — прогудел Чабанов. — Ну, что мы торгуем?
— Кто-то продавал сервиз? — уточнил я.
Когда мы остановились возле окна, треп прекратился, доносились шепотки и хихиканье, я то и дело ловил на себе недобрые взгляды. А может, просто казалось, потому что мы ждали подвох в любой момент. Но прямых атак и подколок не было, мы с Рамилем показали, на что способны, и получать в глаз никто не спешил.
Вскоре наши недоброжелатели начали тихонько хрюкать и повизгивать, но смолкли, когда пришел Кабанов. Разговоры закончились, воцарилась мертвая тишина, которую нарушил Барик:
— Санек, здорово. Мы тут… — шу-шу-шу, — Чуме в больницу, — шу-шу-шу, — наторговал… есть?
Что ответил Кабанов, мы не расслышали, его голос был тихим, как шелест бумаги. Наши все навострили уши. Барик воскликнул:
— Ты не охренел? За две тысячи продал! Тебе шо, на кореша жалко?
Последовал неразборчивый ответ Кабанова.
— Шо ты свистишь? Есть вам что жрать! У вас там золота вагон.
— Слышь, а штаны продашь? — спросил Заславский. — Как раз мне подойдут.
— Попуститесь, парни, — вписался за Кабанова Райко. — Вы тупые? Если нет бабла, значит нет.
Похоже, Кабанов был замечен продающим валюту Советского Союза — фарфоровый сервиз, сейчас нафиг никому не нужный. Барик, который к Чуме в больницу на выходных не наведывался, не знал, что расходы покрыты, и все еще собирал ему на лечение, пытаясь выбить из некогда богатого Санька хоть что-то.
Мрачная Гаечка шепнула:
— Пойду послушаю, что там девки.
Я проследил за подругой взглядом. С ней никто не поздоровался. Даже Желткова демонстративно отвернулась. Девчонки делали вид, что Гаечки просто нет, только соседка по парте, Аня Ниженко, что-то сказала, и Гаечка вернулась еще более мрачная, процедила:
— Вот сучки! Морду воротят, даже Лихолетова. Ну, мисс сисян, придет война, попросишь кусок хлеба!
Хотелось утешить ее, что это мелочи, но я сдержался, потому что конкретно для нее — нет, не мелочи. У нее эта тема болит, и сколько ни говори ей, что кто-то в четырнадцать лет неизлечимо болен, у кого-то родителей убило при обстреле, кто-то лишился руки — это не поможет, только еще больше расстроит или разозлит, и потом она придет со свой болью к кому-то другому.
Гаечку всеобщее порицание задевало больше, чем кого бы то ни было, она старалась скрыть, что расстроена, но не владела эмоциями. Прятала неуверенность и обиду за злостью, но получалось не очень.
Когда географичка, Карина Георгиевна Сванидзе, с журналом под мышкой подошла к двери, приготовив ключ, Заславский и Памфилов бросились ей помогать.
Карине тридцать семь, но выглядит она на двадцать пять: маленькая, фигуристая, с осиной талией и кукольно-анимешным личиком, кожей белой, как сметана. Секс-символ нашей школы и тайная любовь многих парней, а ее муж — успешный бизнесмен и объект всеобщей ненависти.
Мы расселись по местам, и начался первый в этом году урок географии. Вела Карина так себе — была слегка косноязычной, зато отлично вдохновляла парней на подвиги. Вон, как Заславский глаза выкатил, а Барик и вовсе из штанов выпрыгивает, чтобы привлечь к себе внимание. Пожалуй, география — единственный предмет, который он учит не из-под палки.
Второй была алгебра, необъятнозадая Инночка вызвала к доске Илью, он решил задачу, быстренько отстрелялся, получив заслуженную «пятерку».
На третьем уроке, литературе, мы разбирали Чехова. Первый вопрос — биография Антона Павловича. Подняли руку я, Гаечка, Баранова, Илья, Памфилов, новенькие девчонки и Заячковская. Все хотели успеть получить «пятерку», ведь тема легкая, читать много не надо!
Джусь улыбнулась и сказала:
— Спасибо, ребята, вижу, что вы подготовились. Но мне хотелось бы услышать… — Она ткнула пальцем в журнал — все замерли, воцарилась мертвенная тишина, будто Циклоп в пещере выбирал, кого из Аргонавтов съесть. — Минаева.
Позади меня громыхнул стул — поднялся Димон и монотонно, как по писаному, принялся излагать факты биографии писателя. Димона потряхивало, он боялся чужого внимания и, если его сбить с мысли, терялся и начинал блеять. Тем более, мы слышали про Джусь много кровавых историй, но еще не знали, чего от нее ожидать и как она ведет урок.
Димон так нудно рассказывал, что в классе начался галдеж, а Тамара Кировна с трудом сдержала зевок. Когда Минаев закончил, она обратилась к классу:
— Минаев ответил на пять, изложив основные факты. Теперь — перекрестный опрос, отвечающий должен защитить свою «пятерку», ответив на три дополнительных вопроса. Почти как зрители против знатоков. Если Минаев не сможет ответить, он получает четыре, а пятерка переходит к тому, кто этот вопрос задал. Итак, вопросы?
Мне подумалось, что задумка неплохая, но практика порочная, не способствующая дружбе учеников, когда смысл — утопить соседа. Ну прям любимый конек Баранессы! И нарываться не надо, все легально.
Практически все наши враги, занявшие активную позицию, даже Плям, подняли руки, желая побольнее пнуть Димона за то, что поддержал меня.
Глава 13
Перекрестный огонь
— Яна, — учительница указала на Баранову. — Слушаем тебя.
Свою симпатию Джусь проявляла, называя любимчиков по именам, а остальных — по фамилиям.
Проучились всего ничего, а поди ж ты, уже приметила фаворитов!
— У меня три вопроса, — сказала Баранова, вставая. — Почему Антон Павлович купил дом в Ялте?
Димон оцепенел и смолк.
— Заболел, — шепнул Рамиль, сидевший на четвертой парте, за Димонами.
— Меликов — два. Дневник на стол! — рявкнула Джусь.
— Заболел, — алея ушами, ответил Минаев.
— Чем? — Джусь злобно сверкнула глазами и тряхнула брылами, как бульдог, готовый вцепиться в горло.
— Раком, — прошептал Димон.
Илья закрыл лицо рукой.
— Боком! — съязвил Памфилов.
Полкласса полегло со смеху, громче всех верещала Заячковская, аж по парте хлопала. Она бурно реагировала на любую глупость. Однако правильный ответ Минаеву был засчитан, ведь Рамиль его искупил двойкой.
— Яна, твой второй вопрос, — распорядилась Джусь.
— Профессия отца Чехова и дата его рождения.
Тамара Кировна вздохнула и снова поступила справедливо:
— Мы не на истории. Вам необязательно знать такие точные даты, не относящиеся к жизни Антона Павловича. Другой вопрос есть?
— Сколько у Чехова было детей и как их звали, — ехидно улыбнулась Баранова.
Минаев захлопал глазами. У Антона Павловича, насколько я знаю, не было детей.
— Двое, — брякнул Минаев. — Не помню имен.
— Детей, о которых он бы знал, у Чехова не было, — ответила Джусь, — но и этот вопрос я не засчитываю, поскольку он не входит в школьную программу. Яна, твой последний вопрос.
Я почти услышал, как вертится волчок под ржание коня.
— Чехов говорил, что медицина — его законная жена, кого он называл любовницей?
Димон растерялся, покраснел и помотал головой. Баранова торжествующе улыбнулась.
— Кто может ответить? — спросила учительница.
Я знал, что — литературу, но молчал. Если отвечу — значит, вопрос несложный, а так, может, никто не сообразит, и Димон получит свою пятерку.
— Литературу! — радостно воскликнула Лихолетова.
