Змеелов в СССР (СИ) - Дорнбург Александр
Состоит надпись из трех параллельных текстов, написанных тремя рядами клинописи на трех языках: древнеперсидском, эламском и вавилонском. Но содержание текстов одно и то же. В них рассказывается о кровавом подавлении народных восстаний. Ведь только в Мерве вместе с незадачливым Фрадой было уничтожено свыше пятидесяти тысяч человек.
Не было мира в Маргиане!
На протяжении тысячелетий кровавые волны нашествий следуют одна за другой.
В четвертом веке до нашей эры войска Александра Македонского, сокрушив империю Ахеменидов, вторгаются в пределы Туркмении. К тому времени главное местное поселение, Эрк-кала, была уже сильно укрепленной цитаделью. Предполагают, что послав в Мерв один из своих боевых отрядов, сам Александр более коротким путем из Парфиены, предгорий Копетдага, двинулся на Бактры.
Греки, видимо, заняли Эрк-калу, превратив в казармы жилые постройки. Но даже здесь, в надежной цитадели, они вряд ли чувствовали себя в безопасности. Местное население ненавидело их. Воинственные кочевники налетали на гарнизон. И уж совсем, наверно, бедственно сложилась судьба гарнизона после смерти Александра, когда восточные провинции начали отпадать от сколоченной им державы. Сбежать греки не могли. Куда отсюда сбежишь? Кругом пустыня, пески.
Спустя полвека на Восток двинулись войска сирийского государства Селевкидов. В числе других восточных земель покорена была и Маргиана.
Около двух десятилетий (280—261) правил государством Селевкидов Антиох Сотер. В Маргиане он был «поражен плодородием равнины», обнес ее глинобитной стеной и основал город Антиохию. Стена должна была оградить оазис от наступления пустыни и кочевых племен.
Как ни много пролетело времени, а остатки стены Антиоха Сотера все еще видны на севере Мервского оазиса.
Сохранились и остатки города Антиохии. Они заключены в развалинах городища Гяур-калы, «Крепости язычников», площадь которого превышает триста тридцать гектаров. Находится крепость к востоку от Байрам-Али, недалеко от железной дороги и также недалеко от других, более поздних крепостей.
Стены Гяур-калы оплыли. А ведь когда-то это были высокие и мощные стены, толщиною до шестнадцати метров, включавшие в себя до тридцати с лишним прямоугольных, с небольшим выступом, башен.
Теперь эти крепостные стены напоминали череду огромных, навсегда застывших холмов. С них далеко видны степь, выщербленные стены крепостей, курганы и гордый в своем одиночестве мавзолей султана Санджара.
Внутри Гяур-калы от былых построек — дворцов, культовых зданий, домов — остались лишь бугры, ямы, да черепки битой керамики.
Вернувшись с прогулки, я узнал от завхоза санатория, что в воскресенье на базар в Мары от них поедет машина и меня могут прихватить с собой. Отлично. Мне надо нанести денежный визит своему старому знакомому каджару. Сбыть металл — и ходу.
Глава 13
Поскольку в воскресенье был рыночный день, то мне пришлось довольно долго ждать пока каджар освободиться.
И машина обратно уехала без меня. Но эти неудобства компенсировала мне хорошая сделка. 2730 рублей как с куста. Деловая, увлекательная арифметика! Как говорится: «Главное — начинать жужжать — пчелы сами прилетят!»
И это было не так уж дорого за золотой песок, в котором на тысячу весовых частей приходилась восемьсот девяносто одна часть чистого золота, семьдесят три части серебра и тридцать шесть частей прочих металлических примесей. Восемьдесят девятая проба.
На ночь я остался желанным гостем в доме иранца.
— Оставайся, дорогой. Ты — хороший человек. Металл мне привез. Нам всегда нужно иметь немножко золота: бывает хорошая работа для хороших людей. Почему не заработать?
Иранец тоже был доволен. Добавит лигатуры, разбавит вдвое мое золото, с работой оно уйдет покупателям по сто рублей за разбавленный грамм, а может и больше.
Пили мы не много и только водку, так как пророк, запрещая правоверному шииту сок виноградной лозы, ничего не сказал про хлебный спирт. Кроме этого водка была символом достатка, благосостояния, хорошей жизни.
— Ото всех болезней во всю жизнь водкой лечился я, — доверительно говорил мне почтенный Надир-усто.
Пили мы и ликеры, так как последователи Магомета, пользуясь плохими познаниями пророка в органической химии, могут и эту смесь употреблять без особого греха.
Для меня как «христианина» не существовали запреты, ограничивающие аппетиты Надира-усто. Я предпочитал виноградные вина крепкому алкоголю, но здесь следовал примеру ювелира, чтобы не оскорбить щекотливое благочестие верующего. К тому же, считающего водку полезной, и разубеждать его в этом — напрасный труд, потерянное время. Водка же была класса «Буратино»… Почувствуй себя дровами…
Слегка развеселившийся мастер раздухарился и желал немедленно идти по девкам. Он напомнил мне об библейском Аврааме, которому было сто лет, когда бог послал ему сына, и предлагал мне пройти в одно «хорошее место». Но я отказался. Мало ли, в кармане денег куча, а утром после «праздника любви» легко можно очнуться опоенным и бедным.
Но это забавное предложение почтенного женатого ювелира напомнило мне один анекдот. Рассказывают, что однажды Мулла Насреддин пошел в кино с женой. Они были женаты уже, по меньшей мере, лет двадцать. А шел как раз один из этих знойных иностранных фильмов! И вот, когда они выходили из кинотеатра, жена спросила его: «Насреддин, ты никогда не любил меня так, как любят эти актеры в кино. Почему?»
«Ты что, с ума сошла? Знаешь, сколько им за это платят?» — воскликнул Насреддин.
По ходу дела я попросил хозяина помощи в приобретении нормальной винтовки. Кажар обещал помочь. Ювелир — уважаемый человек, а жены у советских милиционеров тоже любят украшения.
Утром я проехал по железной дороге в Байрам-Али, щедро сунув трояк проводнику. В пути проблем не возникло.
Ладно, неделю отдохнул, финансовые вопросы решил, пора и честь знать. За работу приниматься. Уже первая декада февраля близится к завершению. А в третьей декаде февраля в Туркмении, считай, весна начинается. К тому же, эпоха грозных 30-х не дает расслабиться. Время гонит вперед. Как раз сейчас начинается компания, чтобы девушки переезжали на Дальний Восток. Добровольно. Иначе хуже будет. Я, конечно, не девушка, но придется и мне под напрячься.
Не стоит отрываться от коллектива.
И я возобновил свои рейды. Продуваемая всеми ветрами пустыня жила своей зимней жизнью. Пока крайне скудной. Зато свежий воздух был чист как стекло и прозрачен как горный хрусталь. Тишина и мертвый покой были способны нагнать тоску на кого угодно.
Из животных мне встретились только одна или две ушастые круглоголовки. Эта закаленная ящерица поражает своим необыкновенным любопытством и смешной внешностью. Мордочка у нее круглая. А по бокам мордочки словно уши торчат. И бегает как собачонка, задрав хвост…
Отбежав в сторону, ящерица вдруг остановится, высоко задерет ушастую голову и так с безопасного расстояния начнет внимательно за тобой следить. И как мне за такой с сачком гонятся?
Черт с ней!
Юго-западный угол Гяур-калы срезан древним каналом Разик, который, обогнув стену с запада, поворачивает затем к подножию Эрк-калы. Еще в правление Антиоха Сотера предместье этой цитадели было широко и густо заселено. Много было садов, виноградников, много было воды. И крепость (которую потом назовут «Крепостью язычников»), строил Антиох с таким расчетом, чтобы она вобрала в себя и Эрк-калу и раскинувшийся у ее подножия густонаселенный пригород.
Так оно и было.
Обе крепости (одна в другой) долго служили маргианцам надежной защитой от врагов. Много раз их подновляли, реставрировали, чинили.
Когда крупные восстания потрясли селевкидскую державу, от нее отпали Бактрия и Парфиены. До конца третьего века до нашей эры Маргиана была под властью Греко-Бактрии. Потом ее надолго захватывает парфянский царь Митридат I. Парфия сумела расширить свои границы от Сеистана на юго-востоке, до Армении и Сирии — на западе и стала грозным соперником Рима.
