Столичный доктор. Том III - Алексей Викторович Вязовский
Разговор с Викой сложился трудно. Девушка сама пошла в атаку, начала упрекать меня в небрежении к ней.
— Я не собираюсь оставаться старой девой!
— Когда свадьба? Я что-то не вижу приглашения, — сделал вид, что ищу на столе в документах.
— Ах ты… негодяй!
Вика резко развернулась, схватилась за ручку двери. Пришлось вскакивать, прыжками бросаться к ней, не давая выйти. С трудом, но оторвал руку от ручки, вернул за стол. Викторию всю колотило — я налил ей воды, прямо как Чириков четверть часа назад мне — начал успокаивать. Тихим, гипнотическим голосом просил не принимать больше скоропалительных решений. Что сделано, то сделано, но бросать медицину? При явном таланте к ней?
— Совершенно невозможно с тобой будет сталкиваться в коридоре, на обходе, — обреченно отвечала мне девушка, плача и стуча зубами по стакану с водой.
Опять порция «гипноза». Рассказал про свои планы насчет Питера, про назначение Моровского главврачом всей московской «богадельни». Вроде убедил.
И сразу после девушки вызвал к себе Жигана. Вот кто-кто, а хитрованец выглядел довольным жизнью. Костюм-тройка, лаковые штиблеты, подстриженная борода… Даже одеколоном приятным пахнет.
— Вызывали, Евгений Александрович? Доброго вам здоровьица.
Даже речь изменилась у Жигана.
— Слушай, а как тебя зовут по имени-отечеству? — поинтересовался я, опешив от нового облика безопасника.
— Титом крестили. А батю Кузьмой, значится.
— Вот что… Тит. Про Викторию Августовну слышал?
— Обитается, она, значит, на Арбате, в Обуховом переулке, рядом совсем, могу показать, — начал степенно излагать Жиган. — В квартире с фотографом лохматым, да крутился он здесь всё. Сказала, будут фотографическое ателье открывать…
— Следил за ней, что ли?
— Как можно, барин, — деланно удивился Жиган. — Я же ей вещи помогал перевозить! Она мне и полтину дала потом, за беспокойство, значит. А за лохматым этим присмотрел маленько. Но без вашего разрешения трогать его не стал. Тем более он помогает в лаборатории…
— Разузнай про ее любовника. Долги, внебрачные дети, что угодно.
— Может, красного петуха ему в ателье закинуть?
— Ни в коем случае! Мы чтим Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Уясни себе навсегда, — тут я вспомнил про англичан, тяжело вздохнул. — Ну почти чтим.
— Ага, понял, — Жиган почесался в шевелюре и весь новый шарм мигом спал. Передо мной был тот же самый здоровяк-поджигатель. Только немного пообтесавшийся.
— Людей в охрану нанял?
— Пока удалось троих. Двух унтеров-отставников. И одного бывшего городового. Тубина. Вот насчет него у меня подозрение…
— Какое?
— Не засланный ли он к нам?
— Кем?
И тут я вспомнил разговор с Зубатовым. Мол, без внимания нас не оставят, любая скорая помощь — кладезь оперативной информации по городу. Мы первые видим подозрительные раны, криминальные трупы, опрашиваем родственников и соседей… Надо на врачебной конференции еще раз накрутить докторов, чтобы сразу отчитывались по всем странным случаям. Форму, что ли, какую официальную завести?
— Ну властями… Ходит, все вынюхивает. Я уже хотел его прогнать.
— Ни в коем случае!
— Это почему же?
— Лучше известный шпик, чем неизвестный. Наоборот, повысь его до своего товарища, пусть будет рядом.
— Ну и задачки вы ставите, Евгений Александрович.
— Отправишь его со мной в Питер — присмотрюсь к нему тоже.
* * *Только собрался к чиновному люду, ведь это была основная причина моего приезда — и снова-здорово. Начальник лабораторий и примыкающих к ним помещений пожаловал, господин Антонов.
— Вот, смотрите, получилось! — закричал он с порога, размахивая какой-то пробиркой. К счастью, закрытой.
— Проходи, Слава, рассказывай, что тут у тебя, — попытался я сбить митинговый настрой спокойным тоном.
— Получили препарат! С нужными свойствами, Евгений Александрович! Вот, смотрите! На кроликах работает отлично!
Ничего выдающегося в пробирке я не увидел. Желтовато-серая субстанция, не очень много. Примерно как в американской инструкции.
— Но? — я так и не дождался неизбежного добавления о незначительных препятствиях и вынужден был подстегнуть рассказ.
— Нестабильное вещество, — вздохнул Слава. — Держится сутки, а после — всё… И методика для промышленного производства…
— Ты сначала получи лекарство, про заводы с фабриками потом думать будем. Ты писал Романовскому о трудностях?
— Нееет…
— А я тебя с ним зачем знакомил? Я говорил, что Дмитрий Леонидович теперь с нами работает?
— Просто я думал…
— Что лавры делить ни с кем не хочется. Слава, получим задуманное, хватит на всех. На результат работаем! Ордена потом раздавать будем! Тебе обещаю самый большой!
Я задумался. Испытать хочется, но как? Фигачить пенициллин на весь курс лечения в непрерывном режиме? Дозировка там мизерная. Буквально единицы. Считали мы по самому первому стандарту — убитый круг культуры стафилококка диаметром двадцать четыре миллиметра и есть та самая единица. Остальные я просто не помнил, а этот был записан в «золотой лекции».
— Моровского пригласи, Слава.
Вацлав ждать себя не заставил, наверное, рядом совсем был. Больных с гнойными инфекциями нашли аж троих. И всех даже спрашивать разрешения на испытания не надо было — за еду эти люди согласны на всё. Два гнойных конъюнктивита и одна флегмона стопы. Насчет последней я был не совсем уверен. Но пусть будет. Посеять культуру из отделяемого, определить возбудителя…
— Один конъюнктивит — контрольная группа. Дозировку… для глаза пять единиц шесть раз в сутки, для ноги — пусть будет двадцать. Антонов, сделаешь?
— Д-да, — кивнул Слава. Ишь, как понял, что к
