Воробей. Том 2 (СИ) - Дай Андрей
* * *
И хотя опытные чиновники, собаку съевшие на составлении всевозможных документов, изо всех сил старались как-то сгладить шероховатости, «челобитная» все равно поучилась жесткой. По большому счету, эта бумага вполне могла служить основанием, если для возбуждения не уголовного дела, с последующим рассмотрением в суде, так для создания специальной комиссии при Госсовете. Единственное что: непонятно было кого именно назначить обвиняемым⁈ Сведения, которые принесли делегаты из Сибири в столицу, по большому счету, обвиняли вообще всю русскую цивилизацию в целенаправленном геноциде туземных народов.
До Отечественной войны двенадцатого года положение инородческих племен еще можно считать более или менее приемлемым. Власть особо не вмешивалось в их внутренние дела, обращая внимание на туземцев только тогда, когда приходило время выплаты дани — ясака. Больше того. Народности, промышлявшие добычей пушного зверя, полагались полезными и находились, в силу стратегической ценности товара, под защитой царя. Другие же, просто не принимались во внимание. Всем им была выделена четко определенная часть государственных или даже кабинетских земель для проживания, и назначен вполне вменяемый налог. Туземцы крайне редко выбирались из своих «резерваций», и об обычаях, бытовавших среди русских сибиряков понятия не имели.
Простые обыватели, по роду деятельности, не бывавшие в местах проживания инородцев, вообще имели о туземных племенах весьма расплывчатое представление. А вот купцы, ведущие с коренными народами торговлю, положение инородцев прекрасно знали, и широко этим пользовались. Обмен древнего, времен Наполеона, ружья на мешок соболей было вполне обыденным явлением. Изрядно нашумел случай, когда один из торговцев, привезших колониальные товары в Хакассию, с удивлением узнал, что туземцы широко используют золотые самородки вместо ружейных пуль. Все потому, что свинец нужно было за дорого покупать у русских, а золото валялось можно сказать под ногами. Насколько мне известно, на скупке таких вот «пуль», тот купец сделал себе состояние.
При Николае Первом положение инородцев стало меняться. Был принят так называемый Инородческий Устав, содержащий список признающихся туземными племен и народов, с определением мест их проживания. Четко определена величина ясака в денежном выражении. Роль мягкого золота — пушнины — на мировых рынках неустанно снижалась. Северная Америка, с ее бескрайними лесами, просто завалила Старый Свет шкурами экзотических животных. Русские соболя еще ценились, но уже скорее как статусная вещь, чем как некий прообраз интернациональной валюты.
Кроме того, если раньше на религиозные воззрения инородцев не обращали внимания и изменять что-либо не стремились, то теперь был взят курс на приведение туземцев в лоно русской цивилизации. Включая православие, естественно. За Урал отправились многочисленные и хорошо подготовленные христианские миссии. Было громогласно объявлено о том, что Русь принимает на себя ответственность за инородцев, за приобщение дикарей к современной цивилизации и ее благам. Больше того, всерьез рассматривался законопроект, согласно которому инородческие народы более были бы не свободны от рекрутских наборов. То есть были бы обязаны выставлять определенное количество новобранцев в императорскую армию. Остановило сенаторов только то, что по сообщениям из провинций, оказалось бы практически невозможным набрать требующееся количество воинов подходящих под воинские кондиции. Инородцы, в большинстве своей, были низкорослыми и физически менее сильными чем русские.
Обеспечить силами дружин инородческих князей охраны границ тоже не получилось. Понятие национальных государств еще не прижилось в среде туземцев, и препятствовать проникновению кого-либо на территорию империи они смысла не видели.
А потом наступил я, со своей программой активного заселения Сибири, и развитием ее индустриальной базы и добычи полезных ископаемых. Прежде сокрытое в недрах вдруг оказалось всем интересным. Концессии разлетались, как горячие пирожки на перроне скорого поезда. И если земля, где располагалось месторождение, оказывалось на землях отписанных инородцам, на это обстоятельство просто закрывали глаза.
Нет, никто специально туземцев не травил и болезнями не заражал. Зараженные оспой одеяла, как в Америке, никто никому не продавал. Просто не лечили. Земских врачей и в центральной России не хватало, чего уж о Сибири говорить. Худо-бедно какую-то помощь еще возможно было получить в городах. А все кто жил вне городов могли рассчитывать только на врожденную выносливость и на бабок-травниц. Такая вот, всеобщая, беда.
Но, если по отношении к русским селениям, в случае вспышек заболеваний, власти хотя бы были обязаны хоть что-то предпринять, то в отношении инородцев — ничего. Эпидемия? Уже два стойбища вымерли? Нет, не слышали.
Принявшими христианскую религию еще как-то занимались. За этим пристально наблюдала православная церковь, а с ней никто ссориться не хотел. Православным инородцам выделяли землю на общих основаниях, как переселенцам. Их включали в отчеты — по разделу «народонаселение», облагали налогами и сборами наравне с русскими. Да и все на этом. Никто туземцев обрабатывать землю целенаправленно не учил, и об их благосостоянии никто не пекся.
Те же, кто продолжал придерживаться веры отцов, находились вообще вроде как в вакууме. Никого их судьба не интересовала. О туземцах вспоминали только тогда, когда оказывалось, что очередное, выставленное на концессию, месторождение было расположено на инородческой земле. Но и тогда решение гражданского правления было однозначным: инородцы должны подвинуться. Индустриальная мощь государства важнее каких-то там черных татар.
В крайнем случае, у инородцев всегда можно было «выкупить» спорный участок за соответствующее количество хлебного вина. Многие малые народы давно и плотно сидели на этой «игре».
С сокращением земель в стойбища и деревеньки туземцев пришел голод. Активная хозяйственная деятельность распугивала чуткого зверя. Земледелие у большинства племен было в зачаточном состоянии, а охотиться было больше не на кого. И если степные жители еще как-то сводили концы с концами за счет животноводства, то лесные жители просто тихо вымирали от голода. Численность инородческих народов вообще не поддавалась учету — туземцы не торопились сообщать властям о себе какие-либо сведения. Образ злого русского захватчика в глазах туземцев сложился окончательно.
И что самое поганое — я понятия не имел, чем можно было им всем помочь. Да, можно издать закон, по которому земские доктора будут обязаны хотя бы раз в год осматривать жителей известных инородческих селений. Только можно со стопроцентной вероятностью утверждать, что исполняться этот закон не будет. Хотя бы уже потому, что врачей слишком мало для организации такого масштабного мероприятия. Во-вторых, потому, что, поди, еще найди в глухой тайге эти самые селения. Я уже рассказывал об их отношении к русским: ничего хорошего ни от одного из нас они не ждали, и на глаза показываться не торопились.
Кормить инородцев за государственный счет? Скупать зерно и раздавать его нуждающимся туземцам? А за что? Просто так? И мы получим сотни тысяч нахлебников, уверенных, что государство им должно, и ничего не делающих, чтоб что-то изменить в своей жизни.
Кстати говоря, среди русских все-таки имелись радетели за права и свободы туземцев. Вроде того же миллионера Сидорова, привозившего представителей северных народов в столицу. Однако я не слышал ни об одном инородце, который бы, подобно Михаилу Ломоносову, вышел из своих дебрей и чего-либо достиг. Неизвестно ни об одном купце или ученом из инородцев. Я именно сибирских инородцев имею в виду. Потому что технически, согласно семьсот шестьдесят второй статье «Свода Законов о состояниях», к инородцам, кроме сибирцев, относились и кочевники — калмыки, ногайцы, трухмены, калмыки, буряты, казахи и киргизы. И не-кочевники: жители русского Туркестана, северные самоеды и горцы Кавказа. И кстати еще евреи. А вот финны, эстонцы и прочие прибалты почему-то инородцами Законом не признавались.
