Холодное лето 1402-го. Том 2 - Сергей Владимирович Руденко
Наши стрелки еще не успели перезарядиться, когда пеших наемников набралось достаточно, и они попытались охватить строй алебардщиков полукругом, взяв в клещи наш куцый отряд. И тут даже мне стало понятно, что пусть и на узкой дороге да при таких щадящих вводных, но пятерых алебардщиков, трех аркебузиров, да меня и проводник с мечами наголо — было кажется слишком мало, чтоб хотя бы всерьез притормозить минимум два с половиной десятка умелых и настойчивых бойцов.
В этот момент предводитель ландскнехтов и с полдюжины его лучших воинов, по-прежнему оставались на месте, под своим необычным копьем-бунчуком. Из-за того, что самый центр дороги до последнего оставался свободным, мы видели это однозначно…
…Казалось бы, вот они враги — рукой можно дотянуться — ну как тут промажешь?
Однако для большинства вчерашних горожан боевая горячка была не самым лучшим помощником. Совсем уж каких-нибудь безродных бродяг из городских тюрем в роту все же не брали, только людей «случайно оступившихся», с семьями и родней, кому было что терять. Именно поэтом они массово и не разбежались. Но, к сожалению, мало у кого из законопослушных в недавнем прошлом преступников житейский опыт подразумевал умение выбирать в кого именно выстрелить, когда тебя пытаются зарезать завывающие швабы.
Двое из них свои заряды потратили на лошадь, да еще и — вот бред-то какой! — на одну и ту же. Не знаю, уж чем она их так не понравилась…
Лишь третий — нелепый толстяк в грязном желтом берете — каким-то образом умудрился уверенно, почти как на стрельбище засадить 20-граммовую пулю точно в грудь одному из нападающих. Того, естественно, словно ураганом вырвало из седла.
Подозреваю, неимоверное чудо стало возможным лишь оттого, что первую попытку толстяк провалил из-за осечки. А когда стал выбирать в кого же палить во второй раз, его напарники-конебои как раз уже успели замучать свою животину, ну и — так сложилось…
Посеяли ландскнехты где-то свои пики и алебарды, или их у них и не было, но рванули в бой наемники в большинстве своем с легким оружием ближнего боя. Лишь у нескольких в руках мелькали тяжелые палаши или кавалерийские арбалеты. У основной же массы преобладали короткие прямые клинки и одноручные топорики — незаменимые в свалке, но смех один, если речь идет о драке против строя алебардщиков. Даже такого как у нас.
Будь солдат чуть побольше, можно было и вовсе не беспокоиться, а так — даже убивая или раня врага за счет преимущества в длине оружия — нам приходилось медленно, но однозначно пятиться. В противном случае мы рисковали оказаться окруженными, длинное оружие наоборот стало бы обузой и боюсь, сначала бы как баранов зарезали растерявших все свое преимущество алебардщиков — не смотря на их кирасы и шлемы — а потом бы и остальных. Как миленьких, и тут — уже безо всякого сомнения…
У нас с проводником были клинки, вполне себе нормального размера, подходящие и для рубки с седла, и для пеших схваток в условиях вроде нынешних.
Они были чуть длиннее, чем у многих из нападающих и давали пусть небольшое, но преимущество. Но лезть с мечом в первый ряд в такой ситуации все равно было нерационально и даже глупо. Из-за этого мы с ним держались чуть позади алебардщиков, поддерживая их строй на флангах. Я — присматривал за правым, он — левым.
Такая позиция позволяла хотя бы вполглаза наблюдать и за общей ситуацией, и в какой-то момент я вдруг сообразил: а ведь сейчас, все эти гады переберутся на нашу сторону рогаток, лошади их перестанут сковывать и разобщать, наемники получат решительное преимущество — и собственно все! «Напрасно старушка ждет сына домой…»
«…Нет, за нас потом, конечно же, отомстят — надеюсь — но кому от такого будет радостно? А давайте как-нибудь иначе, такая судьба не по мне…» — мелькнувшая идея была смутной и не до конца продуманной, но давала уже хоть какую-то надежду.
…В отличие от врага, нам пока удавалось отделываться легким испугом. Пока мы умудрились никого не потерять, и не получить в сущности никаких ранений, за исключением нескольких мелких порезов.
Пара вражеских арбалетчиков все еще держалась слишком далеко и не способна была прицельно стрелять сквозь ряды своих товарищей, а кираса и гибрид из топора с копьем давали алебардщикам слишком уж подавляющее преимущество перед нападающими.
Вдобавок к застреленному аркебузирами, наемники успели лишиться еще как минимум четверых.
Один их воин был распластан мощным ударом, и истек кровью буквально на наших глазах, а остальные трое вроде бы отделались несколько легче. Конечно же, товарищи не позволили их добить, но пусть от глубокого укола в бедро или в живот человек и умирал совсем не так быстро, как от рубящего удара топором (а мог и вообще выжить), однако местная медицина ничего в таких случаях не гарантировала, даже дворянам. Если рядом не случался маг, или у него не было припасено какого-нибудь артефакта. Лечебного амулета, ладанки или еще чего полезного.
Многих местных сепсис убивал уже через несколько недель или даже месяцев после битвы, где они получали пусть и самые незначительные раны.
В общем, первые стычки научили ландскнехтов осторожности и сейчас они вели себя куда уважительнее, чем вначале, старательно выжидая момент, когда соберутся с этой стороны баррикады и смогут напасть разом. Наше же подкрепление все не появлялось, поэтому позволить им это — означало все-таки гарантированно умереть.
Едва я это осознал, как стало понятно, что тактику надо срочно менять. И по счастливому стечению обстоятельств, прозрение пришло немного раньше, чем успевшие перезарядиться стрелки, снова почти бесполезно потратили свои пули.
— Стоять, говнюки! — негромко скомандовал я. — Застрели-ка мне вон того здоровяка…
Ткнув пальцем и впрямь в одного из самых наглых вражеских бойцов, уже дважды ловко наскакивавшего на меня самого, и вместо того, чтобы драпать, тот растерянно замер, недоверчиво заглядывая прямо в ствол аркебузы.
Времени этого оцепенения как раз хватило, чтобы фитиль успел ткнуться в затравочный порох, тот вспыхнул, и еще через секунду аркебуза изрыгнула свинцовый гостинец прямо ему в живот.
Пуля почти утопила стальную пряжку с ремня внутри человеческого тела, и здоровяк уже через секунду скрючился на земле, не успев даже охнуть. Отвратное и потрясающе приятное зрелище одновременно.
— Ты… — скомандовал я второму аркебузиру, и демонстративно повел пальцем в сторону второй организованной группы, на этот раз слева от нас; этот финт вызвал настоящую панику среди них.
Впечатленные столь быстрой смертью одного из своих, наемники даже попытались разбежаться, но принялись сталкиваться между собой, и вместо этого наоборот, образовали толпу — идеальную мишень для пальбы из здешней дребедени.
«Бабах!» — одна из двух оставшихся пуль пришлась тому самому, скандальному коротышке в спину, заставив его обреченно взвыть и выгнуться, словно какого-нибудь мартовский кот.
