Неправильный солдат Забабашкин (СИ) - Арх Максим
Лосев в очередной раз ушёл узнавать обстановку, а комдив, показав рукой в сторону двери, обратился к своему заместителю.
— Слышишь канонаду? Соседи справа и соседи слева ведут бой. Каждого из них, как минимум, атакует такое же число войск, что мы и думали. На каждом из направлений по танковой роте и по пехотному полку, — он склонился над картой и ткнул пальцем на одно из направлений вероятного удара противника. — Вот тут они должны идти! Вот тут! Так почему же они нас не атакуют? Почему они встали? Что они задумали?
— Возможно, их командование решило вначале занять позиции на флангах, а уже потом одновременно ударить и с флангов, и через центр? — осторожно предположил его заместитель Селиванов. — Клещи же излюбленный приём немца!
— Зачем? Зачем, если они нас и так могут разнести в пух и прах⁈ Ведь у нас народу с гулькин нос!
— Возможно, у них разведка плохо сработала, и они думают, что нас тут дивизия?
— Не говори ерунды, — отмахнулся комдив. — Их самолёт разведки над нами висел позавчера и вчера весь день до самого вечера. Знают они, тут у нас войск, считай, что нет. Знают, но, тем не менее, почему-то не атакуют, — он прошёл к двери, ведущей в радиоузел, и спросил радиста: — Со штабом фронта связь наладилась?
— Нет, товарищ комдив. У проводной связи обрыв так и не ликвидирован. Я отправил двух связистов на устранение разрыва. Через радио тоже связаться не получается. В эфире шумы. Ничего принять не удаётся.
— Хорошо. Соедини тогда меня с Прокофьево. Узнаем обстановку у соседа справа.
Однако связи установить не удалось. Как не удалось установить связи и с соседом слева. Немцы глушили радио, внося в эфир помехи и шум. Сложившаяся неприятная ситуация усугублялась ещё и тем, что из-за отсутствия людей не было и связистов, которые могли бы заново наладить хотя бы проводную.
— Вот же чепуха какая-то! Ничего понять нельзя! — разозлился комдив и, взяв бинокль со стола, скомандовал. — Пошли на воздух. Посмотрим, что происходит воочию. Там туман уже сошёл?
— Вроде бы да, — сказал Селиванов, поднимаясь со стула.
Положение было абсолютно непонятное, и это очень тревожило полковника. Одно дело — сдерживать ожидаемое наступление, а совсем другое — ни черта не понимать, что происходит.
Выйдя из землянки, прошёл по окопу, и собрался было посмотреть в сторону противника, как услышал звук выстрела. Один. За ним другой. Третий… Было ясно, что кто-то стреляет с нашей стороны. Но в кого?
Командиры поднесли бинокли к глазам и стали тщательно осматривать сторону неприятеля. К их большому сожалению, туман и дымка от реки мешали нормально рассмотреть окраины Троекуровска, где, по последним данным, и было место сосредоточения основных сил противника, в итоге ничего конкретного разглядеть так и не удалось.
А тем временем звуки выстрелов вновь стали доноситься. Причём стрелять стали без пауз, с завидной регулярностью.
— Это кто там огневой запас жжёт? — нахмурился комдив. — Что за бардак⁈ — посмотрел на своего зама. — Там кто у нас стоит?
— Первая рота. Командиром там старшина Свиридов.
— Дожили. Старшины ротами командуют, — ещё больше нахмурился полковник и скомандовал, ни к кому, конкретно, не обращаясь: — Немедленно разобраться и прекратить демаскировать позиции!
— Есть! — ответил замкомдив.
Однако только он собрался отбыть и дать втык нерадивым красноармейцам, а заодно и старшине, который не может объяснить своим подчинённым, когда можно стрелять, а когда нельзя, как к штабной землянке прибежал младший лейтенант НКВД, что служил под началом Воронцова.
— Товарищ полковник, разрешите доложить? — запыхавшись, произнёс он, отдав воинское приветствие.
— Докладывай, — ответил комдив, поняв по взмокшему виду НКВДшника, что, вероятно, случилось что-то срочное и, кивнув в сторону выстрелов, спросил: — Ты об этом хочешь доложить?
— Так точно!
— Ну, что там происходит⁈ — поторопил замкомдив.
— Бойцами первой роты второго взвода зафиксировано сосредоточение немецких войск, — всё ещё пытаясь отдышаться, быстро, как мог, произнёс Горшков. — Они скапливаются на правой окраине города. Там и танки, и бронетранспортёры с грузовиками. Построились в две колонны.
— Сколько танков?
— Насчитали около двадцати четырёх штук. И, как минимум, столько же бронетранспортёров.
— Ясно! — переглянулся Неверовский со своим замом. — Немедленно скрытно перебросить артиллерию на правый фланг. А тебе, — он повернулся к разведчику. — Немедленно связаться с разведгруппой и дать им команду сосредоточиться на правом фланге.
— Есть! — произнёс подполковник Селиванов, прикидывая в уме, кого бы послать на поиск Лосева.
Комдив же хотел было вернуться в штаб и, вновь посмотрев на карты, ещё раз прикинуть по местности, как и через какой брод, скорее всего, ударят немцы, но тут ему в голову пришла мысль прояснить непонятный момент, и он спросил «вестового»:
— Горшков, а ты не знаешь, кто стреляет?
— Наверное, знаю, товарищ комдив. Скорее всего, это красноармеец Забабашкин! — неуверенно отрапортовал мамлей.
— Кто? Кто это? Почему он стреляет? — не понял полковник, удивлённо посмотрев на Горшкова.
— Товарищ комдив, красноармеец Забабашкин, вероятно, вступил с противником в бой.
— Э-э, чего⁈ Куда он вступил?!?! — обалдели командиры воинского подразделения и, широко распахнув глаза, ошарашенно уставились на мамлея.
— Забабашкин, скорее всего, вступил, э-э, в бой, — кротко повторил тот и, видя полностью обескураженный вид полковника и подполковника, пожав плечами, негромко добавил: — Я когда с тех позиций уходил, слышал, что он, вроде как, пострелять собирался — боевой парень.
—?!?!?!?!
* * *Забабашкин
Предельно сфокусировав зрение и, водя стволом винтовки, в конце концов, смог найти подходящую цель. Судя по противоударному берету, это был танкист, который, прячась за танком, хотел перебежать улицу. Но я не дал ему этого сделать, а сразу же отправил на поезде в преисподнюю, выдав билет в виде пули между глаз. Выстрелил и дальше продолжил осматривать поле боя. Но, увы, никакого движения так сразу обнаружить не удалось. Пробежался взором по первой колонне, по второй, по домам, по оградам, по берёзкам и кустарникам. Ничего. Полная и окончательная тишина.
Стал не спеша вновь и вновь прочёсывать взглядом местность. И это дало свой результат. У забора, что был возле каменного трёхэтажного здания, вновь показалось движение. Всмотрелся — ползёт, голубчик.
«Что ж ты так медленно? Ранен? Ну, ничего, сейчас я тебе быстренько помогу и тоже отправлю экспрессом за танкистом. Проезд к Сатане заказывали? Нет? Неважно, билет уже куплен, а значит, пора в путь», — с ненавистью к врагу подумал я, и собрался было выстрелить, но, так и не нажав на спусковой крючок, вспомнил, что патроны в винтовке закончились.
Не отводя взгляда с намеченной цели, протянул отстрелянную мосинку заряжающим и требовательно произнёс:
— Патрон, — а потом сразу поправился: — В смысле винтовку!
Но никто оружие у меня не забрал и другого не вручил.
— Да что вы, заразы, совсем охренели⁈ У меня там фриц живой мотыляется, как хрен знает что в проруби! А вы тормозите! — зарычал я и резко повернулся, чтобы отчитать своих нерадивых помощников.
Но те не очень обратили на меня внимания, потому что стояли по стойке смирно перед комдивом Неверовским.
— Э-э, патрон? — растерянно произнёс я, на автомате повернувшись к полковнику. — Ну, или винтовку, — потом, осознав, как это глупо звучит в тишине, негромко добавил: — Желательно заряженную.
— Боец! Что ты делаешь⁈ — удивлённо смотря на меня, спросил запыхавшийся полковник, который, вероятно, к нам на позицию бежал, а потому и запыхался.
Прибыл он к нам в окоп не один, а в сопровождении неизвестного мне полковника и младшего лейтенанта Горшкова. Все они удивлённо смотрели на меня и ждали ответа.
