Богатырь, жги! (СИ) - Барчук Павел
— Дюже девка хороша…– Петр Петрович отстранился немного и, пользуясь тем, что его супруга отвлеклась на соседку, с тоской посмотрел на восточную красавицу. — Дык еще ты её из полона речного царя спас… Диковинка, выходит…Думаю, должность ей предложить при нашей сельской управе…
— Чего⁈ Какую, блин, должность⁈– Я, не выдержав, громко хохотнул.
— Ты енто…не ори на всю деревню. — Староста с опаской оглянулся на жену. — Пущай твоя спасенная девица будет у нас…писарчуком! Вот! Так что иди, богатырь. Иди и соверши героический подвиг. А я за ней пригляну. Не бои́сь.
Петр Петрович бросил на Птичку еще один выразительный взгляд.
— Да я не боюсь. Это Вы поотереглись бы. А то не только писарчук понадобиться, но и инвалидная коляска. Когда супруга ноги Вам переломает.
Я усмехнулся, а затем отошел от старосты. Тем более, на Буяна, который успел объявить себя богатырском конем уже пытались натянуть седло. И данный факт его изрядно нервировал. Настолько, что несколько человек отлетели в сторону, получив копытом в разные места. Кто-то в живот, кто-то в плечо, кто-то в лоб. Хорошо, конь бил не сильно, а чисто для острастки.
— Совсем ополоумели! Меня, Кощеева охранника, его верного спутника и соратника, как обычную кобылу под седло⁈ — Возмущался конь.
— Да все. Угомонись. — Я хлопнул его по крупу. — Идём. Пора в город. Сначала Алену вернем в село, а потом на богатырские игры заявимся.
Вот с этой минуты Буян и психанул. Хотел даже соскочить с должности моего помощника, но деревенских с их интузиазмом уже было не остановить.
Поэтому теперь мы топали по дороге, собираясь догнать Алену с Никифором, пока те не добрались в столицу.
Дорога к славе… или наоборот(2)
— Не понимаю…– Буян вдруг резко остановился. Развернулся. Посмотрел назад, где осталась деревня. Потом вперед, где был город.
— Чего ты не понимаешь? — Я тоже остановился.
Давно, если честно, хотел это сделать. Задолбался топать по пыльной дороге. И еще, совершенно не понятно, какого черта мы никак не догоним Алену с отцом Никифором. Они, конечно, отправились в путь за час до нашего появления, но ехали на телеге, в которую была запряжена старенькая, спокойная лошадка.
— Не успеете оглянуться, как нагоните. — Сказал староста, провожая нас в столицу. — Ромашке уже сто лет в обед. Ромашка, это имя такое у клячи. Еле плетётся она.
Ну, вот я и оглянуться успел, и проголодаться, и устал, как хрен пойми кто. А этим его «нагоните» даже не пахло. Что ж там за кляча такая, которая слишком шустрой оказалась?
Я посмотрел на коня, который продолжал топтаться на месте, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, затем, матернувшись, вытер рукавом рубахи лицо. Солнце жарило изрядно. Прямо как на зло. Хорошо, что перед тем, как выпихуть нас из села, староста успел напялить на меня шмотки местного производства. Потому что мои, родные, за несколько дней пребывания в этом сказочном мире, превратились в черт знает что. В них не то, чтоб ходить теперь стыдно, полы мыть ито никто не возьмет.
— Вот, богатырь! Негоже честным людям в твоих лохмотьях показываться. Стыдно. Скажут, совсем Петр Петрович с ума сошел. На игры своего героя отправил почем зря. Чай, к царю идёшь, Алеша. Это тебе не хухры-мухры…– Заявил глава села, сунув мне в руки штаны, некое подобие рубашки, но только без пуговиц, с вышитым воротником, широкий красный пояс и… меч. Реально. Самый настоящий меч.
— Вот! — Петр Петрович торжественно протянул мне оружие, заправленное в ножны. — Осталось от нашего единственного богатыря. Давно это было… Еще мой прадед старостою служил на благо народа. Тогда первый и последний герой в нашем селе родился. Ох, и серьёзный вырос мужик… Сам я не видел, но отец рассказывал. Он его ребенком застал. Подковы гнул, моргнуть не успеешь. А ежели враг являлся, пойдёт наш богатырь к лесочку, вырвет березоньку с корнем, и давай ею из стороны в сторону махать. Падали супостаты пачками…
— Березоньку… — Вмешался в рассказ Буян. — Странный выбор. У березоньки дюже ветки неудобные, чтоб махать ею.
— Ой, ну, не березоньку. Дубок. — Петр Петрович недовольно зыркнул на коня, который явно не проникся важностью момента и даже портил образ давно почившего героя своими ехидными комментариями.
— Мммм… — Буян со знанием дела кивнул. — Дубок, это — да. Это весьма похоже на правду Ну? И куда богатырь делся то? Семья была у него? Жена там, детишки.
— Была, как не быть. — Староста сделал грустное лицо. — И жена, и сынок. Токма Кощей смог богатыря обманом в ловушку заманить. И все. Сгинули.
— Кто сгинули? Их несколько, что ли, было? — Не успокаивался конь.
— Кого? — Староста непонимающим взглядом уставился на моего верного товарища.
— Богатырей! Бестолковый ты наш! Сам же сказал, сгинули. Значит их было два. Или три… — Буян невинными глазами таращился на Петра Петровича. И не подумаешь, что этот гадский жеребец на самом деле издевается.
— Знаешь, что⁈ Не сбивай с панталыку… — Психанул глава деревни. — Семья и он. Вот, они сгинули. Богатырь сам пропал, да жена его с сыном. И вообще… Не отвлекай, ирод. Героя в путь-дорогу собираем…
Староста демонстративно отвернулся от коня и принялся тянуть с меня превратившуюся в тряпку рубашку, чтоб надеть новую, принесённую его супругой.
Честно говоря, опасался, что следом мне притащат лапти, дабы образ был полным. К счастью, нет. В качестве обуви были предложены сапоги. Невысокие, с голенищем, которое упорно при каждом шаге спускалось «гармошкой» вниз. Но смотрелись и ощущалось они всяко лучше, чем было бы в лаптях.
Ну, а уже после того, как я переоделся, нам, собственно говоря, и дали пинка под зад, красиво все обыграв, как проводы народного героя.
Сейчас же я был рад, что Петр Петрович настоял на местных шмотках. Они, видимо, были сделаны из натуральной ткани, потому что, надо признать, телу было хорошо, даже несмотря на жару. Ничего нигде не потело.
— Не заметил ли ты, Алеша, странную вещь…– Буян снова задумчиво посмотрел в сторону, где осталось село. — Мы идём, идём, идём…А никуда не можем дойти. Уже давным-давно должны быть в столице. Тут расстояние — смех один. Но она, эта проклятая столица, словно отдаляется…
Я подошел ближе к коню, замер рядом и тоже уставился вдаль, где виднелись купола столичных теремов.
— Слушай, а ты прав. Вот точно так же, как сейчас, город выглядел час назад. И два часа назад. Только самые крыши видно… И главное, даже га сантиметр из не стало лучше или хуже видно. Вот такое чувство, что мы на месте топчемся…
— Водит нас кто-то. — Решительно заявил Буян, топнув копытом.
— В смысле водит? — я оторвался от созерцания столицы, которая маячила где-то вдалеке, за холмами, и переключился на коня.
— В прямом. — Ответил Буян. Выглядел он при этом непривычно серьезным. — Колдовство…Но самое плохое, не чую, от кого идет. Вообще не чую ни черта…А должен. Я на такие штуки натренирован. Кощей меня гонял изо всех сил. Чтоб волошбу любую, даже самую маленькую, за сотню верст определить мог. Но сейчас…
Конь покрутил башкой, будто принюхиваясь к воздуху.
— Может, эта…бабка ваша. — Озвучил я единственное разумное по-моему мнению предложение.
— Ягу я бы почуял. Ее колдовство имеет болотный душок. Не-е-е-е-ет…– Буян мотнул головой. — Другой умелец нашелся. И главное, ты посмотри, как хорошо спрятался…Ладно. Придётся везти тебя.
— Ага. Придётся. — Кивнул я, а потом сообразил, что сказал конь. — Везти⁈ То есть…Я могу сесть на тебя верхом?
— Алеша…– Буян тяжело вздохнул, будто ему приходится стопроцентному идиоту объяснять очевидные вещи. — Если у вас в мире как-то иначе, то у нас тут лошади возят всадников. Вернее, всадники скачут на лошадях.
— Так какого черта я столько времени топаю пешим ходом⁈ — У меня от возмущения аж дыхание перехватило.
— Да кто ж тебя знает…– Конь посмотрел на меня невинным взглядом. — Ты молчишь и я молчу. Думал, может, стесняешься. Может, с детства страх имеешь. Мало ли. Травмы этой…вот черт…модное слово нынче…психики! Вот!
