Форсайт - Сергей Лукьяненко
Я пожал плечами. Если бы они всё помнили... Но они не помнят, для них форсайт — захват тела подозрительным чужаком, что бы тот ни говорил.
— А как ты обратно добрался? — Миша пошевелил губами, словно что-то считая. — Оттуда часов четыре-пять топать даже у нас. А уж здесь...
— Электровелосипед нашёл. Там стоянка прокатных велосипедов. Некоторые сгнили, некоторые целы. Один был заряженный. Уже на подъезде сдох.
Миша покачал головой, надел рубашку, поверх набросил куртку.
— Я плохо на велосипеде езжу... Слушай, Никита, это только цветочки. Если они всерьёз решили нам помешать, то придумают что-то поумнее.
Спорить я не стал, он был прав. Спросил:
— Как Нюра? Общался?
— Что-то стремаюсь, — признался Миша. — Как узнал, что она мёртвая...
— Ты тоже умирал и воскресал.
— Ну так я же здесь! — возмутился Миша. Сел напротив. — Мы как, ждём?
— Ждём, — кивнул я.
На кладбище я побывал три дня назад. Григорян не запрещал рассказывать о Нюре, и я поделился этой информацией и с Леной, и с Мишей. Лена лишь пожала плечами, а вот Миша, похоже, был шокирован.
Хотя, казалось бы, это вряд ли поразило бы человека со способностью оживать.
Два предыдущих форсайта у нас были спокойными и синхронными. Мы даже не общались со своими будущими личностями — понаблюдали издали за Нюрой, сделали три вылазки на машине (не за МКАД), по указанным Григоряном адресам.
В двух местах — в квартире в элитном доме и в подвале под центром госуслуг — мы ничего не нашли. В третьем нас ждала удача. Это было здание детской музыкальной школы, где в здравом уме я бы не стал искать ничего ценнее саксофона. Но за закрытой дверью в каморке, полной старых музыкальных инструментов и разрисованных рваных нот, мы обнаружили металлический ящик с кодовым замком. Внутри, как и обещал Григорян, лежало оружие — два автомата «Вал» с патронами, лекарства и консервы. Вся пища, кроме сгущённого молока, пропала, но оружие и боеприпасы были целы. Лекарства на вид тоже сохранились, только таблетки аспирина превратились в жёлтую пудру.
Честно говоря, я расстроился. Версия о параллельных временных линиях для «летних», «осенних» и «зимних», в которую и так мало кто верил, рассыпалась подобно аспирину.
Потом я спросил Григоряна, почему содержание контейнера было именно таким, чем объясняется выбор оружия и продуктов, на что получил простой ответ: «Экспериментируем».
А вот сегодня настал особый день — к нам должны были присоединиться Лена и Александра. Почему именно они добирались к нам откуда-то с Юго-Запада Москвы, а не мы к ним — я не знал. Возможно, их сочли более готовыми к походу.
Обидно, но что уж поделать. Я не знал своей способности» если она вообще была, Миша мог ожить — но мне бы это ничем не помогло.
Мы взяли ещё по банке газировки и вышли из магазина. Миша вытащил пару стульев, мы уселись рядом и дружно откупорили банки.
— Тепло сегодня, — сказал я.
— Но всё равно зима, — мрачно произнёс Миша. — «Осенним» повезло... Никита, почему времена года не меняются?
— Может быть, они тут дольше тянутся.
— Или мы существуем в различных временных линиях, не пересекающихся между собой, — поглядывая в сторону домов, предположил Миша.
— Фантастики перечитал, — сказал я, хоть и полагал, что он может быть прав.
— Ненавижу фантастику.
Я достал из рюкзака коньяк, стаканчик, плеснул немного. Миша глянул на меня не то с осуждением, не то с завистью.
— Угостишь?
— Ты несовершеннолетний.
— Здесь — вполне совершеннолетний! Не изображай из себя Григоряна!
— Ты не знаешь, как на тебя подействует спиртное, — пояснил я. — Может, твоё тело пьёт и нормально всё переносит, но ты-то пацан.
Миша надулся и замолчал. Я был почти уверен, что у него есть заначка с алкоголем и во время форсайтов он его пробовал, но решил стоять на своём. Пьяный подросток с пулемётом? Да ну к чёрту!
Кстати, а может...
— Ты когда меня спасал — выпил? — спросил я прямо.
— Не я, — ответил Миша, помедлив. — Я в форсайт попал, а этот такой... немножко. Вначале я даже не понял, а потом накатило. Море по колено.
— Тогда понимаешь, что не надо тебе этого, — наставительно сказал я.
Мы сидели под красно-чёрным небом, пили свои напитки и молчали. Ждали девчонок.
— Как думаешь, я Сашке понравлюсь? — спросил вдруг Миша.
Я не стал говорить экивоками.
— Если ты ей понравился жирным прыщавым мальчишкой, то таким — тем более.
Миша что-то хмыкнул, но явно повеселел.
— Да я сам не пойму, нравлюсь или нет... Никита, у тебя есть девушка?
Я не успел ответить, когда он уточнил:
— Кроме Лены. Здесь – есть?
— Вроде бы нет.
— И у моего нет. Мне кажется, тут... — он замялся и замолчал.
— Люди не заводят знакомств, — помог я.
— Да! И детей нет. Я про младенцев. Никто не рождается... Никита, знаешь, что-то тут не так.
Я даже засмеялся.
— Что-то? Да ну, не может быть.
Но Миша упрямо покачал головой.
— Я не про все эти странности. Думаю, нас обманывают.
Я искоса глянул на него. Промолчал.
— С другими не хочу об этом говорить, — сказал Миша. — И вообще, там не стоит, всё прослушивается. Здесь можно. Артур Давидович нам врёт.
— Он и не скрывает, что не всё говорит.
Миша сердито засопел.
— Нет, он не просто умалчивает, он врёт.
Допив остатки из стаканчика, я встряхнул и спрятал его. Спросил:
— Ты в кого такой подозрительный, юноша? Да, Григорян может привирать. Но он и сам многого не знает.
— Он знает что-то, — упёрся Миша. — Что-то очень важное. И не говорит потому, что, если скажет, — всё посыплется.
— Да что «всё»? — не выдержал я. — Говори, Нострадамус!
— Ему надо, чтобы
