Ц - 9 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Солнце шпарит, как в Африке и положено, а ветерок задувает прохладненький — знобкое дыхание Антарктиды достает даже сюда. Ну, раз небо ясное, то и океан отдает яркой синевой. Лето!

Дурацкий «Эйзенхауэр» так и торчит на горизонте, как заноза, зато по левому борту выстроились три фрегата — «Президент Крюгер», «Президент Стейн» и «Президент Преториус». Их тут так и называют — «президентскими», а чего помогутнее, класса крейсера, в южноафриканском флоте не водится.

Белый адмиральский катер прошлепал по волнам к парадному трапу, и вот разнеслась команда:

— Смирна-а!

Каперанг даже почетный караул организовал — на борту авианосного крейсера принимали особо важных особ. Вот они, показались у среза взлетной палубы…

Первым шел государственный президент ЮАР Маре Фильюн — в строгой черной паре, в очках, он походил на благообразного протестантского священника. Хотя… одень его в военную форму — вылитый Гиммлер.

Белого догоняли два негра. Слева — главный министр государства Квазулу, принц Матосуту Бутхелези, а справа — президент Северного Зимбабве Джошуа Нкомо. Оба дулись от важности — как же, выбились в исторические личности…

Небольшой оркестрик сыграл гимн ЮАР — «Голос Южной Африки», а следом еще два, с акцентом на ударные — уж таковы туземные ритмы.

Фильюн вежливо улыбался, а принца Бутхелези плющило от гордости — его высочество не шагал, а выступал, являя себя. Сегодня был его день — ЮАР передавала флоту Квазулу фрегат «Трансвааль», спущенный на воду в конце Второй Мировой.

Правда, его вывели из состава ВМФ еще пятнадцать лет назад, а в прошлом году вообще хотели затопить, но… пусть еще поплавает. В политических целях.

Разумеется, зулусские адмиралы мигом перекрестили свой единственный корабль в «Исандлвану» — так звалось местечко, где их предки сразились с англичанами, да и победили «наглов».

Над палубой "Минска" расходились эхом речи на африкаанс, зулу и шона, а Иван откровенно скучал. И в то же время росло нетерпение.

Он то и дело оглядывал западный окоем, где безустанно катились водяные валы, и чуть ли не постанывал: «Когда же? Ну, когда?..»

Что ему та «Исандлвана» или юаровские фрегаты? Больше всего на свете хотелось утереть нос амерам. Тут спорь, не спорь, а «Минск» уступал штатовскому авианосцу. Зато…

— Идет! — взволнованно зашипели неподалеку.

— Да где?

— Да вон же! Вон!

Гирин встрепенулся, и его губы разъехались в зубастую улыбку.

«Идет! Ага!»

Тяжелый атомный крейсер «Киров» только-только показался, ломая линию горизонта. Он шел полным ходом, разваливая океанские валы.

Церемония продолжалась — высокие стороны сверкали фальшивыми улыбками, обменивались притворными рукопожатиями, сыпали выспренними словесами, — но мичман больше не обращал внимания на нудное мероприятие.

Крейсер завладел всем его вниманием. ТАКР приближался, и даже государственные деятели африканского разлива всё чаще поглядывали в сторону заката.

«Киров» был громаден даже в отдалении, а вблизи он просто подавлял своей величиной, хоть и был малость короче «Минска».

Один крейсер типа "Орлан" легко заменит целую флотилию, даст бой хоть авианосцу, хоть всей АУГ — и выйдет победителем.

Гирин ухмыльнулся — теперь он куда спокойнее смотрел на юг, где болтался «Эйзенхауэр». Подумаешь, «Эйзенхауэр»…

А грозный корабль сбавил ход, и потихоньку ложился в дрейф. Новенький — ни пятнышка ржавчины, «Киров» блестел и переливался, как исполинская игрушка.

Такой забавляются лишь советские моряки…

Додумав эту мысль, Иван заметил, как оживился государственный президент Фильюн. Наверное, прав был каптри Якушев — белые юаровцы до сих пор не уверены, стоит ли иметь дело с русскими. А вдруг именно сегодня, после этого великолепного рандеву, они отбросят последние сомнения?

— Гроот скип! — воскликнул государственный президент. — Вельикий корабл!

«Проникся!» — успокоился мичман.

Глава 12

Четверг, 10 января. День

Париж, бульвар Осман

Степан Вакарчук, он же Стивен Вакар, он же Брайен Уортхолл вышел на станции «Опера».

«Тоже мне, метрополитен!» — пренебрежительно скривил он губы, зябко ежась. Сырой ветер задувал по бульвару Осман, как в рукотворном ущелье.

Конечно, парижская подземка куда опрятней нью-йоркской, но разве можно сравнить их с московским метро? Да и как найти сходство между бараком и дворцом?

Степан усмехнулся: ностальгия пробивает, однако. Не сказать, что он тоскует по зеленому лепету березок, но… Тянет.

Вздохнув, Вакарчук зашагал мимо Парижской Оперы, величественного творения молодого Гарнье, к месту назначенной встречи.

Надо же… Тут недалеко высится храм всеобщего потребления, Галерея Лафайет, а ему без разницы. Пресытился, «жирный кот».

Да, сожмурился Степан. Его желания давно исполнены — насмотрелся он на этот драный Запад до тошноты, набродился по «неоновым джунглям». Сам стал капиталистом.

Миллиарда два уже стоит. С хвостиком.

Можно сказать, что быть тут и делать деньги — его работа. Да не можно, а нужно. Так и есть. И он берет на себя повышенные социалистические обязательства, успешно выполняет и перевыполняет план…

Ускорив шаг, Вакарчук отворил дверь кафе «Де ла пэ» — и вошел в тепло, напитанное запахами сдобы и свежемолотых зерен арабики. Питовранова он узнал сразу — Е Пэ сидел за отдельным столиком у рифленой колонны, задумчиво цедя капучино.

— Хэлло, — обронил Степан. Сняв кашемировое пальто, он небрежно передал его местному халдею.

— Приветствую вас, сэр, — любезно ответил чекист. Его английский был безупречен. — Я ничего пока не заказывал, так что…

— Мой ход, — кивнул миллиардер, досадуя на провинциальность американского выговора. — Гарсон!

Официант материализовался, услужливо сгибаясь.

— Силь ву пле, на двоих. Конфи из утки фуа-гра… — Вакарчук глазами пробежал меню. — Кенели из омара… М-м… Гребешки, маринованные в лимонной икре, и… И, разумеется, луковый суп Кафэ де ля Пэ!

— Недурно, — улыбнулся Питовранов. — Вы не растеряли вкус, питаясь грубыми биг-маками.

— Как истинный американец, — фыркнул Степан, — не пойму, то ли вы меня комплиментом одарили, то ли тонко поиздевались.

— Среднее арифметическое!

Отвеселившись, Вакарчук посерьезнел.

— Как там мой Чингачгук?

— Нормально, — кивнул Е Пэ. — Вышел на связь в Ашхабаде. Отметился в Москве.

— Да-а… — закручинился Степан. — Это ж сколько уже тайных миссий вокруг одного Михи закрутилось… Операция «Хилер» перетекла в «Ностромо» — и накрылась. Продолжилась операцией «Феникс»… Отпочковалась операцией «Интеграл»…

— …И накрылась, — подхватил Питовранов с улыбкой. — Сейчас мы ведем операцию «Метель»… «вокруг одного Михи». Да и ваша операция «Сафари» косвенно связана с ним же.

— Ну, да, — насупился Вакарчук.

Вышколенный официант живо накрыл на стол, и с поклоном удалился.

— Если бы косвенно, — брюзгливо заворчал Степан, раскладывая салфетку, — а то ведь напрямую! Не устрой Миха вендетту с Барухом, «Сафари» тоже бы накрылась.

— Ага… — затянул чекист, едва скрывая нетерпение. — Стало быть, не зря вы миллиардами ворочали! Не томите.

— Ну, насчет «координаторов» я уже докладывал, — сказал Вакарчук вполголоса, и покосился в сторону. — А тут точно можно говорить?

— Проверено, — успокаивающе кивнул Питовранов. — К тому же, здесь наш человек… — он улыбнулся, вспомнив комедию Гайдая. — И аппаратура при нем.

— Ну, тогда ладно… Ешьте, а то остынет. М-м… Супчик, что надо! — умолотив полтарелки, Степан продолжил, интимно понижая голос: — Совершенно случайно подслушал пьяного Моргана. Был какой-то званый обед… Ну, не буду цитировать, слишком много нецензурщины. А в сухом остатке кое-что интересненькое. Подтвердились наши прежние подозрения: «координатор» существует в единственном числе, и проживает где-то в Англии. Может, в замке… Но, скорее всего, в каком-нибудь старом поместье, на отшибе, в глуши.