Жаркая осень в Акадии - Харников Александр Петрович

20… год. Одна из арабских республик

Капитан-лейтенант Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Хас ехал на «Тигре» к соседнему блоку. Заводченко послал его к «соседям», потому что очередные сведения о наступлении противника из категории «слухи» стали стремительно переходить в категорию «реальность». Все признаки этого были налицо: во-первых, местные «союзники» стали потихоньку сбегать, простите, тактически маневрировать в направлении собственного тыла; во-вторых, участилось движение машин на позициях противника, подвозили боеприпасы и людей; в-третьих, по всем сводкам, а, главное, по собственным радиоперехватам прошло, что «душки» все-таки планируют отжать территорию.

На блоке не было тяжелого вооружения, а весь «тяжеляк» группы (ПТРК, АГС и НСВ)[69] не «плясал» против духовских «тачанок»[70].

У соседей на блоке обнаружился танк. Даже два. Но в одном был полностью российский экипаж. Самум подошёл к старшему сержанту, командиру танка, курившему, сидя на броне:

– Приветствую, джентльмены. Огоньком не выручите при оказии? Сорока на хвосте принесла, что «душки» очередное наступление планируют и даже вроде как наконец-то сходят в него. А у нас «тяжелого» на блоке нет.

Сержант не спеша оглядел Хаса с ног до головы – кепка, борода, плитник 5.11[71], обвешанный подсумками с магазинами и гранатами, боевой пояс, на котором висит кобура с «Гюрзой», аптечка и подсумки, на левом бедре – платформа с выстрелами к «подствольнику». На ногах немецкие треккинговые ботинки, облегчённые для пустыни. Одет в американский камуфляж мультикамного цвета. В руках «обвешенная» «семьдесятчетверка» с ГП[72].

– Помочь-то можно, – степенно сказал танкист с сибирским говором. – Только на открытом пространстве мы вам недолго помогать будем. До первого залпа из РПГ.

– Варианты?

– Видишь бугорок? – Танкист рукой указал на бархан метрах в тридцати от блока. – Мы за ним стоять будем. Как «душки» подъедут к вам метров на триста-четыреста, ты нам просигналь, от нас это метров семьсот-восемьсот будет. Мы выкатимся, отработаем и опять за барханчик спрячемся.

– А сумеете? – засомневался Хас. – С ходу? По двигающейся технике? Ночью?

Танкист усмехнулся:

– Вы нас сориентируйте, где вы будете и откуда ждёте противника. Мы сдюжим.

Хас достал «джипер»[73] и сориентировался, где находится их блок, где позиции противника и откуда они ждут наступления. Быстро накидал диспозицию танкисту. Сержант привстал на танке, осмотрел горизонт и снова присел.

– Добро. Как противник появится, выйдите по связи на нас, скажите «коробочка, работай», дистанция такая-то, двигаются оттуда туда. Или наоборот. Дистанцию от вас давайте. Мы сориентируемся. Расстояние между нашими блоками мы знаем.

– Добро! – Хас «дал краба» танкисту, уселся в «Тигр» и поехал к своему опорнику…

3 ноября 1755 года.

Перешеек Шиньекто у форта Босежур

Полковник Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Хас вместе со своей сотней укрывался в лесополосе и ждал. Операция по захвату форта Босежур, которую он вначале планировал назвать «Операция „Маскарад“», а потом со свойственным ему чувством юмора назвал «Операция “Ы”»[74], должна была вот-вот вступить в свою начальную фазу.

Самум пристально вглядывался в пространство перед собой, сжимая винтовку. Наконец, он увидел то, что хотел: эскадрон французских драгун, преследующий отряд англичан. Англичане выбежали из леса и со всех ног понеслись в сторону форта. Всадники, которые не так шустро передвигались по лесу, как пешие, на открытом пространстве сразу снивелировали свое отставание, стремительно сокращая дистанцию до «красных мундиров».

Поняв, что им не уйти, англичане развернулись и дали нестройный залп из ружей. Несколько французов упало с коней, и всадники чуть замедлили свой ход. Англичане снова, собрав все силы, понеслись к воротам форта.

Хас переключил свое внимание на Босежур: там, на сторожевых башнях и насыпных валах, за забором стояли люди и внимательно следили за тем, что происходило. Гарнизон крепости состоял из ополченцев, которых в Босежуре насчитывалось около трехсот. Хас рассчитывал, что отсутствие армейской выучки и дисциплины окажется серьезным подспорьем в захвате форта. Теперь же весь план грозил полететь в тартарары. Как там пела Алла Пугачева? – «Фарш невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не восстановишь?»[75]

Наконец, группка людей в форте – человек десять-пятнадцать – понеслась к первым воротам, чтобы открыть их и впустить красномундирных солдат под защиту спасительных стен. Одновременно пушки с валов дали залп в сторону французов. Но он оказался неприцельным – ядра зарылись в землю далеко за спинами кавалеристов. «Конечно, – злорадно подумал Хас, – попробуй прицелиться по быстро двигающейся мишени из неповоротливой и тяжелой пушки».

Залп артиллерии словно пробудил второе дыхание в бегущих солдатах. Они обернулись, дали еще один неприцельный залп в сторону французов и, словно игрок в регби с мечом, ломанулись к воротам. Англичан было около полусотни. Видимо, французы подловили на марше и разбили британскую пехотную роту, следовавшую в форт на усиление гарнизона. Пушки выстрелили еще раз, и опять мимо. Хас порадовался, что англичане не догадались оборудовать стрелковые позиции у первого забора – он был предназначен для того, чтобы просто задержать наступающих. Но погоню французы явно проигрывали…

20… год. Одна из арабских республик

Капитан-лейтенант Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Подъехав к своему блоку, Хас пошёл к Антохе докладывать о результатах переговоров с танкистами.

Заводченко он нашёл сидящим возле джет-бойла и пьющим кофе.

– Ну что, – спросил Антоха, протягивая Хасу кружку. Заводченко был с Балтийского РП[76], прослужил там несколько лет группником, сначала в РСпН[77], затем в РПМ[78]. Антоха был выпускником факультета спецразведки Новосибирского института, но на флот попросился сам, море принял, водолазную службу полюбил. И искренне считал себя моряком. Он был на пять лет помладше Хаса, у него ещё не было такого опыта, потому Самума и поставили к нему «замком». Но Леший был толковым группником и матерел на глазах. Они были в одном звании, оба каплеи, но Хас уже третий год перехаживал, а Тоха только полтора года назад получил.

– Все белиссимо, – ответил Самум, присаживаясь к группнику, принимая кружку с кофе и закуривая сигарету. – Танков там даже два. Но один союзный, на него надежды мало. Там главное, чтобы, если что начнётся, они с перепугу по нам не влупили. А второй наш, российский. Там экипаж толковый вроде…

– Наш? – брови Лешего поползли вверх. – Откуда здесь наш танк?

– Не знаю, – Хас пожал плечами. – Я как-то не спросил…

– А связь как держать будем с ними?

– По «тапику»[79]. У командира танка есть «тапик», мы обменялись номерами…

– Добро. Давай отдыхай, через шесть часов твоя подгруппа на фишку заступает.

– Добро. – Самум допил кофе и выплеснул остатки на песок. Сполоснул кружку кипятком из бойла и пошёл к своему спальнику. Когда разведчику нечего делать, он либо спит, либо ест…